Клетка для певчей птицы - Наталья Гладышева

Вот и вцепилась в мужчину, как утопающий в соломинку, радуясь тому, что есть за кого держаться, чтобы не упасть. И радовалась успокаивающим поглаживаниям его горячей ладони, что жгла кожу даже сквозь одежду. И тянулась, тянулась душой к тому, кто в этот момент казался оплотом надёжности в рушащемся мире. Так хотелось хоть за что-то зацепиться так, чтобы не сойти с ума и не впасть в отчаяние. Чтобы можно было верить — дорогу удастся осилить. И не только ту, по которой мы сейчас ехали. Впереди ещё пять дней… Пять дней ненадёжности, неуверенности и страха. Пять дней усталости, возможного предательства и неведомых опасностей. Не удивительно, что мне так желалось пусть ненадолго, но вернуть уверенность хотя бы в следующем часе.

Проскочили мы опасный участок практически без потерь. Но и в домике, не таком опрятном как те, в которых мы отдыхали до этого, обрести покой не удалось. Практически сразу, толком не передохнув, мы прыгнули вместе с господином ас Олиани в следующий пункт назначения. А я впервые за всё то время, что мы переходили через чужие амулеты, задумалась о судьбе тех, кто оставался за нашими спинами. И спросила об этом у Форуха.

— Они следуют за нами, но с отрывом во времени. Обычным транспортом доберутся до границы, и тоже перейдут её, в толпе беженцев, которые скоро потянутся в Империю, — ответил он мне честно. — Простите меня, графиня, — сказал устало. — Но и вам, и мне следует отдохнуть. Перерыв будет более длительным, чем обычно.

Хотела спросить почему, а потом передумала, вспомнив, что господину ас Олиани почти всю дорогу пришлось держать ещё и полог тишины, оберегая таким образом меня от ненужных впечатлений. Впрочем, я и так их умудрилась нахвататься. И не уверена, что хочу отдыхать в гордом одиночестве. Все призраки давнего прошлого, и настоящего, накинулись на меня, стоило только Форуху выйти из комнаты. Хотелось капризно обвинить в этом своего спутника, мол ушёл и оставил одну… Но он устал, вымотался даже больше, чем я… И злиться на него долго не получилось. А потом мне вообще пришла в голову безумная идея и я выскользнула из отведённой мне комнаты. В коридоре поколебалась немного, решая откуда начать поиски. А потом пришла к выводу, что без разницы. Можно начать с двери рядом, а продолжить дверью напротив. Всё равно выбор не такой и большой.

Новость о смерти агента, отправленного на поиски информации перед самым отъездом, догнала Форуха только сейчас. И было о чём поразмыслить в связи с этим. Как бы сильно мужчина ни устал, о нормальном отдыхе — хотя бы час сна не помешал — думать не приходилось. Исчезновение двух верных людей ас Олиани беспокоило, как и то, что агент поплатился жизнью, а, значит, в чём-то и где-то прокололся. И при этом напал на нужный след, раз его кто-то решил убрать. И этого факта Форуху доставало, чтобы сделать нужные выводы и понять, почему Солерс говорил, что Ленора очень нужна тому, кто стоит за беспорядками в стране. Если уж умер агент, получивший приказ покопаться в смерти герцога Дордэна, то с этой историей дело точно было нечисто. И это нечисто могло заключаться в том, что герцог жив, а его смерть не более, чем инсценировка. И вся ситуация с единственной любовью графини Талор в таком свете начинает выглядеть немного иначе. Знала ли Амали о том, что любовник выжил? И знал ли об этом граф Талор? И знал ли сам герцог, что Амали родила ему дочь? Хорошие вопросы, ответы на которые стоило бы найти и побыстрее. И точно ли герцог жив? Возможно, агента убрали по-другому поводу… Например, ему удалось узнать о том, кто был повинен в смерти герцога. И этот кто-то очень не хотел, чтобы правда стала известна. Такое тоже было возможно.

Подходил ли герцог на роль кукловода? Это вопрос, на который ответ мог дать Альяс ас Олиани. Он знал герцога не понаслышке, вёл с ним дела. Форуху такой чести не представилось. Дордэн умер тогда, когда он был ещё ребёнком. Обладал ли младший брат короля тем безумным гением, который сейчас толкает кого-то дестабилизировать обстановку в стране ради того, чтобы добраться до власти? Был ли честолюбив и амбициозен настолько, чтобы разрушить страну ради собственных целей? Способен ли продать родину Империи за корону на собственной голове? Кто стал наследником герцогских земель? Не там ли оступился агент? Это дело таило в себе множество загадок, отгадки на которые неплохо было бы получить и поскорее. Это дало бы понимание, чего стоит опасаться при защите Леноры от заговорщиков.

Движение за спиной, Форух почувствовал сразу же. Осторожно опустил руку на огнестрельное оружие, стараясь не совершать резких движений… А потом руку убрал. Присутствие будущей графини Талор он улавливал каким-то необъяснимым шестым чувством. Знал о её приближении, даже не видя. А сейчас слишком сильно задумался, и не сразу осознал привычное узнавание без визуализации объекта.

