История и легенды древнего Рима - Марианна Алферова

Его любимым легионом был Десятый — с ним одним он готов отправиться в поход, если прочих охватывал страх.

А вот что сообщает Плутарх о Цезаре: «Он сам добровольно бросался навстречу любой опасности и не отказывался переносить какие угодно трудности… Всех поражало, как он переносил лишения, которые, казалось, превосходили его физические силы, ибо он был слабого телосложения, с белой и нежной кожей, страдал головными болями и падучей. Однако он не использовал свою болезненность как предлог для изнеженной жизни, но, сделав средством исцеления военную службу, старался беспрестанными переходами, скудным питанием, постоянным пребыванием под открытым небом и лишениями победить свою слабость и укрепить свое тело».

Пяти лет для Галльской войны оказалось мало, с помощью Красса и Помпея Цезарь получил еще пять лет.

За неполных десять лет войны в Галлии Цезарь взял штурмом более 800 городов, сражался с 3 000 000 человек, из которых миллион (!) уничтожил и еще миллион взял в плен. К покоренным народам он применял давно испытанную римлянами методику: первый раз покорился — ты союзник Рима, платишь налоги, служишь во вспомогательных войсках (в зависимости от договора). Восстал — нет тебе снисхождения. Тебя ждет либо смерть, либо рабство, в лучшем случае — контрибуция. Бывали и более изощренные наказания. Всем жителям города Ук-селлодун, которые долго сопротивлялись, он велел отрубить руки и оставить в живых, дабы несчастные калеки служили долгим и страшным напоминанием для остальных, что значит власть Рима. Цезарь заявлял, что может быть жестоким, поскольку до этого был милосердным.

Итак, Юлий Цезарь, покоритель Галлии, стоял во главе огромной армии. Но пока он воевал в Галлии, обстановка в Риме изменилась. Юлия умерла, Красе погиб на войне, Клодия прикончили на Аппиевой дороге. Помпей вообразил, что может соперничать с Цезарем, сенат грозил отдать победителя под суд и упрямо требовал от Цезаря сложить полномочия до 1 марта 49 г. до н. э. Ну и что теперь? Покориться воле сената и распустить легионы? Как бы не так! Не для того Цезарь воевал столько лет, чтобы слушаться кучки аристократов, из которых, быть может, лишь двое-трое достойны уважения. Но Гай Юлий согласен был пойти на уступки. Он распустит войска — но не все, оставит у себя два легиона и будет находиться в Цизальпинской Галлии, пока в Риме проходят выборы. Но все равно он будет баллотироваться заочно. Сенат и на такие условия не согласился. Поступило предложение объявить Цезаря «врагом отечества». Народные трибуны Марк Антоний, Гай Курион и Квинт Кассий Лонгин были на стороне Цезаря. Сенат ввел чрезвычайное положение. Народные трибуны бежали из Рима. Таким образом, у Цезаря появился даже повод для выступления против сената — защита власти народных трибунов. Не очень убедительно? Какое это имеет значение! Цезарь сам отныне будет вершить судьбы Рима.

Однако сенат не желал уступать. Войсками сената, которых не было в Италии, поручили командовать Помпею.

Теперь для Цезаря оставалась одна дорога — на Рим. Проиграть он не мог. Но все равно, прежде чем решиться на этот шаг, он долго размышлял. Нет, сенат он никогда не уважал. Традиции, республика, магистратуры — для Цезаря это лишь слова, причем слова, не имевшие сакрального смысла, как для Цицерона или Брута. Но он понимал (не мог не понимать), что он стоит на пороге Гражданской войны. На самом деле, Цезарь не первый, кто выступит с оружием против консулов и сената — не так давно, только с южной стороны двигались на Рим войска Суллы. Но Суллы вид пролитой римской крови не смущал.

В отличие от Суллы Цезарь не собирался составлять проскрипционные списки. Его цель — бескровный захват власти, бескровная Гражданская война. Он надеялся — и поначалу надежды его сбывались, — что одно его имя, одна его слава заставит солдат сложить оружие. А без рядовых легионеров сенаторы и молодые аристократы ничего не смогут против него сделать.

Итак, Цезарь перешел Рубикон и вступил в Италию. Маленькая такая речушка, а какая слава! И все благодаря Цезарю. Войска наместника пересекли границу Италии, чего он не имел права делать без разрешения римского народа и сената. Цезарь обратился к солдатам с речью. Повод для похода — защита народных трибунов. На самом деле легионеры должны были защитить жизнь и честь своего полководца. А еще — поддержать его претензии на власть. Цезарь утверждал, что это Гракхи и Сатурнин бунтовали, а он, Цезарь, всего лишь невинная жертва. Захват Италии прошел до смешного легко. Практически никто не пытался его остановить. Все кинулись в бегство. Волна паники докатилась до Рима. Помпей бежал, за ним — оба консула. Следом — большинство сенаторов. Цезарь никого не казнил, даже не отнимал имущества. «Пусть это будет новый способ побеждать — укрепляться состраданием и великодушием», — восклицал он.

