Ветер с моря - Констанс Хевен

— С таким невыразительным лицом, как у меня, это совсем нетрудно, — сухо заметил Роберт.

— Многие мои знакомые молодые дамы придерживаются совсем другого мнения, — заметил Дэвид.

— Вот как? Ты мне льстишь.

— Когда Дандас и Питт подали в отставку из-за политического кризиса, я подумал, что ты уйдешь вместе с ними.

— Они попросили меня остаться, чтобы я обеспечил что-то вроде моста между робкими усилиями премьер-министра и оппозицией.

Именно Генри Дандас, член парламента от Эдинбурга, умный, добродушный, с красным лицом и сильным шотландским акцентом, близкий друг графа Гленмура, пригласил Роберта в свое ведомство, когда тот окончил университет, — в основном потому, что его хороший французский язык мог иметь неоценимое значение в толковании дипломатических нюансов официальных документов и секретных сообщений, которыми обменивались две страны.

И потом, у Роберта были важные связи в стане врага. Семья его бабушки пострадала во время террора. Глава семьи и его жена попали на виселицу, их владения были конфискованы, но кое-кто из двоюродных братьев уцелел. Жак де Морни все также спокойно жил во Франции. Занимаясь своими научными исследованиями, он мог также ездить по округе и добывать полезные сведения об отношении людей к действиям полицейского государства, которое потихоньку создавал Бонапарт. Жак мог обеспечить прикрытие переодетому Роберту, выдав его за преуспевающего виноторговца, путешествующего от виноградника к винограднику в поисках хороших вин. Таким образом Роберт мог помочь советом, доставить сведения, деньги, поддержать дух членов роялистских организаций, которые еще существовали во Франции. Но даже своему лучшему, самому близкому другу Роберт не собирался рассказывать лишнее.

Дэвид опустился в кресло и улыбнулся ему:

— Знаешь, когда ты женишься, тебе придется отказаться от опасной жизни, которую ты ведешь. Не все женщины отличаются таким пониманием, как Мэриан. Твоя жена может не поддержать тебя.

Но из Роберта много не вытянешь. Он коротко ответил:

— Скорее всего так и будет. — И продолжил: — У нас серьезные проблемы в нашем ведомстве. В критический момент произошла утечка информации, поэтому враг был заранее осведомлен о некоторых шагах и получил преимущества при переговорах. Хотя у нас и есть подозрения, но мы не можем пока назвать виновного. Однако к твоей работе это не имеет отношения. Что собираешься делать теперь, вернувшись в Англию?

— Не знаю, — небрежно ответил Дэвид. — Возможно поеду на север повидать родителей. Если твой мирный договор наконец станет реальностью, я бы съездил в Париж. Хочется посмотреть, что сделали кровожадные разбойники с этим древним городом.

— Будем рады, если ты остановишься у нас, пока не уехал из Лондона.

— Мне чрезвычайно приятно твое предложение, Роберт, но у меня сохранилась квартира на Пикадилли, а сейчас, думаю, мне и вправду пора идти.

— Я пошлю за кэбом?

— Нет, я пройдусь пешком. Здесь совсем рядом, и потом, я смогу дать отпор любому нахалу, который решит посягнуть на мои деньги или жизнь.

Роберт проводил друга до двери, а потом отправился спать. Несмотря на твердое заявление о своих намерениях, сделанное сестре утром, он все еще очень сомневался в себе. Казалось, что, несмотря на напряженные часы, проведенные по ту сторону пролива в течение последних нескольких недель, вся его жизнь пошла иначе и все потому, что каким-то невероятным образом он был очарован юной колдуньей, обладавшей не только необыкновенной красотой, но и умом, быстрым, острым и понятливым, и еще чем-то, находившим отклик тому, что было скрыто глубоко в его душе. Он страстно хотел вырвать ее из тесных рамок существования в глуши, окружить любовью и сочувствием и видеть, как она расцветает от того, что он мог дать ей. И в то же время — как нелепо — он не решался приблизиться к ней, как впервые влюбившийся мальчишка. Наверное, слишком однообразной была его жизнь, и ему захотелось перемен и новых переживаний. Очень скоро все выяснится, и судьба его решится.

Глава 8

Роберт приехал в Хай-Уиллоуз на закате прекрасного летнего дня и обнаружил, что несколько гостей уже уютно расположились в имении. Лужайки позади дома были подстрижены безупречно и казались бархатными. Венеция растянулась в шезлонге. Перри Конвей устроился у ее ног и смотрел на нее с обожанием. Капитан Дюран прохаживался с сэром Джошуа по аллее, обсаженной кустарником. Вся эта спокойная обстановка и на ее фоне — роскошные дамы в светлых платьях под кружевными зонтиками резко контрастировала с лихорадочной атмосферой в Уайтхолле на прошлой неделе, когда Бонапарт вновь стал на тропу войны, угрожая вторжением, если его требования не будут немедленно выполнены. Секретные документы с предупреждением об опасности направлялись в прибрежные районы, а волонтеры снова дефилировали по зеленым лужайкам Гайд-Парка перед королем Георгом, который непонятным образом вновь поумнел.

Роберту показали его комнату. Он смыл дорожную пыль, переоделся и сошел вниз, где был встречен леди Бриджез, которая бурно выразила свою радость по поводу приезда лорда Килгоура, хозяин оказал ему довольно сдержанный прием. Несколько джентльменов средних лет почти сразу же обрушились на Роберта, расспрашивая, насколько верны последние слухи, и действительно ли возникла угроза заключению мирного договора. Он снова задавал себе вопрос, что же заставило его провести дни отдыха в столь неподходящей компании.

Он прошелся по саду, беседуя то с одним, то с другим гостем, но нигде не увидел ни Изабеллы, ни ее брата, а Венеция в ответ на его вопрос о них, в недоумении пожала плечами.

— О, Изабелла? Она где-нибудь там. Наверное, помогает в деревне с подготовкой карнавала.

Получилось так, что он увидел ее только тогда, когда все, немного раньше обычного, сели ужинать, чтобы желающие успели поехать в Рай посмотреть карнавальное шествие. Наблюдательный Роберт сразу же заметил, что Изабелла бледнее обычного, а Ги прихрамывает и выглядит так, будто только что оправился от опасной болезни. Роберт недоумевал: что могло случиться? Вряд ли юноша до сих пор страдал от последствий рейда против контрабандистов. Роберт сожалел, что поездка за границу помешала ему провести дознание. Он считал: если никаких вестей до него не доходит, значит все в порядке.

В тот день после обеда Изабелла выкроила с часок, чтобы помочь мисс Холланд и детям украсить повозку Снаргейта. Это была всего-навсего небольшая тележка, запряженная старой белой кобылой мистера Холланда, и так как денег не было, повозку украсили пучками щавеля и колосьями пшеницы, букетами полевых цветов и пушистым камышом с лугов и с огороженных пастбищ. Самую хорошенькую из маленьких девочек выбрали королевой, надели на ее чистые волосы венок из белых маргариток и к нему приспособили старую красную занавеску вместо шлейфа. Она на него наступила, упала и расквасила себе нос, но ничто не могло заставить девочку расстаться со шлейфом. Изабелла выпросила у миссис Бедфорд несколько ярких лент и вплела их в гриву и хвост Росинанты. Развеселившиеся дети залезли в повозку, лакомились вареньем с лепешками, которые для них испекла Харриет Холланд. Мальчики, державшие факелы, пропитанные смолой, все время порывались зажечь их немедленно, и приходилось уговаривать их подождать до наступления темноты.