Тверской Баскак. Том Второй (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Несколько долгих секунд изображаю глубокую задумчивость, а потом выдаю.

— Ну я же не изверг какой, чтобы мучить уважаемого человека! Вот если бы, к примеру, Ливонское ландмейстерство разрешило купцам моего товарищества беспошлинный проезд в Ревель через земли Ордена и Дерптского епископства, тогда возможно цена могла бы быть другой.

Рыцарь фон Босвейл сразу категорически мотнул головой, но Виттенберг аккуратно придержал того за руку и впился в меня взглядом.

— На сколько?

«Торгаш, есть торгаш!» — Усмехаюсь про себя и бросаю «пробный шар».

— Ну, скажем вдвое!

Почувствовав жилу, ганзеец тут же переходит в атаку.

— Втрое!

С улыбкой отрицательно качаю указательным пальцем.

— Не так! Сначала вы привезете мне согласие ваших хозяев, а потом мы уже обсудим скидку. Без этого наш разговор не имеет смысла.

Часть 2

Глава 6

Подкрутив фитиль лампы, добавляю света и разворачиваю свиток. С первого же взгляда отмечаю. Личная печать Турслана Хаши, но почерк Фарса аль Хорезми. Значит, мысли хозяина излагал на бумаге его верный слуга.

Читаю, но пока ничего интересного. Все, что он мне пишет, я и так знаю. Батый возвращается из похода на Венгрию и собирается основать новую столицу улуса Джучи на Волге. Про смерть Великого хана Угедея ни слова, про грядущий всемонгольский курултай и избрание нового хана тоже.

«Считает, что высшие монгольские разборки не моего ума дела!» — Губы невольно кривятся в усмешке. — Ладно! Тогда чего же вы, господин хороший, от меня-то хотите⁈'

Как обычно, у хорезмийца самая суть в последней строчке, как бы между делом.

Этой зимой Батый призовет всех властителей Русского улуса к себе в Золотой Сарай и самолично будет выдавать ярлыки на княжение. Малолетний князь твой пусть едет, не мешай ему, а ты оставайся в Твери. В Орду не ходи!

Другой бы кто подумал, что всемогущий нойон заботится о своем друге, предупреждая его об опасности, но не я. Мне хитрожопая натура Турслана хорошо знакома. Его больше беспокоит собственная шкура, а что если в Сарае меня возьмут за задницу и всплывет история моего назначения ханским баскаком. С должности-то пока меня никто не снимал!

В голову начинают закрадываться тревожные мысли.

«Батый вернулся, и сейчас монголы возьмутся за Русь всерьез. Или нет⁈ Или у меня еще есть время⁈ По-настоящему, полностью и бесповоротно, Русь признает себя вассалом Золотой Орды лишь в 1251 году, и теоретически у меня в запасе есть еще восемь лет. Вопрос только в том, как бы потратить их с пользой, а не сгинуть бесславно раньше времени».

Подумав, прихожу к выводу, что Турслан абсолютно прав. Мне в Орде делать нечего, да и, если честно, не очень-то и хотелось. Ползать на коленях по коврам и целовать ханскую туфлю! Нет уж, благодарю покорно! Пусть Ярослав через это испытание пройдет, глядишь, злее будет!

Эта мысль заставляет меня улыбнуться и посочувствовать юному князю, который ещё не знает о грядущих напастях. Едва подумал о князе, как в дверь буквально вломился Куранбаса.

— Прости, консул! — Он поднял виноватый взгляд. — Князь зовет тебя срочно!

«Опля! — Молнией промелькнула тревога. — Что-то случилось! И если я даже не догадываюсь что, значит, новость из ряда вон плохая. Хотя бы потому, что я никак ее не ждал!»

Поднимаюсь, не торопясь накидываю камзол, а в голове все крутится и крутится. Какая-такая новость могла пройти мимо меня напрямую к Ярославу? Получается, что только что-то семейное.

Лишь гонец от кого-то из великокняжеской родни мог миновать мою канцелярию и отправиться прямиком в княжий терем.

Еще один взгляд на Куранбасу, и понимаю, что спрашивать того бесполезно, он сам ничего не знает.

«Ладно, — отметаю ненужные треволнения, — нечего гадать, упремся — разберемся!»

