Неон, она и не он - Александр Солин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надеюсь, вы не курите тайком от меня! – улыбнулась она, протягивая ему на прощание руку.
– Ну, что вы, Наташенька! Я был бы последний слабак, если бы позволил такое!
– Надеюсь, надеюсь! До свидания, Дима, я вам позвоню, – снисходительно распрощалась она.
Именно с этого их вечера берет начало та волнующая и розовая пора неуклонного сближения и нежной надежды, что вспоминается любовниками позже с особым чувством.
36
В это время кроме всего прочего произошли еще два события.
Через три недели после их знакомства у нее состоялся разговор с Феноменко.
– Вижу, ты меня упорно избегаешь, – сказал он, заманив в ее кабинет и усадив в кресло.
– То есть, как?! Мы же видимся практически каждые полчаса! – слукавила она, прекрасно понимая, что он имеет в виду.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – сложив перед собой мохнатые руки, пристально глядел он на нее.
Она ощутила тягостное волнение и, помолчав, ответила:
– Да, понимаю.
– И что?
– А ничего! – ринулась она в атаку. – Ничего! Хватит с меня! Я долго входила в твое положение, и мне надоело ждать!
– И что дальше? – вздернув брови, направил он на нее немигающий, округлившийся взгляд.
– А то, что я познакомилась с приличным мужчиной!
– Что, что, что?! – ошарашено уставился он на нее. Она же, сказав главное слово, внезапно успокоилась. Определенно растерявшись, он продолжил: – То-то я смотрю, с чего это у нас Наташа такая смелая стала! И ты что – уже успела с ним переспать?
– А хоть бы и так! Я у тебя разрешения спрашивать не обязана!
Феноменко набычился, подался к ней, утопил голову в плечах и произнес шипящим змеиным посвистом:
– Ты хоть представляешь, что из этого следует?
– Представляю! Из этого следует, что я должна убираться отсюда ко всем чертям!
– Это само собой! А вот то, что ни один серьезный клиент к тебе после этого не пойдет, ты еще не представляешь! А уж я позабочусь!
«Вот и вся твоя любовь!» – подумала она, а вслух сказала: – Ничего другого я от тебя и не ожидала!
Он молча смотрел на нее, как уже совсем скоро будут смотреть на выбившегося из под контроля робота.
– Все? Могу идти? – встала Наташа.
– Стой! – опомнился он. – Подожди!
Она снова села, теперь уже совершенно спокойная. Он поднялся, вышел из-за стола и, сунув руки в карманы, принялся расхаживать по кабинету. Затем остановился напротив и спросил с жалобным удивлением:
– Наташка, как ты могла, а?
Ей вдруг стало жаль его. Чертова жалость, неистребимая и неуместная!
– Лешенька, дорогой! – рванулся к нему ее голос. – Ну, посуди сам! Мне тридцать четыре, а у меня ни мужа, ни семьи! Ну, на кой черт мне деньги, если на них не купить простого бабьего счастья, а? Ну, скажи – на кой черт они мне нужны? Мне муж нужен, дети нужны, а не деньги! Ты талантливый, ты замечательный, ты так много для меня сделал! Поверь, мне ужасно жаль, но мне надо решать семейный вопрос! Прошу тебя, пойми меня и прости!
– Я разведусь, Наташка, честное слово, разведусь! – жалобно перекосилось его лицо.
– Не разведешься, Лешенька, не разведешься! Да и поздно уже, поздно, дорогой! Я уже слишком далеко зашла! Я не могу обижать хорошего и серьезного человека!
– Аньке вот-вот восемнадцать, и я буду свободен, я разведусь, Наташка, слово даю! Ну, как я без тебя… – твердил он.
– Поздно, Лешенька, поздно, я все равно не вернусь! – твердила она в ответ. Он отвернулся и, ссутулившись, стал смотреть в окно.
– Ты прости за то, что я тебе здесь наговорил… Оставайся и работай… – повернулся он к ней, наконец.
– Нет, Леша, нет, так нельзя, я уйду…
Он вернулся на место и спросил оттуда бесцветным голосом:
– Кто он?
– Богатый, серьезный человек, на три года моложе тебя…
– Счастливчик… – криво усмехнулся он. – Ты не боишься, что он тебя бросит?
– Я уже всего боюсь… – беспомощно улыбнулась она.
Он смотрел на нее, словно желая что-то сказать и не решаясь, и вдруг спросил:
– Ты его любишь?
– Не знаю, Леша, не знаю… – честно призналась она. – Ты же знаешь – я в первую очередь юрист, а потом женщина!
– Да уж… – скривился он.
– Ладно, все. Не будем больше об этом. Скажи лучше, кому сдавать дела…
Он отвел взгляд, махнул рукой и сказал:
– Да работай, чего там…
– Но я так не могу…
– Я сказал – работай! – вдруг возвысил он голос, сверкнув глазами.
Она встала и тихо вышла. Неужели так все просто? Неужели она свободна?
В тот вечер они ужинали в «Золотой панде», и она была необычайно мила и общительна.
– Послушайте, Дима, вы кто у нас по зодиаку? – тормошила она его.
– Овен! – отвечал он, не сводя с нее глаз и кутаясь в ее настроение, как в теплое мягкое одеяло.
