Мое имя - Воин - Виктор Степанычев

На удивление, вода не обожгла холодом, скорее — освежила. Вероятно, залив хорошо прогрелся за день на солнце. Петр вынырнул, сделал несколько гребков и лег на спину. Темный купол неба окончательно затянулся тучами, через которые не проглядывало ни единой звездочки. В брюках и туфлях плавать было не очень удобно, да и как-то разом ему стало неуютно болтаться в этой непроницаемо-мрачной воде под таким же неприветливым черным небом.

Петр подплыл к яхте и рывком поднялся на лесенку, а с нее — на палубу. Ксения стояла уже одетая в халат, но босиком. В руках она держала фужеры с шампанским. За недолгое время его купания «чужестранка» успела откупорить бутылку. Один фужер она протянула Петру, но он отрицательно покачал головой и кивнул на бутылку с виски.

— Молчаливый герой не желает шампанского? — удивленно состроила глазки Ксения.

— Герой желает после купания виски и еще — отшлепать девицу, уронившую его в воду, — незлобливо пробурчал Петр. — И то и другое — для сугрева.

— Дурная девочка, — согласилась Ксения. — Обидела…

Она нагнулась, поставила на палубу один фужер, подняла с бортика и протянула Петру бутылку с суровым генералом на этикетке. Во время этих перемещений как-то очень естественно тяжелая пола халата распахнулась, явив на свет весьма интересную для изучения ножку.

— Девочка, может, и ничего, да вот только имеет привычку хулиганить, — уже более миролюбиво сказал Петр, внимательно оглядев ножку, которая, похоже, прятаться не собиралась.

— «Может, и ничего»? — возмущенно воскликнула Ксения. — А вот это уже оскорблением припахивает, милостивый государь. Стреляться, и немедленно!

— Приношу глубочайшие извинения, сударыня, — раскланялся Петр. — Изменим формулировку на «очень даже ничего».

— Фи! Какой моветон! — фыркнула «чужестранка». — Ваш комплимент годится, пожалуй, для подворотни.

Она поставила на носок и еще больше обнажила ногу; халат будто сам собой съехал с одного плеча. Лукаво прищурившись, женщина посмотрела на Петра:

— Ну, я жду!

— Великолепно! — выдохнул Петр и щедро глотнул виски из горлышка.

— Уже лучше, — сказала Ксения и тоже отпила шампанское. — Еще…

— Несравненная! — выпалил Петр и еще плеснул себе в рот обжигающего напитка. — Рожденная из пены морской…

— Стоять, не двигаться! — строго повысила голос Ксения, заметив, что Петр в очередной раз сделал попытку приложиться к горлышку. — Остановимся на Афродите.

— У меня еще в запасе есть Венера, Диана, Клеопатра, царица Савская, Беатриче, Джульетта… — попытался возразить Петр, вытаскивая из дальних уголков памяти великие женские имена.

— Виски не хватит, — покачала головой Ксения. — Сделаем перерыв в комплиментах. А ну-ка раздевайтесь, да побыстрее. Я не желаю быть виновной в воспалении легких суперчемпиона. Развешивайте сушить одежду и бегом вниз в каюту.

Она решительно забрала у него бутылку, подхватила так и валяющиеся на палубе платье и трусики и пошла к ступенькам, ведущим в нижние помещения яхты. Команда на раздевание поступила как нельзя вовремя. Мокрая одежда холодила кожу, и его уже разок передернуло от подступающего озноба.

Петр мигом скинул с себя всю одежду и развесил ее на леерах. Согласно полученным ранее распоряжениям, далее следовало спускаться в каюту, однако он замешкался. Костюм Адама только звался костюмом. Хотя уже не оставалось сомнений в дальнейшем развертывании событий, были некоторые колебания в том, что явиться в таком виде на глаза даме еще время не настало. Похоже, у дамы сложилось такое же мнение. Из глубины яхты на поручни было небрежно выброшено большое цветное полотенце, в которое «Адам» и завернулся. Захватив сиротливо стоявшие у борта бутылку шампанского и фужер, Петр двинулся в каюту.

— Вот так уже лучше! — встретила его Ксения. Относилось ли это к тому, что он снял мокрую одежду или просто ее снял, понять было мудрено, да Петр этого и не хотел. Все шло так, как шло. Его плечи опять дернулись в ознобе. Майская ночь в Подмосковье явно не располагала к неге. Ксения заметила это и встревожилась.

— Точно заморозила молодца, — попеняла она себе и строго скомандовала: — Быстро на кровать.

Заметив вопросительно поднятые брови Петра, Ксения подняла указательный пальчик, сделала строгое лицо и уточнила:

— Займемся растиранием.

