Клятва, данная тьме - Елена Инспирати
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы сегодня так много откровенничали, но мы все еще не знаем имен друг друга. Как тебя зовут?
– Тебя только сейчас это обеспокоило?
– Именно сейчас я искренне захотела это знать. Так что? Меня зовут Аврора, а тебя?
– Узнаешь, если будешь чуточку внимательнее.
Что он вообще нес? У меня нет сверхспособностей, которые помогли бы мне в этом.
– Это лишь твое упрямство, да? Специально скрываешь.
Меня оставили без ответа.
Засыпала я с мыслями о том, как же жаль бедных детей и как мало светлый мир знает о темном. Если бы мы только постарались понять их сущность, то смогли бы повлиять на них.
Глава 19
– Эй, здесь есть кто-нибудь?
Мой вопрос отразился от стен и заполнил пустое, пропахшее плесенью помещение эхом. Я шла по бетонному полу, периодически пиная кусочки отвалившейся штукатурки, пока один камушек не отлетел в ногу сидящего с поджатыми коленями человека.
Это был исхудавший, совсем юный мальчик. Ноги его были голыми: на щиколотках проступали красные пятна на саднящей коже, на ступнях болтались истасканные сланцы, треснутые на подошве и не скрывающие покрытые коростами пальцы. Я пробежалась взглядом по испачканным шортам и футболке с оторванным рукавом и растянутым воротом, заметила кровоподтеки на костяшках, синяки на руках и перевязанные черной тряпкой запястья. Когда я приблизилась к нему и посмотрела на лицо, его губы странно скривились, и свежая, алая кровь смешалась со слюной, мышцы лица напряглись. Присущие обычному ребенку пухлость и румянец уступали место впадинам на щеках, а бледная кожа придавала болезненный вид. Волосы были сальными, покрытые слоем пыли, бровь рассечена. Опухшие, красные глаза с темной, ближе к черному радужкой поглядывали на меня недоброжелательно, настороженно. Зрачки метались в разные стороны, стараясь осмотреть все в этом грязном помещении.
Осторожно сев напротив него, я спросила:
– Тебе нужна помощь? Что мне сделать?
– Ты кто? – ответил он хриплым голосом, сжав пальцы.
– Меня зовут Аврора, и я могу помочь тебе. Давай вместе уйдем отсюда.
Я попыталась дотронуться до его руки, но он ее отдернул.
– У тебя светлые волосы и глаза, ты мне не поможешь, только навредишь.
– Нет-нет, ты чего.
– Ты не лучше их, – мальчик посмотрел на меня исподлобья, затем стал странно дергаться и вертеться. Я и сама огляделась, но никого не увидела.
– О ком ты говоришь? Если кто-то обижает тебя, то знай, что я не на их стороне.
– Ты хорошая, даже слишком. Из-за этого неизвестно, когда ты сотворишь зло. От тебя не ждут подвоха.
– Ты можешь мне доверять.
– Мы все творим зло. И я тоже.
Он загнал меня в тупик, не было ни малейшего понятия, что делать дальше. Нужно было найти подход к нему, чтобы увести из этого места и обработать раны.
– Послушай, не все люди причиняют боль другим, – на корточках я немного приблизилась к нему. – Пойдем со мной, в мой мир, и я тебе докажу, что можно жить без страданий.
– Твой мир? Где таких, как я, ненавидят? Ты лгунья! Вы хотите нас убить. Но вы боитесь нас, так как у нас больше сил. И я не должен быть размазней, нужно готовиться к тому, чтобы однажды придушить такую же, как ты. В итоге победит зло. А сейчас проваливай. – Он пнул меня по коленке и отполз.
Я не успела ответить и подойти к нему еще раз, как меня откинуло в сторону и протащило по полу, сдирая кожу с локтей. Огромный силуэт подошел к дрожащему мальчику. Голова монстра оставалась в тени, одежда сливалась с мраком, окутавшим это место. Все потемнело, расплылось, и отчетливо различить можно было только костлявое тело ребенка.
Мальчик пополз назад, не отрывая испуганного взгляда от тени. Но рука неизвестного грубо вцепилась в отросшие волосы и подняла его на ноги. Жалобный писк раздался и тут же стих, когда детская щека встретилась со звонким шлепком.
– Тебе было велено не издавать ни звука! – толстые руки трясли ослабшего ребенка. После нескольких ударов мальчик упал на пол, набивая свежие синяки.
– Я не хотел, – голос дрожал, но он старательно сдерживал слезы, тянулся к ушибленным местам, к адски раскалывающейся голове.
– Сколько можно говорить, что ты должен терпеть боль? – ботинок ударил по руке, и мальчик сразу выпрямился, сделал глубокий вдох, который, по-видимому, сделал только хуже. – Вытри свои сопли, ничтожество. – Приказ он выполнил беспрекословно, и вместе со слезами по лицу была размазана кровь.
Я пыталась сдвинуться с места, но меня парализовало. В груди болезненно сжималось сердце, горло горело от слов, которые у меня просто не получалось произнести. Моя беспомощность ломала спокойствие, из-за наблюдения за насилием подкрадывался приступ. Все, что происходило у меня на глазах, я ощущала на себе. Дышать стало трудно.
– Ты никому не нужен и никогда не будешь нужен, отброс жалкий. Только посмотри на себя.
Громила обхватил детское лицо, а потом ударил по нему со всей силы. Тонкие руки оперлись об пол, пальцы напряглись, подушечки стали царапать бетон. Спина скрючилась, и измученный ребенок окончательно превратился в зверя, издающего шипение. Из его рта стали капать слюни, кровь, он сплевывал сгустки и рычал.
– Так-то лучше. Прибереги свою злость. Ты выйдешь отсюда, когда из твоей головы будут выбиты последние бредовые мысли. Запомни: ты такой же отброс, как и все мы, ты вырастешь подобным мне. Тебе никто не поможет. Никто не будет с тобой добр, никто никогда не поддержит тебя, не полюбит. Всем плевать на тебя. Все тебя ненавидят. Потому что ты темный и твое предназначение – быть злом во плоти.
Последний удар: мальчик упал, переворачиваясь на спину. Тень быстро исчезла, не оставив после себя ничего. В тот момент я почувствовала, что снова могу двигаться, нормально дышать и говорить. На четвереньках быстро подползла к ребенку и, когда увидела, что с ним стало, закричала. Он не подавал признаков жизни, глаза были стеклянными, губы чуть приоткрыты, изо рта по подбородку до шеи стекала кровь. Я потянулась к шее, чтобы нащупать пульс, но неожиданно мальчик исчез, и мир вокруг окончательно погрузился в темноту.
– Ты меня слышишь? – неуверенно спросила я, продолжая ощупывать все вокруг в поисках хотя бы чего-то.
Я хотела помочь ребенку, поэтому, несмотря на
