Армия Солнца - Сергей Вольнов

ОНА появилась из тьмы со стороны берега и неторопливо прошагала вверх. Пересекла площадь, остановилась на линии импровизированного «терминатора», зыбкой грани света и темноты.

Сама – как порождение ночи. Скафандр по цвету ничем не отличался от полевых комбинезонов троих иксатых, пораженно замерших возле анг-мобиля. Опущенное забрало шлема, затемненное сейчас, черной вуалью скрывало лицо. Но голос, несомненно, принадлежал молодой женщине. Низкий, хрипловатый, вибрирующий, он угрожающе рокотал, бросая вызов не только смыслом слов, но также и интонацией.

Ретрансляторы терминалов исправно донесли угрозу в зал морга. Рет’тга недоуменно перевела взгляды на шиарейца и обратно… Насколько ей было известно, в данный момент во всей провинции Ян Цзы находилось всего лишь четверо эмкабэшников. Трое на площади, один в медкомплексе. Откуда взялась пятая, эмкабэшница?..

Уже через пару минут, когда вскипевший на площади бой был в самом разгаре, она очень сильно пожалела, что ее самой там нет, и еще сильнее, что ее не было там в момент появления первой земляшки. Тварь явилась снизу, со стороны океана, словно из воды, упомянутой пилотом, выползла на берег. В РАЗВЕДКУ. Потому что за нею пришли другие, их оказалось много – и такая досада взяла, что настоящие патрульные сразу же не распознали в ней фальшивку и не сожгли. Будь Рет’тга на месте событий реально… Тогда, быть может, одной вражиной все бы и ограничилось! Сейчас же, не в силах чем-либо помочь, прапорщица ланбаольской полиции лишь наблюдала, как мгновенно заполнившие площадь земы расправляются с иксатыми, а рядом с нею тоненько подвывал шиареец, в бессильной ярости вонзая когти в боковые панели диагностического бокса. Бесплотная голопроекция наложилась на вполне реальные медицинские конструкции, и капрал, пытаясь помочь своим, кромсал пластелитовые панели…

Местные копы выскочили из везделаза и бросились на подмогу черной твари чуть ли не первыми; еще до того, как разом, будто по команде, зажглись уличные фонари, вспыхнул свет в иллюминаторах окрестных домов и распахнулись их двери, чтобы пропустить наружу атакующих земов. Комгруппы, сбитый залпом полицейских бластеров с лестницы, упал на снег прежде, чем на площадь хлынула толпа. Никомедец попытался встать, но тут же был вновь ринут наземь. Один из лучей угодил прямиком в его терминал, и трансляция тотчас же прервалась. Шар’ячикч среагировал молниеносно, переключившись на резервную частоту. Включился задействованный капралом автономный сенсор гравимобиля, установился односторонний канал, и на закругленной стене зала развернулся мономерный экран.

Беспомощные наблюдатели увидели, как завиггер успел полоснуть лучом по женщине в черном, прежде чем его придавил незримый пресс силового сачка, наброшенного мятежниками. Сержант не промахнулся, но… красно-желтый смертоносный жгут не принес ей ни малейшего вреда. С сердитым шипением расплескался по броне эмкабэшного скафандра высшей защиты и радужными брызгами фейерверка разлетелся в воздухе. Черная фигура на миг сделалась белой, затем «негатив» несколько раз мигнул, будто запорченная помехами картинка на дисплее, и разведчица ночи вновь превратилась в «позитив».

– Вссе-таки сссброд, – просипела Рет’тга, остервенело исторгая всеми многочисленными анусами, влагалищами, уретрами и ноздрями потоки и фонтаны кала, слизи, мочи, – когда набирают земов, любая организация сборищщем ссстанет…

Но зем-пилот удивил. Ловко юркнув под брюхо анг-мобиля, спрятался за раскоряченными опорами и точными, прицельными импульсами станнера клал нападающих на снежную простыню, валил одного за другим. Хотя вполне мог бы пристрелить командира в спину, задрать лапки и попытаться перейти на сторону бунтовщиков – тогда бы у него появился крохотный шанс выжить.

Тварь в побоище не участвовала. Черное забрало бесстрастно отражало сполохи выстрелов. Снег кипел, не долетая до пластибетона. Ожесточенная перестрелка длилась не меньше минуты. Но у пилота кончились заряды, и когда земы его выковыряли из-под брюха, то сорвали черный шлем и казнили по высшему разряду. Откуда ни возьмись появился древний скорчер, еще имперской модели; строенные трубки испускателей приставили к затылку, и сгустки освобожденной плазмы сожгли дотла голову бывшего соплеменника, «пошедшего в каратели». Зцич’чущ знала, земы верят: чтобы человека убить истинной, окончательной смертью, надо сжечь его живой мозг – целиком и мгновенно. Тогда «карма» просто-напросто никуда не успеет выскочить, и следующей жизни уже не будет.

