Прелюдия для хищника - Tanya Rivers

только наставила себе синяков, а когда дернулась изо всех сил, оникс с силой потянул меня на себя, и я врезалась в мощную, пропахшую потом грудь. Не удержалась и впилась зубами, даже не разбираясь, за что кусаю.

Тонкая ткань несвежей рубашки не была преградой. Мужчина взвыл и с силой отшвырнул меня. Я отлетела к стене, врезалась плечом в косяк и со всхлипом сползла на пол.

— Тварь! — выругался оникс и, сделав шаг вперед, наотмашь хлестнул меня по лицу.

Кажется, на секунду я отключилась, почувствовав на губах соленую кровь. А когда очнулась, он стоял передо мной на коленях со спущенными штанами и задирал подол моего платья. Потные ладони скользили по обнаженным ногам. Я заорала, дернулась и со всего размаха лягнула обидчика. Но это было все равно что пинать столб.

— Отпусти ее! Тебе мало низших?

Я думала, разрыдаюсь, услышав голос Эдрана. Он появился в дверном проеме и сейчас подпирал плечом косяк. Хозяин клуба смотрел на ониксов с презрением. Видимо, как я и предполагала, они не были шишками.

— А чем она отличается от низших? — со смешком поинтересовался оникс, не думая подниматься.

— Тем, что стоит намного дороже, — не задумываясь, ответил хозяин клуба.

— Так я заплачу тебе…

— Ты не перебьешь цену.

Эдран пожал плечами, а я, пользуясь случаем, попыталась уползти в сторону. Все тело болело.

— Ты плохо знаешь мои возможности.

— Зато хорошо знаю того, кто поставил на ней метку, — парировал Эдран.

— Он не пользуется ею. Она одна. Что плохого, если я заберу ее себе? Сколько ты хочешь?

За меня торговались, как за вещь, и я боялась, что Эдран меня сейчас продаст по второму кругу, но он удивил. Покачал головой и со смешком заметил:

— Я не буду с ним связываться. Пользоваться или нет — его право. Но на ней его метка.

— Сделай вид, что ты ничего не видел, — упирался оникс, не желая сдаваться.

— В клубе я вижу все, Зерк. Вне клуба у меня глаз нет.

— Я тебя понял.

— Пошли, Эва! — Эдран помог мне подняться и повел к выходу.

Ноги не гнулись, руки дрожали, и я очень хорошо понимала, что означают слова хозяина клуба. Как только я выйду отсюда, меня поймают. Один раз меня уже поймали, только что-то подсказывало — клетка, которую мне готовит Зерк, не будет золотой. Я двигалась, словно в тумане, не чувствуя боли и придерживаясь за руку Эдрана.

Когда мы вышли на улицу, он сухо сказал:

— Ониксы не знают, где ты живешь. Я не дам адрес. Совру что-нибудь, но ты… лучше отыщи Кирьяра и попроси защиты. Иначе тебя найдут другие. Зерк от своего не отступает. Ну, за исключением тех случаев, когда сила оказывается не на его стороне.

— Он не придет, — глухо сказала я, забираясь в повозку и чувствуя странное опустошение.

— Постарайся, чтобы пришел. В ином случае… — Эдран замолчал на секунду и продолжил совсем тихо: — Я не завидую твой судьбе. Кирьяр способен решить твою проблему за три секунды. Они ему неровня и не посмеют перечить.

Как ни странно, я это поняла, едва увидев Зерка, но легче от этого не становилось. Я сухо попрощалась с Эдраном и вышла на улицу возле невысокого заборчика.

Домой я влетела, не чувствуя ни боли в спине, ни стекающей по губам крови. Меня трясло, как никогда раньше. Даже Кирьяра я так сильно не боялась, как нового оникса, нарисовавшегося у меня на пути.

Сразу же заперла дверь, попутно отметив, какая же она хлипкая, и только после этого подошла к зеркалу. Выглядела я ужасно. Свезенная скула, на которой наливался синяк, разбитые губы, изодранное платье и следы от пальцев на руках. Завтра буду вся синяя. Я поморщилась, пристроилась за кухонным столом и разрыдалась, уткнувшись лицом в руки.

Никогда я еще не боялась так сильно и не чувствовала свою беспомощность так остро. С Кирьяром я думала, что хуже быть не может, но это хуже неожиданно наступило.

Когда в дверь требовательно постучали, я подпрыгнула и забилась в угол, выхватив из ящика кухонный нож. Квартирная хозяйка у меня была на днях, друзей в гости не ждала, поэтому решила, что ни за что и ни при каких обстоятельствах не буду открывать.

— Эва, открой!

Глухой голос напугал еще сильнее. Я заметалась по крошечной квартирке, готовая выскочить в окно, несмотря на то что оно под чердаком. Моя хлипкая дверь затряслась от напора, и я поняла, что мне пришел конец. Я не сомневалась в том, кто стоит на площадке. Видимо, ониксам удалось выведать мой адрес у Эдрана. К тому же его знал не он один.

Я держала нож двумя руками перед собой, готовая сражаться до последнего. Пусть меня лучше убьют, но я не сдамся. Каждый мощный удар, ломающий хлипкую древесину, заставлял меня вздрагивать. Руки дрожали, а по щекам текли слезы.

Дверь с треском открылась и повисла на одной петле, а в проеме показался взъерошенный и злой Кирьяр. От облегчения я разрыдалась и опустила руки, все еще сжимающие кухонный нож.

— Почему не открывала? — недовольно спросил он, словно не замечая моего состояния, и сделал шаг вперед.

Он на меня злился, но сейчас я почему-то этого совсем не боялась. Ответить не успела, так как оникс прищурился и в один миг оказался рядом. Недовольство в его глазах сменилось бешеной злобой, которая была направлена совсем не на меня.

— Кто это с тобой сделал? — требовательно спросил он. На скулах заходили желваки, и я поняла, что его трясет от гнева.

Ответить я не смогла. Просто рыдала. Я не знала, зачем и почему он оказался у меня на пороге, но была благодарна. Раз он пришел, значит, не даст в обиду.

Он посмотрел на меня, поднял на руки и вынес прочь из крохотной квартирки, ни говоря ни слова.

— Куда мы? — со всхлипом поинтересовалась я.

— Пока не решил, — отозвался он скупо. — Сначала в клуб, искать того, кто посмел поднять руку на мою собственность.

Определение было неприятно, но в сложившихся обстоятельствах я готова была полностью принадлежать ему. Это лучше, чем быть законной добычей кого-то другого.

— А потом куда-нибудь еще. Дверь к тебе в квартиру я сломал. Там оставаться нельзя. Завтра вызову ремонтников, и они все починят.

То есть он не простил меня и не собирался вернуть себе. Стало больно. Интересно, когда я успела к нему привязаться? Просто поняла, насколько мне повезло?

В повозке Кирьяр заметил, что меня буквально трясет, несмотря на жару. Выругался