Легенда о - Красный дракон

одинаковые промежутки. Бум, бум, бум. Тьма плясала под звук этого барабана, содрогалась и отступала. «Что же это?», – подумал наш герой, лежа в этой тьме. Бум, бум, бум. «Что-то очень знакомое, я раньше слышал эту мелодию барабана», – продолжал он думать, слушая удары. Бум, бум, бум. Тьма вовсю бушевала и расходилась волнами от этого звука, он, похоже, ей очень не нравился. Бум, бум, бум. «Это…, проклятие, не могу вспомнить. Вспоминай! Этот звук я слышу каждый день. Вспоминай!», – думал он, пытаясь вспомнить откуда его слышал. То ли лежал, то ли стоял, то ли болтался в подвешенном состоянии наш герой в этой тьме, ему было не понятно. Он слушал этот стук, пытаясь вспомнить, что его издает. Стук стал все чаще, тьма стала бушевать вокруг него еще сильнее.

«Этот стук. Так бьется сердце. Мое сердце. Точно! Я живой! Проснись! Открой глаза!», – закричал он мысленно на самого себя. Тьму рассек по горизонтали луч света. Свет и тьма исчезли. Он распахнул глаза, увидев снова двери старого, коричневого шкафа в своей с братом комнате. Лежал на боку, одна рука закинута куда-то за шею, вторая вытянута в сторону шкафа, словно тянулась к нему. Одна нога согнута в колене, другая вытянута. Он лежал в той же позе, что и во сне. Кажется, он перестал дышать во сне, потому что, даже проснувшись, не дышал. Это стало понятно, когда пришло осознание того, что ему не хватает кислорода, сердце бешено колотится, гоняя по телу остатки кислорода. Он сделал жадный вдох воздуха, который побежал по пересохшему горлу, губы тоже были сухие и потрескавшиеся. Не мог сглотнуть даже слюну. Неприятные ощущения, когда язык высохнет, шершавый, словно в рот засунули кусок автомобильной шины.

Прислушиваясь к своим ощущениям в теле, он понял, что полностью обессилен. Все тело гудело от усталости, будто и не спал вовсе, лежа в кровати, а всю ночь разгружал вагоны. Мышцы болели, пошевелиться было невозможно, сделав усилие, ему удалось пошевелить пальцами на вытянутой руке. Голова гудела, жутко хотелось пить, а тело было выжато. «Что ж это очень странно. Похоже, что все со мной произошло во сне, отразилось на моем теле здесь. Хотя внешне физических повреждений не видно и не ощущается. Однако я был на грани смерти, перестал дышать, благодаря стуку своего сердца я смог выбраться из той тьмы. Я живой, это радует, в отличие от людей из сна. Возможно, такое состояние из-за того, что я пережил их чувства, для тела и нервной системы это страшный стресс должен быть, пережить столько смертей. Удивительно, как тело выдержало это. Обычно при таких болях и ужасах у людей случается шок, и они отключаются, что зачастую приводит к смерти. Хотя можно предположить, что и со мной произошло нечто подобное. Наверное, мой организм как раз отходит от этого шока», – лежа, он размышлял, не в состоянии пошевелится, парализованный собственным телом.

Ему было сложно понять, сколько так он провел времени, но гудение в голове, наконец, стало стихать и его слух смог различать звуки окружающего мира. Из соседней комнаты стало доноситься бормотание отца и шум телевизора. Паралич тела спадал, он уже стал шевелить руками и ногами, перевернулся, с усилием поднялся. Тело было словно деревянное, мышцы с неохотой сгибались. Приняв вертикально положение, сидя, он откопал джинсы, натянул их на почти не сгибающиеся ноги, следом пошли носки и футболка. Спина болела, и ее ломило, и это была не простуда. Тяжелее всего было в плечах. Он встал на ноги при помощи спинки кровати и компьютерного стола. Распрямился. Глубоко вдохнул и выдохнул, сделал пробный шаг вперед. Нога не подкосилась, и это уже было хорошо, удержал равновесие. Словно заново учился ходить. Сделал еще пару шагов в сторону двери. Появилась уверенность в своих силах. Однако было очень тяжело, и чувствовалась усталость в ногах. Собравшись с силами, он открыл дверь. Никогда она не была настолько тяжелой, он прямо почувствовал, как напряглось все тело, что бы сдвинуть ее с места. Вывалившись в большую комнату, он увидел отца, сидящего в трусах перед телевизором. По нему шли новости, значит сейчас больше полудня.

Увидев его, отец всплеснул руками и что-то стал говорить, однако из-за еще оставшегося гудения в голове сложно было осознать, что именно он ему говорил. Встряхнув головой и поморгав наш герой, едва устояв на ногах повернулся к нему:

– Повтори, не понял, еще не пришел в себя, – сказал он отцу хриплым голосом, потому что в горле все пересохло.

– Проснулся! А ты в курсе?! Представляешь, они войну начали, сегодня ночью напали, ты только подумай?! Что в мире творится! Рядом с нами! Вот так просто, взяли и стали бомбить ночью спящих жителей! Вот паскуды! – громко ругаясь, жестикулируя и ругаясь трехэтажным матом, сообщил он ему. Естественно мат опущен.

– Да, в курсе, это ужасно, – ответил он ему.

– Откуда?! Ты же только проснулся? Дрых, как суслик, когда я заходил, даже показалось, что не дышишь, – удивленно спросил отец у него, непонимающе смотря.

– Ты громко говоришь, я услышал из другой комнаты, – выкрутился наш герой, осознав свою ошибку, нельзя было говорить отцу, что он был там, это просто было бы невозможно объяснить.

Пока не последовали новые вопросы, он, шатаясь на деревянных ногах, прошел на кухню. Такими же негнущимися руками взял трехлитровую банку воды, что за меня на их столе кувшин. Припал к ней сухими губами и стал пить ее, словно губка, впитывая воду в себя. Он даже не переводил дыхания, осушил ее до дна, все три литра. Когда он пил ему казалось, что вода даже не достигает его желудка, а впитывается еще в горле. Закончив пить, поставил пустую банку на стол, прислушался к себе, жажда, конечно, пропала, но сухость во рту еще осталась. Кажется, до желудка почти ничего не добралось. Посмотрев на пустую банку, он взял с плиты чайник, перелил из него воду, набрал в чайник воды из-под крана и поставил на плиту. Перевел дыхание, эта процедура отняла много сил, словно горы пытался свернуть. Поджег газ в горелке под чайником. Отец всегда ругался, потому что вечно выпивали воду, а поставить чайник забывали. Что бы это снова не повторилось, наш герой и провел эти манипуляции.

Постояв какое-то время, глядя на голубой огонь, он вышел с кухни и направился в коридор, по пути сообщив отцу, что поставил кипятиться чайник и тот за ним приглядывал. Отец на его предложение недовольно пробурчал, что тот мог бы и сам это сделать. В коридоре он приземлился на коридорную