Печать смерти - Ирина Цыганок

Я представил себе аккуратные делянки с ровными рядами саженцев. Наверное, это похоже на то, как выращивают чайные деревья или тоф-орехи.

– А что, среди людей тоже есть охотники купить семена?

– Охотники-то есть и среди людей, и среди гномов, только кто же им продаст?

– И сколько стоит такой вот мешок? – донеслись до меня слова Суслика.

– Какая тебе разница?!

– Нет, ну все же, дед, сколько?

– Тебе столько за всю жизнь не заработать!

– Как знать, как знать. Вот отстроим с дочкой мастерскую…

Меня порадовала перемена в настроении плотника: вот он уже и о дочке заговорил, планы строит.

На двенадцатый день после выхода из Маледо, когда пришло время остановиться на ночлег, Кирнейский перевал (если, конечно, я не ошибался и это был он) стал уже виден. Еще три-четыре часа хорошего хода, и могли бы войти в ущелье. Однако двигаться через горный проход ночью – слишком рискованно, и мы разбили лагерь на удобной площадке, прикрытой выступающим плечом скалы от промозглого восточного ветра, дувшего в этих местах.

Теперь, когда меня произвели в охранники, раз в два дня мне полагалось ночное дежурство, но нынче был черед другой смены, и я заснул, едва успев проглотить выданный на ужин паек. Ведьмино снадобье продолжало исправно действовать.

На этот раз меня разбудили крики. Спросонья показалось, что кто-то ссорится. Но тут же я узнал голос, протирая глаза, поднялся, чтобы посмотреть, кого там распекает наша леди.

– В чью смену он ушел? – Светлые глаза, прищурившись, остановились на Дрейго.

– Не знаю, миледи. – Десятник опустил голову.

– Как вообще он мог уйти незамеченным?

– Простите, миледи, но кто мог подумать? Только самоубийца отправится в Гномьи Горы без надежной охраны. С тех пор как мы вступили на Ничейные земли, я даже за теми, кто прежде в бега собирался, следить перестал. Надо быть совсем без головы, чтобы отбиться от каравана в таких-то краях!

Я огляделся. Практически все караванщики были на ногах, носильщики расхватали свои мешки, только мой одиноко лежал под растянутым на ночь тентом. Еще не до конца разобрав, о чем речь, сгреб с земли одеяло, кинул на плечо вещмешок, подошел к столпившимся перед Ильяланной караванщикам. Ночные приступы меня больше не беспокоили, но спать я по привычке ложился подальше ото всех.

Бледное лицо эльфийки пошло пятнами, такой ее прежде не видели.

– Что случилось? – протолкавшись к Ваге, негромко осведомился я.

– Суслик сбежал, да еще мешок с семенами прихватил, – так же тихо и, показалось, как-то даже виновато сообщил старый возница.

– Ты подумай… – Я поискал глазами бывшего пьянчужку. Того и вправду нигде не было. – Как же он решился?

Дед скорбно закрутил головой:

– И я еще растрепался, решето старое! Чувствовал ведь, не к добру липнет с вопросами этими дурацкими.

– Брось, старик, ты-то здесь при чем? Но как он ухитрился тюк из-под навеса утащить, охрана же рядом стояла?

Впрочем, последнее я как раз легко мог представить: после долины гейзеров все так опасались нападения гномов, что и стражу выставляли в расчете на атаку извне. А своего-то и проморгали.

– Мы должны вернуть его, – провозгласила между тем эльфийка.

Караван ответил молчанием. Каждый, от носильщика до нанятого в дорогу охранника, понимал, что гоняться за вором в Гномьих Горах – дело гиблое. А уж после недавней стычки… Да и не было ни у кого из нас в контракте записано, что мы должны с риском для жизни искать пропажу. Видно, Ильяланна и сама это прекрасно понимала, но смириться так просто с утратой не могла. Мечущий молнии взгляд переходил с одного лица на другое, парни поспешно отводили глаза. Попадать под горячую руку хозяйке не хотелось никому, но лучше уж это, чем отправиться в лапы к оркам или хиллсдунам.

