Второй встречный - Оксана Зиентек

— Ты смотри, мальчишка, поосторожнее. — Вот теперь муж уже точно не шутил. Это я могла сказать, даже не видя его. — Да, я — служебный пес, но лучше быть служебным псом при Его Величестве, чем дворовой шавкой вроде тебя, которая только и умеет, что тявкать на проезжающих путников. Последний раз повторяю: уйди с дороги, тогда, так и быть, никто не пострадает.

Не знаю, как отреагировал бы фон Эльстергоф на эти слова, но в этот момент не выдержал ребенок. Его младший братик уютно устроился с рожком у матери на руках, а трехлетнему карапузу наконец-то надоело лежать в корзине. Отбросив хлебную соску он тоже потянул ручки к маме и расплакался.

В тесноте телеги детский плач прозвучал, как гром. Марьяна дернулась было к ребенку, но тут же захныкал потревоженный младший. Хандзя попыталась взять братика на ручки, но, понятно, трехлетний малыш был для нее тяжеловат. Придя в себя, я решительно отодвинула девочку и привычным движением взяла ребенка. Прижав к себе хрупкое тельце, я делала то, что несчетное количество раз повторяла с младшими племянниками.

— А-а-а-а. Тш-ш-ш-ш…

Малыш затих на мгновение, потом попытался возмутиться, видимо, заметив подмену. Но, в конце концов, притих, убедившись, что мама и сестричка здесь и никуда не делись, и, значит, все в порядке. Быстро сообразив, Хандзя (я уже начинаю любить этого ребенка!) придвинулась ближе к мне и начала что-то тихонько напевать братику. Казалось, все обошлось, но назревающий снаружи скандал показал, что битва еще не выиграна. Тогда я сделала то, о чем мы договаривались с Арвидом, хотя все и пошло совсем не так, как мы ожидали.

Накинув на плечи свою любимую шаль так, чтобы она с головой укутывала мальчика, я высунулась из-по полога телеги со стороны возницы и недовольно закричала.

— Арвид! Что там случилось? Сколько будем еще стоять? Мне скоро Ганса кормить.

— Сейчас поедем, Золотко! — Голос Арвида звучал зло. — Вот только одного молодого господина с дороги сдвинем…

— Это Ваш сын? — Подозрительно поинтересовался фон Эльстергоф. — Могу взглянуть?

— Своих наделай, а потом гляди! — Ощерился Арвид. — Прочь с дороги! А не то голову откручу, чтобы не смел оскорблять мою жену!

Похоже, до парня наконец-то дошло, что он основательно перегнул палку. А, может, Арвид на этот раз был более убедителен, хотя, по-моему, куда уж дальше… Впрочем, очень сильно подозреваю, что молодой рыцарь по-прежнему не верил в то, что кто-то полезет в серьезную драку ради чужой женщины с кучей незаконнорожденных детей. А вот за сомнения в собственном отцовстве любой нормальный рыцарь схватится за меч. Это было достаточно просто и понятно, чтобы эта мысль дошла по назначению.

Не знаю, что собирался ответить или предпринять наш противник. Но Арвид резко свистнул, давай сигнал трогать. Возницы подхлестнули коней и телеги почти одновременно сдвинулись с места, постепенно набирая ход. Нас изрядно потряхивало, но даже дети, намертво уцепившиеся за Марьяну и меня, затаились, словно зайчата. Грохот тяжелых телег вкупе с топотом копыт заглушили почти все звуки. Уже не мирный обоз с домашним скарбом, но грозный военный отряд двигался по королевскому тракту, готовый смести со своего пути любую преграду. В прорезь полога я еще успела заметить нескольких всадников на обочине дороги. Если я не ошиблась, было их человек пять. Двое из них держали в руках арбалеты, но никто так и не выстрелил. То ли растерялись, не ожидая, что Арвид двинет-таки напролом, то ли так и не получили приказа стрелять от хозяина.

Голос не соврал, рыцарь фон Эльстергоф действительно оказался мальчишкой, с виду — хорошо если ровесником Хайко. Надеюсь, он и правда действовал сгоряча, не подумавши, а не прогнил в свои годы насквозь. Ну, хоть в спину отряду из арбалетов стрелять не стали, и за то спасибо.

Как и ранним утром, мы сбавили ход сразу же, как только оторвались от преследователей. Если можно так назвать тех, кто преследовать нас даже и не пытался. К счастью для них, как запоздало поняла я, когда первый испуг прошел. Несколько часов потом мы катили неспешно, как обычно, пока Арвид не скомандовал привал, указав на очередной придорожный заезд.

Наши люди с привычной сноровкой завели телеги и занялись лошадьми. Марьяна, пользуясь возможностью, побежала полоскать детские тряпки. Я только головой покачала ей вслед. И что она потом с ними делать будет? Не повесит же на оглоблях сушиться? Хм, действительно, повесила оглоблях. Парни пофыркивали, посматривая на такое украшение, но ничего не говорили, ожидая, видимо, что скажет Арвид.

Я украдкой огляделась, чтобы посмотреть, не смеются ли с нас остальные гости заезда. Но если кто-то и смеялся, то про себя. Связываться с благородными никому не хотелось, да и вообще, там, в дальнем углу двора, какие-то поселяне и сами расположились, словно они тут надолго.

Сколько отсутствовал Арвид, я не знаю, но вернулся он в сопровождении двух крепких девок-подавальщиц, которые вдвоем тянули большой котел. В котле обнаружилась густая гороховая похлебка, щедро заправленная колбасками. От нее шел сытный мясной дух.

— Надо же, на косточках от окорока варили. — Вслух удивилась я, первой получив свою миску.

— Место здесь бойкое, — Привычно уже пояснил муж, не дожидаясь дальнейших моих вопросов. — Много разного народу ездит. Так что хозяин привык готовить так. Чтобы угождать каждому: одним — на косточках, другим — на масле. Третьи и пустой похлебкой обойдутся… Каждый получает то, за что готов заплатить.

— А ты, значит, готов платить за роскошную похлебку? — С улыбкой спросила я, пробуя первую ложку. — Мм-м-м! Вкусно!

— Умгу. Неплохо. — Подтвердил Арвид, тоже снимая пробу. — Я готов платить за то, чтобы у моих людей хватало сил исправно нести свою службу. Голодный солдат много не навоюет, голодный крестьянин много не наработает.

— Кто бы это Агнесс рассказал. — Усмехнулась я.

— Да уж. Жена твоему брату досталась суровая. — Скривился Арвид. — А что, и голодать приходилось?

— Да нет, хвала Творцу. — Ответила я, поняв, что мои слова и правда можно было истолковать двояко. — Но кусок, щедро приправленный попреками, не протолкнешь в