Доспехи из чешуи дракона - Денис Юрин

Загадки, загадки! Как часто случается в жизни, что на их решение просто нет ни времени, ни сил. Результаты наблюдения весьма заинтересовали пытливый ум девушки, но ей нужно было действовать, спускаться вниз и устроить на единственной улочке села кровавую бойню, настоящую резню, о которой потом будут слагать легенды.

Воительница уже начала спуск, составляя в голове план незаметного проникновения и последующего нападения, но тут произошло событие, в корне изменившее и ее намерение, и ход мыслей. К Задворью приближались чужаки, приближались не таясь, и, похоже, у них были веские причины, презирая смертельную опасность, гнать коней в деревню, занятую бандой.

Глава 9 Кто самый страшный зверь?

Нет правил без исключений!» – это всем известная истина, которую уже давно следовало бы расширить и дополнить, дав поправку на человеческую леность, дурные наклонности и подсознательное стремление не быть идеальным. Применительно к отдельно взятым личностям обновленная и усовершенствованная формулировка звучала бы примерно так: «Нет правил без исключений, но ради этих исключений мы и выдумываем правила, ради нарушения строгих законов и догм мы и живем!»

Действительно, попытайтесь хоть раз взглянуть на привычные, не подлежащие сомнению вещи с другой стороны, и вас ошеломит результат, весьма забавный и неожиданный. К примеру, ради чего тучная дама ежедневно изнуряет себя упражнениями и голодает, поклевывая, как птичка, семечки вместо полноценной еды? Ради того, чтобы избавиться от парочки лишних пудов и втиснуться в трещащее по швам платье? Возможно, но есть и другое объяснение, куда более правдоподобное.

Обжоры, как ни странно, быстро перестают ощущать вкус еды. Изысканные лакомства, если их помногу есть каждый день, превращаются всего лишь в лишенный вкуса наполнитель для живота, привычный, наскучивший, но без которого уже невозможно обойтись. Переход на иную пищу обостряет притупившееся восприятие вкусовых рецепторов. Человек начинает скучать по недавно еще обыденному, а теперь недоступному. Неудовлетворенность пищевыми суррогатами и обезжиренными компонентами растет, назревает, как гнойник, и когда достигает вершины, а затем стремительно падает вниз, измучивший себя человек испытывает настоящее блаженство. Итак, толстуха голодает не для уменьшения размера бедер и живота, а для того, чтобы почувствовать райское наслаждение, когда ее зубы вонзятся в запретную булочку, а ее организм ощутит почти забытый вкус сдобы. То же самое касается и лежебоки, он бодрствует для того, чтобы уснуть; а ценитель прекрасного – возвышенный менестрель с тонкой душевной организацией – тайно млеет, слушая похабную песенку о приключениях кабацких девок.

Никто никогда не признается в правильности этого суждения, но правда – штука объективная; она, как и время, существует сама по себе и не нуждается в чужих оценках и в людском одобрении.

Шак вошел во вкус. Он нарушил собственное правило и теперь находился на вершине блаженства. Эйфория неповторимого мгновения захлестнула его и, заставляя позабыть, что логично, а что нет, что можно, а чего нельзя, увлекала его в безудержное буйство.

Гробовщик уехал по своим темным, непонятным бродяге делам, загадочная красотка отправилась пытать раненого лекаря, а молодой рыцарь так и сидел за столом: пил да жрал, поскольку беспорядочное, быстрое поглощение остатков еды и вина нельзя было назвать трапезой даже при огромной степени допущения.

Разведывательная миссия была почти завершена, оставалось лишь вызволить Семиуна и, вернувшись в человеческое обличье, бежать. Однако вид жадно запихивающего в рот куски мяса и пучки зелени солдафона настолько раздражал шарлатана, что заставил вслед за первым сделать и второе исключение.

Рыцарь не понравился ему еще там, на дороге, а теперь вызывал отвращение. Шаку необычайно захотелось помочь обжоре перейти в мир иной, к тому же это было неизбежно, ведь им с Семиуном все равно на обратном пути пришлось бы пройти через эту комнату. Другого выхода наружу просто не было. Вдвоем с одним было справиться проще, но мог бы подняться шум, а во дворе скучали несколько дюжин вооруженных людей. Шак решил действовать сейчас, напасть без промедления, но перед тем покрыл стены комнаты тонким слоем невидимой, звуконепроницаемой субстанции, не разлагающейся в течение пяти-шести минут…А дольше ему было и не нужно.

Еще один запрещенный прием, который шарлатан использовал, еще один запретный плод, который он надкусил, немного компенсировался тем, что бродяга напал в человеческом обличье, хотя у рыцаря все равно не было ни малейшего шанса выйти из комнаты живым. Его незрелая жизнь заканчивалась, как только что закончилось невыдержанное вино, кувшин которого обжора-рыцарь миг назад вылил в свой бездонный, набитый едой рот.

Едва ощутимый холодок пробежал по спине увлекшегося чревоугодием рыцаря. После аппетитной трапезы на десерт благородным господам принято подавать зрелище, правда, иногда случается так, что объевшийся созерцатель сам становится участником представления.

«Что за…» – возмущенно выкрикнул гроза свиных ножек и бараньих ребрышек, но было уже поздно. За его спиной, всего в одном шаге от стула, на котором он восседал, из ниоткуда возникло большое облако, мгновенно принявшее форму высокого, мускулистого и обнаженного по пояс бородача. Сильные руки Шака вцепились в голову жертвы: правая за волосы, а левая за подбородок. Он хотел покончить с рыцарем одним-единственным резким рывком, свернуть ему шею и отправиться дальше, но у любителя вкусно поесть явно не было желания умереть легкой, мгновенной смертью.

Буквально за долю секунды перед рывком голова жертвы выскользнула из рук подкравшегося палача, оставив ему лишь прядь сальных волос. Возникло движение, быстрое настолько, что Шак едва его уловил и не смог прикрыться от мощнейшего удара. В левую скулу бродяги врезалось что-то твердое, острое и неимоверно тяжелое, как будто по его лицу со всего размаха прошлись шиповатой булавой. Раздался хруст кости, нижнюю челюсть пронзила острая боль, голова загудела, а неведомая сила повлекла непослушное тело куда-то назад и вбок. Извергая фонтан слюны, крови и мелких осколков зубов, Шак отлетел назад и, свезя по пути парочку не к месту поставленных табуретов, с грохотом впечатался спиной в стену. Комнату сотрясло, со стен упало несколько декоративных щитов. К счастью, снаружи не было слышно звука удара. Бродяга упал на пол, но тут же, шатаясь, поднялся и грозно посмотрел на обидчика исподлобья.

Такого поворота событий рыцарь не ожидал. Обычно после встречи с его кулаком не вставали, людские тела превращались в тюки из кожи, в неподвижную груду мяса, волос и костей. Напавший же мерзавец не только каким-то чудом встал на ноги, но еще и осмеливался вызывающе смотреть на него из-под нахмуренных бровей.