Швырнув наземь обезглавленное туловище карателя, затопившие ярко освещенную площадь разномастные повстанцы, сотни и сотни – полисмены, рыбаки, чиновники мэрии, торговцы, рабочие консервной фабрики, прочие – словно по команде повернулись мордами к единственной среди них фигуре в боевом скафандре. Она сдвинулась с места и медленно поплыла сквозь притихшую толпу к завиггеру и никомедцу, поставленным на колени возле трапа. Исполосованное лучами брюхо гравискутера нависало прямо над двумя эмкабэшниками.

– Теперь нам рты не заткнуть, – произнесла негромко, неотвратимой карой нависая над плененными иными. – И память не отшибить… Я прррава?! – возвысила тон, и ответом ей был слитный восторженный вопль тысячи глоток. Вибрирующий голос был мятежникам явно знаком; во всяком случае, земы точно знали, что вот эти двое в черных шлемах – всем ненавистные враги, а вот эта, в точно таком же черном шлеме… всеми обожаемая предводительница?!.

Волоча пленников к ближайшему фонарному столбу, мятежные земы не переставая орали. Шиареец как подкошенный рухнул и со страдальческим писком забегал по полу зала, моментально превратившись в собственного предка. И вдруг сквозь чудовищный хор чуткие уши Рет’тги уловили отчаянный крик чиф-сержанта:

– Ша-ари, не прикинуться! стать!! слышишь, ста-а-ать! превратиться!!! передай на-а-ашим…

Канал связи был односторонним; трансляция из морга на площадь не велась. Вошедшие в раж бунтовщики еще не сообразили, что их продолжают ВИДЕТЬ и СЛЫШАТЬ иные.

А зцич’чущ видела и слышала. ВСЕ видела и слышала. В том числе и мелькнувшее в боковом поле зрения свежее граффити на стене ратуши, которое только-только закончили корябать.

«VIA EST VITA» – гласили двухметровые литеры. Точно такие же слова были различимы на повязках, которыми многие бунтовщики окольцевали свои уродливо-круглые головешки. В переводе это значило: «Дорога – Жизнь». Или наоборот.

А еще на стене рядом с буквами был рисунок. Два равносторонних треугольника, наложенных друг на друга и диаметрально развернутых вершинами, образовали шестиконечную геометрическую фигуру. Земы такую конфигурацию линий почему-то называют «звездой Давида». В ее центральном шестиграннике раскорячился похожий на паучка знак, который у земов зовется странным словечком «свастика». А вокруг этого древнейшего символа Солнца, вписанного в большую звезду, мятежный художник рассыпал царапинки, оказавшиеся крохотными звездочками: трех-, четырех-, пятилучевыми… Беспорядочно, небрежно разбросанными, будто настоящие звезды по небу.

– Куда это земы собрались?.. – растерянно спросила Рет’тга шиарейца, который прекратил свой крысиный бег и стоял рядом с ней, принуждая себя смотреть на два тела, подвешенные земами к уличному светильнику, похожему на маленькое солнышко, разгоняющее темноту. Потомки землян наверняка с особым умыслом использовали фонарь.

Но не успел иксатый ответить, как набросился ураган, наконец-то скрыв авансцену кошмара, в который превратилась поверхность площади. Снежные полосы закрутились в буруны, ветер набросился с рычанием и воем оголодавшего зверя и застил все, превратив мир в сплошную ревущую пелену. Стена зала превратилась в наглядную демонстрацию вселенского хаоса. Именно так наверняка будет выглядеть Сеть Миров, вновь порабощенная восставшими эрсерами…

Эксперт выключил трансляцию, на мгновение воцарилась тишина, купол очистился от снежных вихрей, но тут же, будто эхо, раздался грохот с другой стороны.

Дверь ломилась под глухими ударами. Грызшие за стенкой локти земы, которых Рет’тга своей властью не допустила в анатомичку, больше не желали оставаться «за бортом». Чины эрсеровской полиции жаждали отомстить столичной инспекторше за все притеснения, которым она их подвергала.

– Теперь наша очередь, – пробормотал мужчина шиарейской расы. – Ох, как ж-же я их ненавиж-жу…

– Задешево я им не отдамся, – с мрачной решимостью сказала единственная на этой планете, если не в целой галактике, девушка зцич’чущ.

– А то, – согласился последний живой икс на этой планете.

Когда рухнула дверь, по периметру прожженная скорчерными выстрелами, и в купол ворвались самые страшные во Вселенной ЗВЕРИ, их встретили два человека. Спина к спине, плечом к плечу сражались они с земами и земляшками. Прежде чем его разорвали на куски, шиареец успел запросить и взять цену не менее чем в десяток жизней уродов. Зцич’чущ – раза в полтора большую. «Чиф понял что-то важное… какая жалость, не передать уже…» – успела подумать инспекторша, когда лучи повстанческих бластеров, сверкающие как солнце, кромсали ее, превращали в пепел прекрасное, совершенно устроенное, красивейшее во Вселенной туловище.