Пушкин в 1937 году - Юрий Молок

Второй раз Бенуа приступил к иллюстрированию «Пиковой дамы» в 1905 году, после работы над рисунками к «Капитанской дочке» и к «Медному всаднику»; последние, как известно, были отвергнуты «Кружком любителей русских изящных изданий», но получили широкую известность благодаря их публикации на страницах журнала «Мир искусства» (1904. № 1). К «Пиковой даме» Бенуа на этот раз исполнил семь слегка подцвеченных черных акварелей. Серия эта, по-видимому, осталась незаконченной, в ней отсутствуют и заключительная сцена карточной дуэли Германна с Чекалинским, и такой драматический момент, как смерть графини[74]. Но линия Германна уже в этой серии прослежена художником шаг за шагом, по законам драматургического, почти кинематографического действия. Германн, замерший у подъезда дома графини в ожидании отъезда ее черной кареты (эту композицию Бенуа использует в последней редакции иллюстраций), Германн, осторожно вступающий в пустынный дом графини (большой рисунок, воспроизведенный в пушкинском томе автотипией на отдельной вклейке), маленькая фигурка Германна, удаляющаяся из дома графини после ее смерти (художник заменит эту сцену виньеткой с изображением Германна, спускающегося по круглой потайной лестнице), фигура Германна, возвышающаяся над гробом графини (похожий рисунок войдет в окончательный вариант иллюстраций).

Эти рисунки предназначались для Комиссии народных изданий при Экспедиции заготовления государственных бумаг, однако напечатаны были не отдельной книгой, как, очевидно, предполагалось, а в брокгаузовском томе, который содержал иллюстрации самых разных художников и который, вероятно, имел позднее в виду А. Эфрос, назвав подобные издания «своего рода универсальными магазинами книжных нарядов»[75]. К тому же напечатаны рисунки были только через пять лет после их исполнения, когда Бенуа был уже занят работой над новым вариантом иллюстраций к «Пиковой даме». В том же 1910 году А. Бенуа опубликовал в киевском журнале «Искусство и печатное дело» статью «Задачи графики», в которой специально говорил о правах и обязанностях иллюстратора: «…здесь художник становится в зависимость от другого творчества, и если не обязан всецело подчиниться ему, то во всяком случае не должен забывать о необходимости гармоничного сочетания своей работы с той, в которую он призван войти <…>. Графику можно рассматривать двояко: или как иллюстрация, или как украшение. И то и другое должно непременно служить делу книги…»[76]

Такие задачи ставил перед собой и сам Бенуа, особенно в работе над последним вариантом своих иллюстраций к «Пиковой даме», тем более что предназначались они не для издательства, а были выполнены по заказу знаменитой в то время петербургской типографии Р. Голике и А. Вильборг. На этот раз художник не ограничился серией однотипных рисунков, он сочинил целую книжную партитуру, которую составили семь страничных иллюстраций, шесть заставок, семь концовок, шесть маленьких акварелей к эпиграфам и два фронтисписа ко всему изданию.

Тема карточный игры, тайна трех карт нашла здесь и свое буквальное графическое выражение.

Книгу большого формата in quarto (в четвертую долю листа) открывает фронтиспис, на котором впервые появляется Пиковая дама, но появляется в виде «дамы пик», словно вытянутой из колоды игральных карт. На втором фронтисписе, к эпиграфу из «Новейшей гадательной книги»: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность», Бенуа помещает другую карту, составленную из двух половинок, однако картинки не повторяют зеркально друг друга, как на обычных игральных картах. Ясный чистый профиль молодой графини с розой в руке — на верхней половине карты и сухой профиль старухи с колючей веткой — на нижней. Два возраста, два различных образа. «Дама пик» опять становится Пиковой дамой, игральная карта — иллюстрацией к повести[77]. Такая же краткая портретная формула игры как судьбы и судьбы как игры сопровождает эпиграф из анонимной переписки на французском языке к четвертой главе: «7 Mai 18**. Homme sans moeurs et sans religion!» («Человек, у которого нет никаких нравственных правил и ничего святого»). Германн — червонный валет с тузом в руке — наверху, и его же поникшая фигурка в смирительной рубашке — внизу. Реалии повести — игральные карты — оказываются здесь двойными портретами, графическими знаками роковой судьбы ее героев. Не случайно в книге они уменьшены до размеров колоды пасьянсных, гадательных карт[78].

Вынося пушкинские эпиграфы к разным главам на отдельные страницы, Бенуа делает их значимыми и в чтении, и в оформлении книги, уравнивает с большими иллюстрациями. Они тоже печатались отдельно от текста, тоже наклеены на плотную бумагу книжного листа, как на паспарту, их тоже обегает бледная цветная рамка типографского бордюра, очерчивая вокруг них белое поле. Кажется, карта лежит на плоскости страницы, как на зеленом сукне стола. И вместе с тем она не чужая книге: печатная графика, как известно, начиналась тоже с игральных карт. Разбросанные по тексту заставки и концовки составляют еще один ряд графических ремарок, но относящихся непосредственно к сюжету повести. Наконец, семь больших страничных иллюстраций, по одной к каждой главе:

Глава I. Графиня в Версале

-''- II. Туалет графини

-''- III. Германн у подъезда дома графини

-''- IV. Германн и мертвая графиня

-''- V. Явление графини Германну

-''- VI. Германн у Чекалинского

Иллюстрация к заключению

Так, очевидно, самим художником поименованы рисунки в каталоге выставки «Мира искусства» 1911 года[79], на которой они были экспонированы и заслужили одобрение долго не принимавшего Бенуа И. Е. Репина («У него есть воображение, есть вкус и чувство эпохи»)[80].

