Голос мертвых - Брайан Ламли

А что касается всего остального...

Когда-то тело Гарри было довольно упитанным, даже несколько полноватым, однако при его росте это не бросалось в глаза. При том что работа Алека Кайла в отделе экстрасенсорики в основном была сидячей, вес для него не имел значения. Однако для Гарри имел, и весьма большое. После событий в особняке в Бронницах он привел тело в форму, довел его почти до совершенства. Во всяком случае, сделал все возможное, учитывая его возраст. Вот почему теперь его тело выглядело лет на тридцать семь-тридцать восемь. Но было бы еще лучше, если бы оно выглядело на тридцать два года, — именно таков был возраст заключенного в нем разума. Да, весьма и весьма необычно все это... Доктор снова тряхнул головой и часто заморгал.

— Итак, что вы обо всем этом думаете? — спросил Киф. — Это может быть связано с моей проблемой?

— С вашей проблемой? — повторил Беттли. — О да, я уверен, что это так. Уверен, что это имеет отношение именно к вашей проблеме, разве только вы рассказали мне не все...

Гарри удивленно приподнял бровь.

— О ваших чувствах по отношению к Сандре. Вы упоминали о двойственности ваших эмоций, о недостатке желания, даже о снижении потенции. Возможно вы, сами того не желая, перекладываете вину на нее, мысленно, в глубине души считая ее ответственной за то, что вы больше не... — он замолчал.

— Не некроскоп? — подсказал ему Гарри.

— Возможно, — Беттли пожал плечами. — Однако... с другой стороны, вы, как будто, испытываете столь же двойственное чувство и относительно своей потери. Должен вам сказать, что иногда мне кажется, что вы рады, что это ушло, рады, что больше не можете беседовать с... с...

— С мертвецами, — мрачно закончил за него Гарри. — Да, пожалуй, частично вы правы. Иногда так приятно ощущать себя нормальным, обыкновенным. Будем откровенны: большинство людей считали меня уродом, даже чудовищем. Вот почему я еще раз повторяю: отчасти вы правы. Но в то же время и не правы.

Он вновь откинулся на спинку стула, закрыл глаза и провел рукой по лбу.

Беттли опять изучающе смотрел на него.

В рыжевато-каштановых, вьющихся от природы волосах Гарри появились седые пряди. Их было уже довольно много, и они выделялись так четко и красиво, что казалось, будто их выкрасили по заранее задуманной схеме. Пройдет еще немного времени — и седина станет преобладающим цветом. Уже сейчас она придавала его внешности солидность, делала его похожим на ученого. Но какими странными, эзотерическими были его интересы, предмет его изучения. И все же Гарри не производил впечатления человека, занимающегося черной магией. Кто он? Колдун, живущий в двадцатом веке? Некромант? Нет, он именно некроскоп, тот, кто беседует с мертвыми, точнее делал это раньше.

Безусловно, он обладал и иными талантами. Беттли вновь внимательно вгляделся в этого усталого человека, утомленно потирающего рукой лоб. В каких местах побывал этот человек! Какими методами он пользовался, чтобы попасть туда и вернуться обратно. Кому еще приходило в голову использовать малоизученную математическую концепцию в качестве... космического пространства или машины времени?

Открыв глаза, Гарри поймал на себе взгляд Беттли, но ничего не сказал, а лишь сам внимательно посмотрел на него в ответ. Он пришел сюда именно за тем, чтобы его разглядывали и изучали. А Беттли был прекрасным, знающим специалистом своего дела. Это знали, и об этом говорили все. Он обладал множеством замечательных качеств. Должен был обладать — в противном случае его никогда не приняли бы на работу в отдел экстрасенсорики. Гарри очень интересовало, работает ли он на организацию и до сих пор. Не потому, что это имело для него большое значение, ибо с Беттли было легко разговаривать. Просто Гарри ненавидел всякого рода условия и недомолвки.

Доктор продолжал смотреть прямо в глаза Гарри. В них, как и всегда, отражалась его душа, самые ее глубины, но на этот раз они как бы пытались защититься, и одновременно чувствовалось, что Гарри нуждается в тесном контакте, в откровенной беседе. Какими необычными были эти медово-карие глаза! Большие, излучающие ум и в то же время — это было в них самое странное — совершенно невинные! Беттли знал, что Гарри не по своей воле стал тем, кем он был, и не по своей воле делал то, что вынужден был делать. Беттли заставил себя вернуться к интересующей его в данный момент проблеме.

— Итак, отчасти я ошибаюсь, — начал он. — Вы хотите вновь возвратить себе утерянный дар, хотите снова стать уродом — это ваши слова, Гарри. Но что вы станете делать со своим талантом, Гарри, если обретете его во второй раз? Каким образом вы им воспользуетесь?

Гарри слабо улыбнулся. Зубы его, хотя и не очень ровные, желтоватые, были крепкими, а рот, обычно чувственный, мягко очерченный, мог сжиматься, придавая лицу выражение твердости, а иногда даже жестокости. Точнее, даже не жестокости, а упорства и решимости.

— Вы знаете, — заговорил он, — я практически не знал свою мать. Она умерла, когда я был еще совсем маленьким. Но я сумел ближе узнать ее... позже... И теперь мне ее очень не хватает. Для мальчика не может быть друга лучше, чем его мамочка. Вы меня понимаете? К тому же... ведь у меня там, в том мире, много друзей...

— В подземном мире?

— Да. Черт побери, мы вели-таки интересные и полезные беседы!

Беттли содрогнулся, но быстро справился со своими эмоциями.

— Вы скучаете без них? Вам недостает этих бесед?

— У них свои проблемы, им хочется высказать свою точку зрения, выразить взгляды, узнать, что делается в мире сейчас, что происходит в царстве живых. Некоторых весьма беспокоит судьба тех, кого они вынуждены были оставить. И у меня была возможность успокоить, утешить их. Но большинство просто страдают от одиночества. И только! Я понимал, каково им, сочувствовал. Одиночество — страшная вещь. Они нуждались во мне, я был им нужен, значил для них очень много. И мне кажется, мне недостает именно этой их нужды во мне.

— Однако все это ни в коей мере не позволяет нам найти объяснение вашего сна, — пробормотал доктор. — Скорее всего, причиной всему страх. И другого объяснения просто не существует. Вы утратили друзей, лишились своего дара, — именно того, что делало вас непохожим на других. А теперь вы боитесь, что потеряете и свое мужское начало.

— Не понимаю, — Гарри прищурился и внимательно посмотрел на Беттли.

— Но это же совершенно очевидно! Бестелесное существо женского пола, мертвое существо с наклонностями вампира, уничтожает вашу главную сущность, именно ту, которая и делает вас мужчиной. Она — это Страх, ваш страх, и только. Но все не так просто. Ее вампиризм является отголоском вашего прошлого. Вам не нравится быть обыкновенным человеком, и чем больше это продолжается, чем дольше вы вынуждены мириться с этим фактом, тем в большей степени вас охватывает страх. Все это тесно связано с вашим прошлым, Гарри, со всем тем, что вы утратили, а теперь опасаетесь лишиться чего-либо еще. Вы потеряли свою мать, будучи еще ребенком, потеряли жену и сына, которые теперь находятся вне пределов вашей досягаемости, лишились множества друзей и даже собственного тела. И, наконец, вы утратили свой дар. Нет больше пространства Мёбиуса, нет долгих бесед с мертвыми — вы уже не некроскоп...