Бремя империи - Александр Афанасьев

Первым пришел руководитель департамента по борьбе с терроризмом, статский советник Ковалев, он сидел буквально через кабинет от дверей Цакая, и на то, чтобы преодолеть это расстояние, ему потребовалось меньше минуты. Никаких материалов он собирать не стал — потому что хорошо знал своего шефа и знал, что никакого «отчета по итогам проделанной работы» никто давать не будет. Для этого существовали утренние плановые оперативки — дневная, недельная, месячная. На этот пост Ковалева удалось продвинуть меньше полугода назад, до этого он без малого семь лет сидел в заместителях, ожидая, пока осторожного и мудрого старика Гербера отправят на заслуженный отдых. Своего начальника он недолюбливал, полагая, что именно его чисто немецкая осторожность, педантичность и скрупулезность, тщательное следование «букве закона» в департаменте по борьбе с терроризмом ни к чему хорошему не приведут. Для террористов законов не существует, и того, кто в борьбе с терроризмом будет тратить время на чтение законов, террористы всегда будут опережать на несколько шагов. Он ждал — долго, терпеливо, не ввязываясь ни в какие безнадежные предприятия, стараясь до времени ни в чем не замазаться, точно следуя в этом совету Цакая — и вот дождался. Когда Гербер не прошел-таки очередную медицинскую комиссию и всем стало понятно, что ветерану пора на заслуженный отдых, — лучшей кандидатуры, чем Павел Порфирьевич Ковалев, на освободившееся место и придумать было сложно.

Вторым появился Карадзе — единственный грузин в окружении Цакая, если не считать его верной тени Гозишвили. В отличие от Ковалева, Карадзе еще не удалось продвинуть наверх так высоко, как этого хотел Цакая, и пока он занимал должность товарища начальника департамента контрразведки. Глинчук был еще относительно молод, сидел на своем месте крепко и неплохо дружил с нынешним министром внутренних дел — совместно охотились, совместно ловили рыбу, совместно устраивали посиделки за «рюмкой чая». Насчет «рюмки чая» у Глинчука была некая слабость, но дружба с министром делала реализацию материалов по этой слабости невозможной. Да и Глинчука тоже устраивало, что большую часть дел он просто спихнул на своего заместителя. Поэтому Гиви Несторович Карадзе пока что до своей вершины власти не добрался…

Третьим пришел — скорее не пришел, а прибежал сам Круглов — возмутительно молодой, жизнерадостный, одетый не в костюм и не в мундир, а в рубашку и джинсы, да еще производства САСШ. Цакая раз и навсегда запретил разговоры о внешности и поведении Круглова — потому что голова у него была светлая, а вот манеру общения и внешность было не переделать. Поэтому все те, кто уже успел собраться в кабинете, просто сделали вид, что в упор не видят Круглова…

Последним явился Гирман. Моисей Аронович Гирман, он был самым старым из присутствующих, на год старше самого Цакая. Уже двадцать с лишним лет он занимал должность начальника следственного департамента МВД, и замены старому и мудрому еврею просто не находилось. Да что там не находилось — никто даже представить себе не мог следствие без Гирмана, это было немыслимо — следствие и без бессменного Гирмана. Сам же Гирман с самого начала стал человеком Цакая — не из-за угроз, лести или подкупа. Просто он искренне считал, что министры сменяют один другого, а несменяемый товарищ министра пусть и не первое лицо в министерстве, пусть второе — но власти у него больше. Тайной власти. И то, что делает Цакая, — неважно, насколько это соответствовало закону — тайный советник Цакая делает для России и во благо России. У Гирмана, кстати, у единственного среди всех присутствующих был чин третьего класса, такой же, как у Цакая…

Когда вошедшие расселись около стола, Цакая снял очки, положил их на стол, без предисловий начал:

— Британцы готовят вторжение на Восточные территории. Доказательства только косвенные — но я точно знаю, что будет именно так. Все то, что было до этого, все террористические акты — это всего лишь прелюдия. Основное действие случится в самое ближайшее время. Слушаю ваши предложения…

Если тайный советник Цакая говорил, что так оно и будет, — никто не смел с ним спорить. Будет — значит, будет. Тем более и ошибался он в своих прогнозах редко…

— Как они смогут нейтрализовать армию? — задумчиво проговорил Карадзе. — Ведь если это будет обычная война, армия на армию, флот на флот — они обречены. При отсутствии фактора внезапности преимущество целиком в руках обороняющейся стороны, это классика. Не было ни одного случая, когда было по-другому. Если они не самоубийцы — то как они собираются исключить из уравнения армию и флот?