– А я Близнец!
– Знаю, уже посмотрел!
– Так вы верите гороскопам?
– Нет, Наташенька, я считаю это шарлатанством!
– А вот мои гороскопы всегда сбывались, поэтому я их боюсь и не читаю!
– И совершенно правильно делаете, что не читаете! А предрассудков боится тот, кто в них верит. Знаете, в наше время махровым цветом расцвел жанр фэнтэзи. Это нечто среднее между галлюцинациями и бредом. Темный мир, светлый мир – какая чушь! Так вот, астрономия относится к астрологии, как классическая литература к фэнтэзи, как наука к бреду или как Уголовный кодекс к Ветхому завету!
– Ой, вы меня успокоили! Вообще, Дима, я заметила, что вы действуете на меня успокаивающе! – искрились весельем ее глаза. А как же иначе? Ведь она сегодня объявила его своим любовником, и появись они вместе, на них так теперь и будут смотреть. Правда, он об этом ничего еще не знает.
Приблизительно в те же дни ему позвонила Ирина, обещавшая больше не звонить. Как видно, ее хватило на месяц.
– Максимов, мне нужно с тобой встретиться! – капризно объявила она.
– Что-то случилось? – осторожно спросил он.
– Случилось! – с вызовом ответила она.
– Хорошо. Где, когда?
– Где хочешь и когда хочешь! Это в первую очередь тебя касается!
– Тогда завтра. У метро «Московские ворота», в час дня.
– А почему не «Парк Победы?»
– Нет, у «Московских ворот»! – отрезал он.
Назавтра он ждал ее в условленном месте, ломая голову, зачем ей понадобился. Она опоздала всего на десять минут. Видимо, дело действительно важное.
– Пойдем, прогуляемся! – сказал он, коснувшись губами ее щеки.
Выглядела она неплохо – исчезли легкие тени под голубыми кукольными глазами, на щеках играл румянец. Видно, спать она стала дольше и крепче, чем в одной постели с ним.
– Хорошо выглядишь! – похвалил он ее. – Я же говорил, что без меня тебе будет лучше!
– Нет, Максимов, без тебя мне плохо! – резко ответила она.
– Что случилось, Ириша? – смутился он.
Она остановилась, порылась в сумочке, достала платок, промокнула им кончики глаз и беспомощно пробормотала:
– Дима, я беременна…
– Вот это здóрово! Поздравляю! – искренне обрадовался он. – Я же говорил, что у тебя все будет хорошо!
– Ты не понял… Я беременна от тебя…
– Как… от меня? Когда? – вытянулось его лицо.
– Ну, тогда… помнишь… месяц назад, когда я прощаться приходила… Веры Васильевны еще дома не было… – отводила она глаза.
Он молчал, пытаясь уместить новость в голове.
– Зачем, Ира? – наконец спросил он.
– Потому что я люблю тебя, и мне без тебя плохо! – некрасиво скривилось ее лицо.
– То есть, ты решила удержать меня таким способом? – с тяжелым недоумением произнес он и резко спросил: – И почему я должен верить, что это мой ребенок?
– У меня справка от гинеколога есть, вот, смотри! – суетливо полезла она в сумочку. – Вот, смотри, срок – около четырех недель! Видишь? Все совпадает!
Вскинув на него голубые преданные глаза, она совала ему бумажку, а он отталкивал ее руку, чувствуя, что готов ее ударить и зная, что никогда этого не сделает.
– Зачем, зачем, ну, зачем? Ты можешь мне сказать – зачем ты это сделала? – почти кричал он в ее широко раскрытые глаза.
Она заплакала. Проходившие мимо люди оборачивались на них.
– Ну, все, все, успокойся! – взял он ее за плечи. – Успокойся, мы что-нибудь придумаем!
– Что придумаем? – осветилось надеждой ее обворожительное кукольное личико со слипшимися ресницами.
– Мы сделаем аборт у самого лучшего врача! Ведь еще не поздно?
– Дима! Ведь это твой ребенок! – раскрылись до крайней степени ее глаза. – Что ты такое говоришь! Ведь ты всегда хотел детей!
– Я? Неправда! Я никогда тебе такого не говорил, и мне не нужен этот ребенок!
– Дима… – сморщилось и намокло ее личико, – что ты такое говоришь… Ведь я думала, что ты обрадуешься…
Черт, черт, черт! Ну, как ей объяснить, что он не любит ее и что ему не нужны ни она, ни ее будущий ребенок, даже если это его ребенок?! Ну, почему он должен быть таким жестоким?!
– Ириша, Ириша, послушай меня… – торопливо и умоляюще заговорил он. – Я дам тебе денег, сколько скажешь, только сделай аборт, я тебя прошу! Пойми, я не смогу быть с тобой, не смогу! Ты, конечно, можешь оставить ребенка, и я, конечно, буду вам помогать, но зачем тебе это? Все пройдет, и ты встретишь другого человека, лучше, чем я – надежного, достойного, ведь ты настоящая красавица и умница! Зачем тебе ребенок? Он будет тебе только мешать! Ну, Ириша, милая моя, ну, послушай меня! – заглядывая в гаснущее лицо, встряхивал он ее за плечи.