К счастью, сегодня я ночую в Твери, и мне не придется переправляться через Волгу. Это значительно облегчает дело. Просто открываю дверь дома, перехожу площадь и, кивнув страже у входа, иду в кремль. Сейчас конец августа, и ночь еще не такая темная, какой будет через месяц, но все-равно мысль о том, что надо бы наладить городское освещение, у меня появляется.

«Хотя бы центральную площадь и кремль. — Прикидываю, крутя в полумраке головой. — Чтобы и лоб себе в темноте не расшибить, и нарядной важности городу добавить».

Оставляю свою охрану болтать со стражей у крыльца княжьего терема, а сам прохожу вовнутрь.

Здесь уже суетится боярин Малой.

— Ну, наконец-то, заждались тебя уже!

Он чуть ли не подхватывает меня под руки и тащит к княжеской горнице. Я не сопротивляюсь, но позволяю себе выразить недовольство.

— Да что случилось то, скажет мне кто-нибудь, наконец!

Не останавливаясь, боярин зыркает на меня недоверчивым взглядом.

— Ты что не слышал⁈ Татары!

Теперь, наверное, у меня в глазах недоверие.

«Какие татары⁈ В этом году я точно знаю, никаких набегов на Тверь не было! — Тут же сам притормаживаю свою уверенность. — Хотя чем черт не шутит! Тверь в летописях не занимает центрального места, могли чего и пропустить».

Делится своими соображениями я не собираюсь, да это и не требуется. Малой уже распахнул двери, и мы входим в горницу. Большой, стоящий на столе подсвечник с десятком свечей освещает лица пятерых человек.

У торца стола стоит взволнованный Ярослав, а за столом, понурив головы, сидят четверо. Тысяцкий Лугота, Акинфий Ворон, Якун и еще один, крупный животастый мужик, мне не знакомый. В отличие от всех остальных, его одежда в пыли, видно, что он только что с дороги.

Увидев меня, Ярослав обрадовался.

— А, консул! Проходи! — Тут же, обернувшись, он обратился к незнакомцу. — Бажен Волчич, не обессудь, повтори то, что ты нам только что рассказал.

Бросив на меня оценивающий взгляд, гость начал нехотя говорить.

— Князь наш Михаил Ярославич послал мя к брату своему Ярославу, дабы помощи испросить.

Он сделал паузу и утер со лба пот.

— Идут татары на нас! Тысячи две, а может три!

Я с молчаливого позволения князя подошел к столу и присел. Вопросов не задаю, жду, пока медлительный боярин сам все расскажет.

Тот же, вздохнув, продолжил.

— Ордынцы набегом прошли Рязань и Коломну. Городов не брали, но все разорили и пожгли вокруг. Ведет их какой-то Сахыр Менгу. Кто он и каких кровей неведомо, но коли дойдет до Москвы, то большой беды не миновать. — Он скрежетнул зубами. — Счас же самая страда! Урожай убирать, а тут такое. Все ж пожгут да вытопчут, а тоды что⁈ Голод! — Он эмоционально махнул рукой. — А что сеять будем на будущую весну⁈

Я с интересом рассматриваю гостя, но по-настоящему меня пока волнует всего два вопроса. Первый, что это за Сахыр Менгу такой. По своей воле он в набеге или с позволения Батыя. А второй, почему москвичи обратились за помощью к нам, а не во Владимир. Почему Михаил послал гонцов к меньшому брату, а не ко отцу, или к Александру.

На первый вопрос мне, понятное дело, никто ответа не даст, а вот со вторым я хочу разобраться. Поэтому спрашиваю без обиняков.

— Если вам нужна военная помощь, то почему вы здесь, а не во Владимире?

Московский боярин насупился и, тяжело засопев, все же ответил.

— Михаил Ярославич не хочет слать гонцов к отцу, потому что знает его ответ. Великий князь супротив поганых не пойдет. У него с ихним ханом договор, и он сыну строго-настрого указал. Ежели набегом случайным какая орда нагрянет, так садись в осаду и жди коды уберутся восвояси, а потом жалобу на грабителей царю их Бытыги подадим.

Поднимаю вопросительный взгляд.

— Ну так чего ж не садитесь? Почему Михаил отца не слушает и воевать с монголами собрался?

— Да не монголы то! — Гость нервно рубанул рукой. — Степняки, да, а там поди разбери! Но беженцы с Рязани сказывали, что не монголы то. Они уж натерпелись лиха от поганых и разбираться научились.

Тут, не вытерпев, вмешался Ярослав.

— Так чего брат хочет-то от меня?