Серебряный лебедь - Дебора Мартин

– Нет.

Они помолчали.

Она вытерла губы тыльной стороной ладони и пожаловалась:

– Какой противный вкус у этого лекарства!

У Колина стало тяжело на сердце.

– Это не страшно. Главное, чтобы оно пошло тебе на пользу, – торопливо произнес он.

Вскоре голова ее опустилась на подушку, а веки сомкнулись. Порошок Мины подействовал очень быстро.

Выждав еще несколько минут, Колин надел брюки и рубаху и подошел к бюро. Ключ от шкатулки отыскался легко, он был вложен в книгу стихов, лежавшую на бюро, – подобно большинству людей Анабелла не отличалась фантазией в выборе тайников.

Он оглянулся – Анабелла спала, тихо посапывая – и открыл шкатулку. Внутри лежали обычные женские безделушки: засушенные цветы, тонкая серебряная цепочка, несколько маленьких колечек, брошь в виде лебедя и еще свернутый в трубку листок бумаги со сломанной сургучной печатью, перевязанный помятой ленточкой.

Колин осторожно развязал ленточку и развернул листок, исписанный угловатым почерком. На нем было какое-то странное стихотворение с подписью «Серебряный лебедь».

Он быстро еще раз перечитал текст – это явно было шифрованное послание. Судя по пожелтевшей бумаге, написано оно было довольно давно – возможно, в те времена, когда Уолчестер занимался шпионажем среди сторонников Кромвеля в пользу роялистов.

Сердце Колина болезненно сжалось. Анабелла все-таки солгала ему, заявив, что не знает, откуда взялось ее театральное прозвище «Серебряный Лебедь». Опасения Уолчестера подтвердились. Анабелле было известно о политической деятельности Уолчестера, но она об этом даже не обмолвилась.

Как он, опытный в таких делах человек, позволил себя одурачить жалобными сказками?

– Лживая актриска, – прошептал он, повернувшись к постели. Ее невинное личико, удивительно длинные и густые ресницы, небрежно ниспадающие на плечи локоны еще более разъярили его. Неужели эта очаровательная кукла могла лишить его разума?

Была ли в ее рассказе о злом отчиме и поисках настоящего отца хоть капля правды? С другой стороны, Анабелла хранила перстень с гербом Уолчестера и по возрасту вполне могла быть его дочерью.

У Колина голова шла кругом от бесконечных вопросов, на которые он не мог найти ответа. Только одно не вызывало сомнения – кто-то немилосердно истязал ее.

Он еще раз перечитал стихотворение и без особого труда запомнил текст. Ему неоднократно приходилось запечатлевать в памяти достаточное количество шифровок во времена, когда он выполнял особо секретные поручения короля. Затем аккуратно свернул листок и убрал его в шкатулку, не забыв положить ключ на прежнее место.

Колин оделся, взял с прикроватного столика перстень и бросил прощальный взгляд на Анабеллу, которая спала ангельским сном.

Сбегая по лестнице, он подумал, что Уолчестеру, как бы он ни сопротивлялся, придется ответить на все его вопросы.

Не пытаясь скрыть дурного расположения духа, Колин покосился на графа Уолчестера, остановившегося на пороге собственной гостиной. Граф, разбуженный среди ночи, не успел полностью застегнуть жилет и как следует заправить рубаху в помятые брюки.

– Время довольно позднее, – недовольно прорычал он, почесывая лысину. – Надеюсь, у вас есть достаточно весомый повод, чтобы вытаскивать старика из теплой постели?

– Повод есть. Скажите, вам знакома эта вещь? – Колин протянул хозяину дома перстень.

Уолчестер вздрогнул и раздраженно спросил:

– Откуда вы это взяли?

– Это ваш перстень?

– Понятное дело, мой. Неужто вы не разглядели герба? Так откуда он у вас?

Колин пристально посмотрел на графа и тихо ответил:

– От одной актрисы. Ее зовут Анабелла Мейнард.

Колин особенно не задумывался, как отнесется граф к его словам, но такого он никак не мог предположить: Уолчестер, изумленно выпучив глаза, буквально рухнул в близстоящее кресло.

– Где она его раздобыла? – с трудом выговорил он. – Ну же, молодой человек, отвечайте.

– Его дала ей мать, сказав, что этот перстень принадлежит ее родному отцу.

На Уолчестера было страшно смотреть – он весь сморщился и, смертельно побледнев, едва ворочая языком, прошептал:

– Откуда… откуда родом эта актриса? Вы… надеюсь, выяснили?

– Нет, знаю только, что откуда-то из Нортгемптоншира.

– Норвуд, – выдохнул граф. – Это невозможно. Не могу в это поверить.

– Что невозможно? – безмятежно поинтересовался Колин. – Вы не верите, что она ваша дочь?

Уолчестер судорожно потер подбородок, не сводя глаз с перстня.

– Я не знаю, – он беспомощно посмотрел на Хэмпдена. – Чума всех разрази! Я не знаю.

Колин с горечью подумал, насколько права была Анабелла, остерегаясь мужчин, которые, не задумываясь, рассеивают свое потомство по всему свету.

– Так все-таки может она оказаться вашей дочерью? – продолжал настаивать Колин. – Есть ли хоть малейший шанс?

– Шанс есть всегда. Господи, Хэмпден, неужто вы не понимаете, что мужчина срывает цветы удовольствия повсюду, где их находит?

– Итак, она может быть вашей дочерью от связи… с молочницей… с кухаркой… или с женой норвудского трактирщика, поскольку вы сами упомянули Норвуд.

Резкие слова Хэмпдена заставили Уолчестера задуматься. Граф закрыл морщинистое лицо ладонями и, помолчав, гневно прорычал:

– Это невозможно. Если она действительно из Норвуда и по праву владеет моим перстнем, ее матерью может быть только одна женщина, а она не молочница и не кухарка.

– Кто же она? Вы просили меня разузнать все об Анабелле, но не удосужились сообщить мне хоть что-то о себе. Так кто же ее мать?

Даже слабый свет свечи позволил Колину увидеть, какой мукой исказилось лицо Уолчестера.

– ЕСЛИ эта дрянная девчонка на самом деле моя дочь, то ее матерью может быть только Феба Харлоу, дочь сэра Лайонела Харлоу.

Колин изумленно уставился на графа. «СЭР Лайонел Харлоу? Теперь понятно, почему Анабелле так удавались роли знатных дам – она сама была ЛЕДИ«, – мгновенно пронеслось в голове у Колина, и его охватила ярость.

– Значит, вы соблазнили дворянку и бросили ее с вашим ребенком? Как можно было совершить такую низость?

Почувствовав негодование в голосе юного маркиза, Уолчестер рассердился:

– Клянусь, я ничего не знал о ребенке. Позже я слышал, что ее удачно выдали замуж за богатого сквайра по фамилии Тейлор. Могли бы и сообразить, что даже если бы я вернулся за ней, – вспомните, тогда шла гражданская война, – то ничего бы не изменилось. Она вышла замуж.

– Да. С вашим ребенком в чреве.

Уолчестер вскочил и, злобно сверкая глазами, уставился на Колина.

– Какое право вы имеете так говорить? Вы сами, несомненно, наплодили кучу ублюдков по всей стране. У меня же только одна дочь… хотя и это еще надо доказать!