В иллюстрациях к «Пиковой даме» Бенуа перешел от черно-белой графики, бытовавшей в его время, к живописной цветной акварели. Вот почему они оставляют ощущение великолепия интерьерной, театральной живописи. Иллюстрации сменяют друг друга, как декорации или интерьеры разных эпох. Зеленое сукно стола, кружева платьев, высокие парики, свет канделябров, зеркала, весь антураж столь излюбленного Бенуа XVIII века, в сцене в Версале — время и место действия первой иллюстрации. И зеленое сукно в петербургском доме Чекалинского, куда приходит Германн. Как будто та же композиция, но здесь все иное: и интерьер, и обстановка, и персонажи, — художник переносит нас в другой, уже XIX век. Прозаический быт дома бедного офицера в иллюстрации «Явление графини Германну» напоминает жанры П. А. Федотова, художника, которого высоко ценил А. Н. Бенуа, а сцена «Германн у подъезда дома графини», несмотря на то, что действие на этот раз вынесено на петербургскую улицу, имеет привкус театральности, идущей скорее от оперной традиции «Пиковой дамы».

Пушкин А. С. Пиковая дама / Иллюстрации А. Н. Бенуа.

СПб.: Издание Р. Голике и В. Вильборг, 1911.

Титульный лист.

А. С. Пушкин. Пиковая дама.

Рисунки А. Н. Бенуа. 1911.

А. С. Пушкин. Пиковая дама.

Рисунок А. Н. Бенуа. 1911.

А. С. Пушкин. Пиковая дама.

Рисунок А. Н. Бенуа. 1911.

Впрочем, Бенуа и не скрывает сценического характера своих иллюстраций. Последняя большая иллюстрация к Заключению уже не имеет никакого отношения к сюжету и целиком сочинена художником. Здесь нет ни карт, ни Германна, ни Пиковой дамы. Только пустая театральная сцена и костлявая фигура Смерти, огромная тень которой пляшет на опущенном зеленом занавесе, и еще часы на стене, но без стрелок. Игра окончена, гаснут свечи, и последний музыкант покидает зал. Его согнутая, уходящая из картины фигурка напоминает тень человека, оказавшегося возле парикмахерских манекенов на одном из петербургских пейзажей Добужинского. Так графическая партитура к пушкинской повести, начатая художником с игральной карты и сцены в Версале, заканчивается за пределами города Пиковой дамы. Уже сам по себе такой театрализованный финал переводит графическое повествование в план театрального представления. Недаром композиция этой сцены так походит на композицию театрального листа из знаменитой «Азбуки в картинах» Александра Бенуа[81], только там занавес раскрыт, и мы видим персонажей итальянской комедии дель арте — Пьеро, Арлекина и Коломбину, — которые фигурируют и в блоковском «Балаганчике».

По аналогии с азбукой и эту серию рисунков можно было бы назвать «„Пиковая дама“ в картинах…», если бы Бенуа ограничился только страничными иллюстрациями. Правда, роль его собственно в оформлении «Пиковой дамы» оказалось прояснить не так просто, — тем более что, в отличие от своих товарищей по «Миру искусства», сам Бенуа, как правило, шрифты не писал и слыл больше иллюстратором, чем оформителем, — если бы не сохранившееся письмо художника одному собирателю, написанное почти через тридцать лет после выхода книги. «Очень рад, что Вам… достался хороший экземпляр той книги, в которой я решился передать в определенных образах (увы, местами грешащих неточностями) чудесную повесть Александра Сергеевича, пленившую меня с самой ранней моей юности!.. Могу еще сообщить, что переплет является уменьшенным повторением переплета той книги образцов издательства Плюшара, которая была в моей библиотеке, а „форзац“ воспроизводит одну из бумажек начала XIX века из моего (богатейшего!) собрания таких Vorsatz-papier…»[82] К этому следует добавить, что елизаветинская гарнитура, которой набирались многие издания «Мира искусства» и которой набрана «Пиковая дама», по свидетельству Д. И. Митрохина, была разработана, по-видимому, по инициативе самого А. Н. Бенуа[83]. «Пиковая дама» с иллюстрациями Бенуа и вступительной статьей Н. О. Лернера была выпущена типографией Р. Голике и А. Вильборг в 1911 году в трех вариантах. (Как сообщал журнал «Известия преподавателей графических искусств», «10-рублевый экземпляр „Пиковой дамы“ издан в красивом бумажном переплете, но для любителей имеются экземпляры в более роскошных переплетах в 12 и 15 рублей. Кроме того, выпущено 50 особенно роскошных нумерованных экземпляров по 35 руб. без пересылки»)[84]. До сих пор в собраниях библиофилов встречаются разные экземпляры «Пиковой дамы» в разных переплетах, в бумажном (точнее, в картоне, оклеенном белой бумагой), в белом шелке и сафьяне.