Петр послушно прошел во второй отсек и улегся лицом вниз на пушистое покрывало. Прикосновение прохладных мокрых ладоней к спине дернуло его плечи еще раз, последний. Запах виски подтвердил, что растирание будет спиртовым. Руки заработали активно и умело, прогоняя озноб. Скоро спине стало жарко.

И не только ей. Растирание и массаж разогнали кровь по всему телу, да и женское бедро, касающееся в работе его бедра, заметно способствовало разогреванию.

— Поворачиваемся на спину, — скомандовала Ксения. — Займемся грудью. Позвольте, товарищ, вы слишком прямолинейно поняли слова беззащитной девушки…

Возмущение действиями озябшего товарища, потерявшего над собой контроль, а также стыд и совесть, нельзя было назвать слишком бурным, как и сопротивление, закончившееся, еще и не начавшись. Бурным было продолжение.

Петр был не в том состоянии, чтобы терять время на ласки. Женское тело, без стеснения и жеманства открывшееся ему, этого и не требовало. Обоюдный голод бросил их друг к другу. Он стянул и отшвырнул в сторону тяжелый махровый халат. Туда же улетело и полотенце. Обнаженные тела соприкоснулись и на секунду замерли в сладостном ожидании. Петр осторожно, но властно вошел в подавшуюся навстречу ему плоть и ощутил, что женщина его желает. Краткий, вырвавшийся из губ Ксении стон и пробежавшая по телу чувственная волна подтвердили это.

Первый порыв урагана пролетел без ощущения времени, на одном дыхании, поднимаясь все выше и выше. Достигнув критической точки, где, казалось, уже нечем дышать, не удержавшись, они бросились вниз, в бездну, одновременно взорвав вспышкой сверхновой звезды свое сознание.

Упав ничком на подушку, Петр короткое время не ощущал тела. Рядом так же недвижно лежала Ксения. Она первой пришла в себя и, придвинувшись вплотную, коснулась пальцами его плеча. Петр повернул голову к женщине, и их губы встретились. Руки ожили и стали смелее. Он почувствовал, что жизненные силы потихоньку возвращаются к нему. Оторвавшись от его губ, Ксения приподнялась на локтях, окутав голову Петра упавшей копной каштановых волос. Петр перевернулся на спину и потянулся ртом к ее груди. Она опередила порыв и, чуть подавшись назад, дотянулась губами до его соска. Потом нежно коснулась второго, щекоча волосами, не спеша перевела ласку на живот… Ленивое блаженство охватило Петра, и он отдался умелым женским рукам и губам.

Глава 4

Бунт на корабле

Иллюминатор демонстрировал кусочек затянутого тучами неба, неприветливо сереющего над кронами деревьев. Ночь ушла, нагнав хмарь. По прикидкам Петра, время подбиралось к шести. Сон не приходил, хотя он уже сутки не смыкал глаз. Рядом, разметав волосы по подушке, посапывала Ксения. Петр ощущал в теле тянущую истому усталости, почти опустошенности. Несмотря на подобное состояние, его переполняло чувство глубокого удовлетворения, чисто мужского, по типу «знай наших». Можно было констатировать, что нынче он не ударил в грязь лицом.

Петр потянулся, разминая затекшую руку, и нечаянно задел Ксению.

— Что… нет… я уже не могу… — пробормотала со сна «чужестранка» и попыталась отмахнуться. Ресницы дернулись, глаза открылись и скоро сделались осмысленными. — Ты что не спишь?

— Да так, что-то не хочется, — негромко ответил Петр. — Мысли дурные бродят…

— Придет день, и будешь думать, а сейчас отдыхай, — лениво посоветовала Ксения и опять прикрыла глаза. — И вообще, о чем тебе беспокоиться? Все будет хорошо.

Последнее заявление несколько напрягло Петра. Ему дают понять, что нечего волноваться и за него все решат? Или уже решили? В нем стало нарастать раздражение.

— А почему не беспокоиться? К примеру, сегодня я встречаюсь с твоим отцом, — как бы между прочим сообщил Петр.

— Я знаю, — все так же сонно пробормотала Ксения. — Просто подпишешь контракт…

— Контракт? О чем? — насторожился Петр. Его ставили в известность, и не более.

— Ну, что ты будешь работать на папу, — сладко зевнув, сообщила женщина. — Спи…

— И в чем заключается эта работа на папу? — Петр уже с трудом сдерживал себя.

— Ну что ты ко мне пристал? Я очень устала! — капризно, не открывая глаз, протянула Ксения. — Там все расписано. Все условия, обязанности сторон…

Раздражение переполнило Петра. Его даже не спрашивают, хочет ли он работать на господина Слуцкого. Видимо, все заранее распланировано, его будущее расписано так, как этого хотят отставной генерал и его дочь.