— Графиня? — вопросительные интонации должны были дать понять девушке, как мужчина удивлён её визиту. — Что вас привело?

— Я… — она запнулась, не зная как начать. — Мне страшно одной…

Он должен был себе признать, что попытка провалилась. Его попытка избежать вот такого вот тет-а-тета. Форух и ушёл-то от Леноры потому, что боялся, попросит остаться… И он останется, и не сдержится, и снова напугает её своим безумным желанием, и клятву нарушит. Зря надеялся, сама пришла искать защиты. Стояла и смотрела жалобно, кривя губы.

— Пожалуйста, можно я посижу тут рядом… — попросила невозможного, того о чём он когда-то даже не мечтал и отказать сейчас…

Он помнил, какую клятву давал виконту Уффату. Но там условием было без её на то согласия ни-ни… Но кто говорил о согласии? Тот свихнувшийся на ней безумец, что сидел в его сознании занозой, не давая спокойно дышать рядом с девушкой? А в состоянии ли он адекватно оценить невинную просьбу?

— Вам отдыхать нужно… — он, наконец, нашёлся с ответом.

— Вам тоже, я знаю, — кивнула покаянно. — Но мне очень страшно… И мысли нехорошие в голове. А рядом с вами спокойней и не так страшно, — это признание явно ей далось с трудом, но выговорила и гордо прямо в глаза глянула, мол могу и так.

— И как вы это себе представляете? — смирился он с щекотливой ситуацией и тем, что нормально отдохнуть не получится.

— Я просто на стульчике посижу, а вы ложитесь и отдыхайте, — а глаза сделала наивные-наивные, просительные…

— И кем я буду себя чувствовать, графиня? — спросил насмешливо, лихорадочно пытаясь придумать, как удержаться при такой вот возможности касаться и не только… — Вы будете отдыхать сидя, а я лёжа.

— Хорошо, — предложила просто. — Тогда можно лечь рядом.

— Вы понимаете, что предлагаете? Я не железный, графиня, — благоразумием от этого вопроса и не пахло, как и от её визита к нему в комнату.

— А что плохого в том, чтобы просто отдохнуть рядом? — спросила упрямо, не став отвечать на неудобный вопрос. — Мне, действительно, сейчас очень плохо, Форух… Так плохо, как после смерти родителей не было… В тот момент рядом со мной не было никого. Я это как-то пережила… Но, не бросайте меня в одиночестве сейчас… Пожалуйста.

И что оставалось мужчине делать в такой ситуации? Ас Олиани обречённо вздохнул и указал на узкую кровать:

— Ложитесь, графиня.

— А вы? — спросила робко, озабоченно сдвинув брови к переносице.

— Мне ещё нужно поработать… — не стал озвучивать, что та работа могла бы и подождать.

— Тогда я пойду к себе, — подумав, выдала девушка. — Не буду больше беспокоить своим глупым поведением.

— Оставайтесь, — снова сдался Форух. — Я посижу рядом с вами и таким образом тоже отдохну.

Укрыть нежданную гостью одеялом, отгородившись хотя бы так от соблазна, присесть на краешек кровати, прислонившись спиной к удобно подложенной подушке. Удивиться тому, что будущая графиня Талор взяла его за руку. А потом не заметить, как заснул. Вот этого Форух от визита Леноры точно не ожидал. Не думал, что её присутствие расслабит так, что уйдёт напряжение последних дней и усталость возьмёт верх над возбуждённым мозгом.

Я лежала рядом с ас Олиани, держась за его руку, пытаясь таким образом спастись от преследующих меня призраков… Но получалось плохо. Его присутствие не давало бояться ближайшего будущего, но не избавляло от того, что было в прошлом. Форух как-то быстро уснул — явно сильно устал — а я лежала, стараясь не двигаться, чтобы не разбудить мужчину, сон не шёл. Закрыть глаза вообще боялась, казалось, стоит только отгородиться от успокаивающей картинки — спящий защитник рядом — и все начнётся снова.

Не знаю, сколько я пролежала недвижимым бревном, но постепенно меня начало трясти. И эту дрожь было не остановить. И становилось хуже и хуже, хоть я и боялась разбудить уставшего мужчину. Поэтому и рыданиями, которые подступили к горлу, давилась… Но и это было не в моих силах остановить. И постепенно всхлипы становились громче, а дрожь сильнее. Даже отняла руку у мужчины и попыталась зажать себе рот. Толку от этого было ноль. Плакать после всего ужаса пережитого за последние часы, хотелось нестерпимо и слёзы сами собой соскальзывали с ресниц. Организм избавлялся от стресса доступным ему способом. И я давилась воздухом, слезами, соплями, свернувшись калачиком, обняв себя руками и уткнувшись лбом в подушку Форуха. Истерика была полномасштабной и неконтролируемой. Наверное, предчувствие её, толкнуло меня искать комнату ас Олиани и напрашиваться на его общество. Только это не спасло меня от осознания всего того, что видела сегодня мельком.