Бастарды - Эльхан Аскеров

С самого начала, с самой первой встречи стальной внимательно присматривается к человеку, оценивая его поступки. И если человек не по нраву стальному, то они расстаются.

– Но как?

– Ты наверняка не раз слышал истории, как клинки разворачивались плашмя в руках у бойца, отменяя смертельный удар. Обычно в таких случаях погибал сам боец.

– Получается, что вы попросту предаете своих хозяев?!

– У стальных нет хозяев! – гневно возразил клинок. – Мы владеем собственной волей, собственной свободой выбора. Только мы решаем, достоин ли воин жить, стоит ли стальному тратить время на него, или проще сразу сменить носителя, очистив мир от очередного источника злобы и бесчестия.

– Прости. Просто мне трудно вот так, сразу принять на веру твои слова, – извинился Ал-Тор, с трудом веря в происходящее.

– Ничего. Я понимаю. В это действительно трудно поверить. – Моментально успокоился меч. – Знаешь, я, когда впервые тебя услышал, думал, просто сломаюсь, или гарда узлом завяжется, или еще чего. Никак поверить не мог. Это потом уже, когда гердан напомнил мне всю эту историю, полегче стало. Да и сам вспомнил многое.

– Да уж. Услышишь такое, поневоле начнешь в собственном разуме сомневаться. – Грустно усмехнулся Ал-Тор.

– Не бойся. Разум твой в порядке. Ты только делай, что советую, и все наладится. Начнем потихоньку, а там, глядишь, и в колею войдет. Ты только в схватке не отвлекайся. Слушать меня слушай, но старайся делать то, что сам умеешь. Самое главное, сознание не закрывай. Есть у тебя такая манера. Занавесишься, и не достучаться, словно в дворцовую сокровищницу ломишься. Откройся. Так тебе самому будет легче. Удар до удара увидишь.

– Как это? – не понял юноша.

– Это трудно объяснить. Вот завтра выйдем на площадку, там покажу.

– Ладно, – покладисто согласился Ал-Тор.

– Вот и славно, – явно обрадовался клинок. – Спи. Завтра у нас будет веселый денек.

Ал-Тор молча кивнул, словно клинок мог видеть его и, укрывшись одеялом с головой, моментально уснул.

Утро разбудило юношу теплым солнечным лучом, запахом свежего хлеба и яростным воробьиным чириканьем. Вскочив с кровати, Ал-Тор встряхнул буйной гривой волос, прогоняя сон, и сладко, от души потянулся, захрустев почти всеми имеющимися суставами.

Сильное, молодое тело быстро восстанавливало силы и теперь требовало привычных нагрузок. Чуть ли не запрыгнув в штаны на ходу, юноша выбежал во двор. Население замка только начинало просыпаться, и двор был еще пуст.

Вытащив из колодца ведро воды, юноша, недолго думая, окунул в него голову. Отбросив на спину мокрые волосы, Ал-Тор весело рассмеялся и опрокинул остатки воды на себя. Ледяные потоки подхлестнули тело, заставив его окончательно проснуться.

Мокрый, босиком, юноша понесся по двору, накручивая круг за кругом. Пробежав в быстром темпе несколько лиг, он принялся разминаться. Очень скоро мускулистый, загорелый торс юноши покрылся мелкими бисеринками пота, но он не обращал на это внимания, продолжая гнуться во все стороны и наносить удары воображаемому противнику.

Закончив, Ал-Тор обернулся и увидел стоящего в дверях Такеши, вполголоса спорящего о чем-то с Топ-Гаром. Подойдя к спорщикам, юноша прислушался и понял, что сотник, не доверяющий в жизни никому, услышал, как Такеши осторожно вышел из своей комнаты и, конечно, тут же последовал за ним.

– С чего вы взяли, что я хочу причинить ему вред? – растерянно спрашивал Такеши.

– А какого иблиса ты тогда поднялся в такую рань? – не отставал от него Топ-Гар.

– Я точно так же, как и ваш мастер, привык заниматься на рассвете. Я и не знал, что он уже здесь.

– Оставь его в покое, сотник, – вмешался в разговор Ал-Тор. – Он не причинит мне вреда. Более того, это я могу поучиться у него. Спасибо тебе за беспокойство, но в этот раз ты явно перестарался.

– Вы уверены в этом, мастер? – насупился сотник, косо поглядывая на стоящую рядом огромную фигуру.

– Да, сотник. Уверен, – улыбнулся Ал-Тор. – Лучше распорядись насчет завтрака, а мы пока немного попрыгаем.

Молча кивнув, сотник быстрым шагом исчез в доме. Такеши вышел на середину двора и, постояв, начал разминаться. Это было поучительное зрелище. Вечером, в термах, Такеши не врал, когда говорил, что легко может выполнить самые сложные гимнастические упражнения. При всей своей тяжеловесности, выполняемые им стойки, удары и кульбиты были не лишены грациозности и изящества. А о силе и опасности их говорить даже не приходилось.

Наконец размявшись и как следует разбудив свое огромное тело, Такеши вышел на середину двора и сделал Ал-Тору приглашающий жест рукой. Внимательно следивший за могучим воином юноша не заставил просить себя дважды. Крутанув несколько сальто подряд, он замер перед этим неподвижно замершим монументом человеческой силы. По-другому стоящего посреди двора воина назвать было просто невозможно. Это было само воплощение достоинства и силы.

Бойцы медленно поклонились друг другу, отдавая дань уважения, и медленно двинулись по кругу, внимательно наблюдая за действиями противника.

Время словно замерло, даже вездесущие воробьи перестали орать и ссориться, точно понимая, что пустые склоки могут оскорбить торжественность этого момента.

Но вот бойцы замерли, превратившись в статуи самим себе. Их тела медленно, словно нехотя, приняли странные позы, и противостояние продолжилось.

Такеши, пользуясь своим огромным весом и низким центром тяжести, замер в стойке разъяренного медведя, широко расставив согнутые в коленях ноги и выставив перед собой ладони с расставленными и чуть напряженными пальцами, напоминавшими когти настоящего медведя. Ал-Тору сразу стало понятно, откуда у воина такое прозвище. Эта стойка как нельзя больше соответствовала облику Такеши.

Сам Ал-Тор не был приверженцем какого-то одного стиля, предпочитая действовать по обстоятельствам. Покойный Расул не раз заставлял его моментально менять стили, сообразно обстоятельствам, говоря, что боец, даже достигший мастерства в одном виде боя, намного слабее разноплановых бойцов. Ведь настоящая схватка – это не соревнования, и здесь все зависит от умения воина приспособиться к новым для него условиям боя.

Ал-Тор медленно перенес вес на правую ногу и подтянул к груди колено левой, оттянув носок и раскинув руки вверх и в стороны. Кисти рук были расслаблены, а пальцы словно удерживали яблоко. «Взлетающий журавль» – так называлась эта стойка в трактате по искусству боя.

В такой позе юноша мог простоять ровно столько, сколько потребуется. Еще в начале своего обучения он замирал в такой позе, удерживая на колене и запястьях пиалы с горячим чаем. Чай остывал, и его заменяли свежим, а юноша продолжал стоять до тех пор, пока руки и ноги не начинали дрожать, расплескивая напиток.