Оборванный след - Уэн Спенсер

— Я был здесь еще ребенком, — потерянным голосом объяснил Укия. — Что-то произошло и очень меня испугало.

— Что же это было?

— Не помню. Я вообще ничего не помню о своем детстве, полная амнезия. Я найденыш, которому дали имя приемные родители.

— Значит, Укия Орегон не настоящее ваше имя?

— Нет.

Укия вдруг вспомнил, что Брыкающиеся Олени называли его исключительно дядюшкой. Как же его на самом деле зовут?

Судя по всему, Фрэнк готовился выяснить все подробности из жизни юноши.

— Расскажите мне об Алисии. — Укия вовремя успел прервать поток вопросов.

Фрэнк поманил его за собой, втащил лестницу в комнатушку и закрыл дверь.

— Она была одной из двадцати человек, которых я провел по выставке... м-м-м... примерно месяц назад, — продолжил он. — Она, кажется, была вместе с маленькой девушкой, похожей на итальянку. Смеялась над моими шутками. Вообще она вела себя как феминистка. Это сейчас индейцы спорят с китайцами за территории около города. А раньше все эти земли принадлежали равнинным индейцам. Приходившие с гор белые люди почти всегда голодали, а индейцы встречали их мирно и продавали еду.

— Какое отношение это имеет к Алисии?

Фрэнк остановился под следующей перегоревшей лампой, и его фонарик осветил старую карту города, где сохранились названия улиц, какими их помнил Ренни.

— Ну, в первой части экскурсии я рассказывал про ужасные условия жизни китайцев и индейцев. Китайцы служили по найму, то есть они поднялись на одну ступеньку над рабством. А индейцев согнали в резервации. Алисия спокойно прослушала всю эту историю. Во второй части мы пошли в «Уютные комнаты», в бордель. И неожиданно на лице ее появляется страдальческое выражение. Потому что здесь мучились белые женщины.

Фрэнк потянулся за следующей лампочкой.

Укия окинул Фрэнка яростным взглядом, недовольный, что какой-то незнакомец так резко судит Алисию.

— Хотите сказать, что она фанатик?

— Это упрощение, — ответил Фрэнк, глядя на собеседника сверху вниз. — Какое дело американке 2004 года до старого китайца, жившего сто лет назад? Ей жаль его, но он ведь уже умер. Вот она, Америка! Мы допустили много ошибок — того или иного рода, — но ведь теперь все в прошлом, да? Она не видела, как сегодня мучают китайцев, поэтому считает, что все плохое позади. С другой стороны, шлюхи есть по-прежнему.

— Да, наверное.

Гнев уступил место смущению. В семье Индиго никогда не говорили о дискриминации, но разве это значит, что ее вовсе не было?

Фрэнк потянулся за новой лампочкой.

— Так она ваша подруга? — спросил гид, не отрываясь от патрона люстры.

— Да.

— Очень вам сочувствую. Надеюсь, она отыщется. — Он передал перегоревшую лампочку. — Сюда приезжают люди, играют в казино, посещают Тамастсликт. Они видят гектары возделанной фермерской земли, резервацию, не огороженную колючей проволокой, а всего лишь отмеченную табличкой, и уезжают, сделав неправильный вывод.

— Какой же?

— Они думают, прошлое умерло. И не видят, что прошлое — это всего лишь начало будущего.

После сырого и холодного воздуха подземки Укия с радостью вышел на солнечный свет и ступил на теплый деревянный тротуар. Он стоял прямо на углу, разглядывая старинные имена улиц и сожалея, что не спросил о причине перемены всех названий.

И тут следопыт почувствовал запах Кэссиди. Легкий ветерок принес аромат кедровых стружек, а затем на дороге показался ее пикап. Она заметила Укию, помахала ему рукой, но не остановила машину. Неожиданно женщина передумала: она затормозила и нажала пару раз на клаксон.

— Хей, Укия! — Кэссиди высунулась из окна кабины.

Укия огляделся по сторонам дороги и быстро подбежал к пикапу.

На пассажирском сиденье обнаружилась младшая сестренка Кэссиди, Зоя, которая в свое время прославилась похищением анализов крови. Теперь же она приветливо улыбалась юноше. Между ними сидела собака, которая тревожно посматривала на незнакомца, готовая защищать хозяек. Укия кивнул всем троим.

— Привет!

— Как дела, волчонок? — усмехнулась Кэссиди. — Джаред рассказал нам о твоем друге. Мне очень жаль. Была ли тебе удача?

Он пожал плечами:

— Сложно сказать. Поиски пропавшего человека похожи на то, как собираешь головоломку. Держишь в руках кусочек, но не знаешь, куда его вставить. Конечно, картинку с пистолетом или связанным пленником ни с чем не спутаешь, но многие кусочки слишком нечетки или малы, и не поймешь, что на них нарисовано. Просто коричневый мазок, или красная искра, или кусок голубого неба.

— А ты ищешь пропавших людей, потому что сам однажды потерялся? — спросила Кэссиди.

— Нет. Я не ощущал себя потерявшимся. Все было естественно, как будто другого варианта быть не могло.

— Тогда почему же?

— Потому что это у меня хорошо получается.

— А ты нашел важные кусочки от своей мозаики? — поинтересовалась Кэссиди.

— И если да, то я должен все тебе рассказать?

— Может быть. — В ее улыбке появилось что-то лукавое. — Мы же одна семья.

— Неужели?

Улыбка мгновенно погасла, потому что Кэссиди поняла, что зашла слишком далеко.

— Может быть. Джаред запел по-другому, так что все возможно. Давай доверься мне. Все равно Джаред ничего от меня не скрывает. Да и вообще, возможно, я сумею тебе помочь.

— Ну, тогда скажи мне, как добраться до Тамастсликта. Продавщица в магазине бисера сказала, что Алисия искала сведения об индейских племенах. Что-то связанное с моим прошлым.

Кэссиди призадумалась.

— То есть эта Алисия знала тебя?

— Да. Мы дружили.

Молодая женщина прищелкнула языком.

— Залезай в машину. Я тебя подброшу до института и там кое-что покажу.

Укия критически осмотрел забитую кабину.

— Здесь нет места.

Кэссиди открыла окно в задней стенке.

— Назад, Элвис, давай назад. — Пес перебрался в кузов. — Зоя, двигайся.

Девочка села ближе к сестре, и справа образовалось место как раз для еще одного пассажира.

Укия обошел пикап и сел в машину. В кабине стоял плотный запах кедровой смолы, а на полу лежали белые опилки, похожие на хлопья снега.

— Это моя младшая сестра Зоя. — Кэссиди аккуратно вывела пикап на вторую полосу. — Она самый младший ребенок в семье.

Уловив момент, когда сестра была полностью поглощена поворотом, Зоя повернулась к Укии и, приложив палец к губам, страшно округлила глаза.

Чего не говорить? — попытался он уяснить. Не думает же она, что он расскажет о похищении образцов его крови!

Темные глаза девочки расширились до совершенно невероятных размеров, и она опять приложила палец к губам, что он расшифровал как Ничего! Но Зоя уже как ни в чем не бывало смотрела вперед, когда Кэссиди строго взглянула на сестру, удивленная подозрительной тишиной.