«Его умеренность и милосердие, как в ходе Гражданской войны, так и после победы, были удивительны. Между тем как Помпей объявил своими врагами всех, кто не встанет на защиту республики, Цезарь провозгласил, что тех, кто воздержится и ни к кому не примкнет, он будет считать друзьями», — пишет Светоний.

Да, Цезарь милостив, да, великодушен. Но само его великодушие есть смертельное оскорбление, ибо это великодушие царя, а царей в Риме по-прежнему ненавидят. Это во времена средневековья станет радостью принимать из рук правителя милости и право жить. Для республиканца подобная милость — смертельное унижение.

«Зачем мне жизнь, — сказал он (Помпей. — М.А.), — зачем мне гражданские права, если дело будет иметь такой вид, что я ими обязан милости Цезаря?» (Гай Юлий Цезарь).

Цезарь 1 апреля выступил перед оставшимися в Риме сенаторами, а затем отправился в Испанию, где стояли преданные Помпею легионы (ведь Помпей был наместником этой провинции, хотя там так и не появился). После небольших стычек и некоторых колебаний испанские легионы перешли на сторону Цезаря. Но это пока была только видимость победы. Цезаря провозгласили диктатором. Теперь он мог провести выборы консулов и себя самого сделать консулом — как он того желал. Но защитники республики и сената не собирались сдаваться без боя. Помпей собрал сторонников, но был разбит при Фарсале. (9 августа 48 г. до н. э.). Помиловать пленных — это все, что мог сделать Цезарь, чтобы уменьшить количество жертв. Разве это поле, покрытое трупами римских граждан и залитое кровью, — предел мечтаний великого римлянина?

А борьба не прекращалась.

Денег в казне не осталось, не все помпеянцы были разбиты, Цезарь отправился в Египет требовать с наследников Птолемея XII Авлета долг Риму. Долги выколачивать не так просто — Цезаря осадили в царском дворце. Правда, его будни скрашивала царица Клеопатра, чье обращение, как замечает Плутарх, «отличалось неотразимой прелестью».

А в Риме остался распоряжаться Марк Антоний, то есть устраивал пьянки и кутежи в обществе куртизанок. В городе царила анархия, сенат самоустранился и со злорадством наблюдал за постыдным поведением «реформаторов». На Востоке дела тоже обстояли не блестяще. Фарнак, сын Митридата, решил, что Риму пришел конец, захватил Малую Армению и двинулся на римские провинции Вифинию и Понт. Наместник Азии пытался остановить Фарнака, но был разбит. С Цезарем был только Шестой легион да три легиона, набранные из местных жителей. Но Фарнака он разбил. Знаменитое «Veni, vidi, vici» — это о победе над Фарнаком.

А тем временем его любимый Десятый вместе с Двенадцатым взбунтовался, как только Цезарь вернулся в Рим. Требовали денег и наград, да еще просили, чтобы их отпустили по домам. Уволить? И Цезарь ответил им: «Я вас увольняю». Бунтовщики не нужны Цезарю, он наберет новых солдат. А деньги? Воины получат их, когда Цезарь с другими одержит окончательную победу. Солдаты заволновались. Цезарь в довершение всего обратился к ним: «Квириты»! Какое смертельное оскорбление, будто он уже всех их уволил из армии. Обращаясь к солдатам, полководец всегда говорил: «Воины!» Цезарь именовал своих легионеров «соратники». Бунтовщики поняли, что могут сильно проиграть — не будет им ни почестей, ни наград, — и стали просить прощения; уже никто не помышлял об увольнении. Цезарь уступил: он оставит всех в армии, один только Десятый легион, его любимый, будет уволен — он им всегда так доверял, а они его предали! Ну да ладно, пусть не волнуются, землю они все равно получат. И так он все сумел повернуть, что ни на какие уступки не пришлось идти. Солдаты Десятого легиона умоляли наказать их за дерзость! Да, да, сами просили о наказании. Пусть казнят каждого десятого — лишь бы Цезарь их простил. Разумеется, Гай Юлий никого казнить не стал. Цель была достигнута, и он не стал больше испытывать терпение своих солдат и примирился с любимым легионом.

Цезаря и его солдат ждала Африканская война — теперь в Африке собрались бежавшие сторонники Помпея и республики. Опять главное оружие Цезаря — внезапность и стремительность. Он одержал еще одну победу — в битве при Тапсе. Однако финал сражения был совсем не таков, каким его видел Цезарь: остатки помпеянцев, потерпев поражение, засели на холме и оттуда, опустив оружие, по-военному салютовали победителям, то есть сдавались. Цезарь готов был их помиловать и в этот раз. Цезарь, но не солдаты. Они бросились на безоружных и всех перебили, а заодно прикончили часть своих офицеров из числа знати, кого подозревали в сочувствии к помпеянцам. И Цезарь, несмотря на все усилия, не мог их остановить. Лишь немногим удалось бежать после этого разгрома, в том числе сыновьям Помпея Гнею и Сексту, которые переправились в Испанию.