– Иль варади ис, орисса, – неожиданно вмешался Ярвианн. Он успокаивающе погладил ведьму по плечу. Потом достал из рюкзака с провиантом пакет с вяленым мясом, пополнил запас воды во фляге. Меч и арбалет неотлучно висели у него за спиной. Тут и переводчик не нужен, наглый хлыщ вызвался сам прогуляться за сбежавшим носильщиком. Не знаю почему, я снял и отложил в сторону вещевой мешок, проверил на поясе меч и прочее снаряжение и подошел к эльфу.

– Я пойду с ним, – злясь на себя за неразумный порыв, сообщил фее.

Ильяланна несколько минут изучала мое лицо, так что я трижды успел пожалеть о своем поступке.

– Хорошо, – кивнула наконец. (Можно подумать, перед ней на выбор стоял целый полк добровольцев.) Она порылась в поясном кармане и выудила оттуда мешочек с синим порошком, которым посыпала мне ожоги; а с ним серебряную колбу с плотно пригнанной пробкой и протянула мне: – Возьми с собой лекарство. – Видя, что я скривился при воспоминании о том, как оно прожгло меня накануне, сдвинула брови. – Вечером обработаешь рану еще раз. А это… – Я уже тянул руку к металлическому сосуду, полагая, что и в нем окажется похожая гадость. – Не хватай раньше времени!

Вздрогнув от неожиданного окрика, отдернул ладонь. Ильяланна еще с минуту прожигала раздраженно-испытующим взором.

– Конечно, не следовало бы доверять столь опасную вещь человеку, но у меня нет выбора! – («Вот именно!» – заметил про себя я.) – Обращайся с этой колбой очень аккуратно! В ней сублимат «тихой смерти», выглядит как белый порошок, очень мелкий, очень летучий. Смертелен при вдыхании только первые секунды – иначе неизбежно убивал бы и своего хозяина. А так, достаточно закрыть глаза и задержать дыхание, вытряхнув порошок в воздух. Все, кто находится на расстоянии пяти ярдов, погибнут.

– Тогда, может, лучше вручить этот ваш сублимат ему? – Я кивнул на спокойно ожидавшего окончания нашей беседы эльфа.

– У него уже есть. Но если вам придется встретиться с хиллсдунами порознь, я хочу быть уверена, что никто из подгорных тварей не уйдет живым!

Теперь я весьма осторожно принял серебряную баночку. Подумав, положил в нашитый изнутри кафтана карман – это мне еще матушка пришивала, в пору, когда приходилось разносить дорогие заказы по поручению отца. Когда идешь по городу с брильянтовым гарнитуром, стоящим маленькое состояние, следует быть очень и очень осмотрительным, и уж точно не стоит таскать сверток с драгоценностями под мышкой!

После многодневного подъема в гору с мешком на плечах идти налегке в обратном направлении было почти приятно. Первое время я без труда поспевал за Ярвианном, тот уверенно петлял между камнями, переходя на легкий бег, когда попадался относительно ровный участок дороги. Периодически у него в руке появлялся платок или лоскут,» который он подносил к лицу, вроде бы принюхиваясь. Раза с третьего я рассмотрел, что это не что иное, как кусок пергамента, и от пронзившей догадки у меня шея пошла крупными пупырышками: не знаю как, но эльф, словно настоящая гончая, выслеживал беднягу Суслика по запаху его крови, оставленной на контракте. Вот, значит, для чего арчейка так настаивала, чтобы я подписал договор не чернилами. Видеть, как раздуваются тонкие ноздри эльфа, было неприятно. Но, судя по всему, запах был сильным, а след, оставляемый моим недавним приятелем, – отчетливым. Ярвианн ни разу не замешкался, не засомневался в выборе направления. Двигаясь за ним, я имел возможность поразмыслить над собственным поступком. Суслик не был моим другом в полном смысле того слова, временами он бывал мне попросту противен. Но он по-своему поддерживал меня на всем протяжении пути, даже когда я его игнорировал, даже если бывал груб. Конечно, бывшего плотника не назовешь ни образцовым отцом, ни гражданином, а теперь и вовсе оказалось, что он вор. Но при всем том он не был законченным подлецом, тем более злодеем. Просто слабый, запутавшийся человек. Он не заслуживал смерти. А в том, что Ярвианн прикончит похитителя семян, как только догонит, сомневаться не приходилось. Хорошо, если просто прикончит, а не потащит к своей драгоценной сестрице, чтобы подвергнуть какому-нибудь изощренному заклинанию! Я хотел не столько вернуть тюк с семенами нанимательнице, сколько помешать расправе.