— Это-то я как раз знаю, — невесело улыбнулся Цакая. — На этот вопрос ответ найти не так-то сложно. Все вы знаете, какую активность в последнее время развили различные некоммерческие организации. Ненасильственное сопротивление — вот тот ключ, который они полагают подходящим для нашего замка.

— Казаки их разгонят, — убежденно проговорил Ковалев. — Все это ненасильственное сопротивление не стоит хорошего удара нагайкой…

— Вы правы, — Цакая к своим обращался подчеркнуто вежливо, только на «вы», — но тут, думаю, будет комбинированная атака. Возможно, будут хорошо вооруженные боевые группы, скорее всего засланные из-за рубежа, — и будет местная массовка, в задачу которой будет входить создание максимальных препятствий в наведении порядка. Потом, думаю, вооружится и массовка, когда станет понятно, что мы утрачиваем контроль над ситуацией. Как только это произойдет — они пойдут ва-банк, высадят крупные экспедиционные силы на охваченную мятежом территорию, флот попытается прикрыть их с моря. Не мне вам напоминать одно из основных правил Берлинского договора — любая территория считается принадлежащей договаривающейся стороне только до тех пор, пока она способна управлять ею и вести ее к процветанию. Если мы не способны управлять Востоком — а это и должен будет продемонстрировать мятеж, — британцы его просто аннексируют. Или будет война — страшная война. Михаил, мы чего-то пропустили?

Михаил почесал жиденькую козлиную бородку, уставился на плоский экран лэптопа, который принес с собой…

— Наблюдается какая-то странная активность… Пока я не могу сказать, относится ли она к рассматриваемой теме, но она наблюдается, и это факт…

Коллежский асессор Круглов, несмотря на свой несерьезный вид, делал много полезного. Вместе с аналитиками он составлял компьютерные программы, позволяющие по мелким, самим по себе ничего не говорящим деталям делать очень серьезные выводы…

— К чему относится эта активность? — поинтересовался Цакая.

— К британцам. Например — в прошлом году персонал британского посольства подал девяносто одну заявку в наш МИД на то, чтобы отправить семью на летний отдых в курортные зоны, расположенные на территории Российской империи. Из них отозвали впоследствии три, остальные поехали. Вы знаете, что в МИДе заведен порядок, согласно которому дипломаты и члены их семей, желающие отправиться в путешествие по России, должны сообщить об этом МИДу для обеспечения безопасности поездки. Кроме того, МИД выделил британскому посольству квоту, сорок семейных путевок в собственные дома отдыха в Константинополе, Крыму, Одессе — и все сорок выкупили и использовали. В этом году подано шестьдесят заявок, из них на сегодняшний день есть отказ на пятьдесят шесть. Причины самые разные — но отказываются все. Или — нами анализируется интенсивность снабжения дипломатических представительств грузами и их номенклатура. Многие посольства, в том числе британское, снабжаются из-за рубежа, опасаясь, что мы подсунем им подслушивающее устройство, которое они не смогут отследить. Так вот. По британскому посольству в последнее время выросло потребление бритвенных станков и пены для бритья — и в то же время резко упало потребление женской косметики и… простите, предметов женской гигиены. Можно сделать вывод, что в британском посольстве стало слишком много мужчин и слишком мало женщин. Данные МИДа это подтверждают — в последнее время прошла целая волна смены сотрудников, причем только младшего и среднего звена, технического персонала. Есть и другие признаки неестественной активности, распечатку я могу представить через час.

Цакая кивнул…

— А североамериканцы?

— То же самое — но в значительно меньших объемах, чем у британцев, раза в три меньших.

— Интересно… — задумчиво проговорил Карадзе. — Получается, британцы готовятся к войне…

— Не к войне, — поправил Ковалев, — иначе бы они начали срочную эвакуацию, под любым предлогом. Это было бы заметно. Но семьи они отправляют.

— Остается один вопрос, — старческим скрипучим голосом проговорил Гирман, и все повернулись к нему: — Как они выведут людей на улицы? Почему люди должны поверить их лозунгам и пойти за ними? Если у них есть столько верных им людей, готовых поддержать мятеж, почему мы не знаем об этом? Даже про десять процентов активистов мы бы знали — среди этих десяти процентов обязательно был бы наш агент и не один. В любой среде, включая и мусульманскую. В конце концов, и мы не лаптем щи хлебаем, простите…