Мертвоград - Алексей Калугин

– Ну вот и отлично, – снова подмигнул он врачу и отвернулся.

Инолиньш смотрел на край уха криминалиста и аккуратно подстриженный затылок. Продолжать речь не имело смысла. Да, собственно, и начинать не стоило.

В первой же комнате, оказавшейся лабораторией, они обнаружили еще два трупа. Криминалисты быстро, слишком быстро и невнимательно, по мнению Инолиньша, осмотрели помещение. Сделали несколько снимков. Причем снимали они вовсе не тела жертв тупой и жестокой бойни, а какие-то совершенно незначительные детали, вроде замершей на самом краю и только каким-то чудом не скатившейся на пол колбы или календаря на стене с несколькими днями, помеченными разноцветными маркерами. Беккер всего лишь раз наклонился, чтобы перевернуть бейджик, приколотый к карману одной из жертв. И то, как показалось Инолиньшу, сделал он это не для того, чтобы прочитать имя погибшего, а чисто для порядка, чтобы висел как полагается. А Ржаной даже спрашивать Инолиньша ни о чем не стал, только посмотрел на него выразительно: мол, помнишь, о чем мы говорили? И доктор – жесть твою! он уже и сам мысленно начал называть себя доктором! – лишь покачал головой и чуть пожал плечами. Он не видел ничего, на что стоило бы указать пальцем и воскликнуть при этом: «Вот оно!» Хотя что оно должно было собой представлять, оставалось для врача загадкой. Он даже в самом общем виде не мог это себе вообразить. Два и два никак не складывались вместе у него в голове. Просто не желали – и все тут!

Криминалисты переходили из комнаты в комнату. Врач следовал за ними. Повсюду было одно и то же – трупы и кровь, кровь и трупы. Криминалисты осматривали комнаты, делали несколько снимков, обменивались непонятными, а по мнению Инолиньша, так и вовсе лишенными всякого смысла фразами и переходили в следующую комнату. Они, несомненно, что-то искали на месте преступления. Но вот что именно – этого Инолиньш понять не мог.

Чуть дольше они задержались в операционной, стены и пол которой были иссечены осколками противопехотных гранат. Тела, лежавшие на операционных столах, были разодраны в клочья, как будто гранаты взорвались внутри них. Инолиньш считал, что за годы хирургической практики много чего повидал, но при одном только взгляде на то, во что была превращена операционная, он почувствовал предательский спазм в желудке, а к горлу подкатил кислый комок тошноты. Не желая выяснять, чем все это может закончиться, врач поспешил выйти в коридор. Мертвецов и здесь хватало, но они хотя бы были похожи на то, чем и являлись – на мертвые тела. И запах свежей крови и плоти был здесь не такой плотный.

– Что-то не так, доктор? – спросил, выйдя следом за ним, Беккер.

Инолиньш поморщился и сделал отрицательный жест рукой. Ему было трудно говорить.

– Что вы там увидели? – продолжал давить на него Беккер.

– Ничего, – не разжимая губ, выдавил Инолиньш.

Чтобы прийти в себя, он запрокинул голову и сделал неглубокий вдох.

Беккер продолжал смотреть на него, будто все еще ждал ответа.

– Оборудование в операционной не в пример лучше того, что имеется в нашем распоряжении, – сказал врач.

– Это все?

– Мы, между прочим, людям жизни спасаем! – не выдержав, взорвался Инолиньш. – А здесь мертвых уродов кромсают!

– Откуда вы знаете, чем занимаются в особом отделении? – с профессиональной беспристрастностью осведомился Беккер.

– А! – махнул рукой врач. – Тоже мне, секрет Полишинеля! Да это всем известно!

– Вы видели хотя бы раз тех, кого вы называете уродами, доктор?

– Нет.

Беккер усмехнулся. Холодно. Одними губами. А взгляд у него при этом – как ледяные иголки. Инолиньш даже подумал: а не обидел ли он чем криминалиста? Случайно, необдуманно, но смертельно. Так, что теперь вражда по гроб жизни.

– Вы снова беретесь судить о том, о чем не имеете ни малейшего представления, доктор. Как я понимаю, для вас это обычное дело?

– Нет.

Инолиньш почувствовал себя не пристыженным, а уязвленным. Особенно когда подумал, что, возможно, именно этого и добивался Беккер. Он вдруг понял: криминалисты легко, как марионеткой, манипулировали им, заставляя делать то, что он не желает, используя для этого только слова.

Доктор.

Почему они при любой возможности называют его доктором?

– Идемте, доктор. – Беккер поманил Инолиньша пальцем и повернулся с явным намерением возвратиться в операционную.

Казалось, он ни секунды не сомневался в том, что врач последует за ним. И он оказался прав. А кто бы сомневался?

– Сюда, доктор.

Инолиньш постарался сосредоточить взгляд на хирургическом столе, возле которого остановился Беккер. На столе – все та же кровь и разрозненные фрагменты тела. А может быть, и нескольких тел. Но врач мог убедить себя в том, что на столе это все смотрится нормально. Как в патологоанатомическом кабинете. Главное – не глядеть по сторонам. Сделать вид, что не замечаешь кровавого месива вокруг.

Ржаной стоял чуть в стороне, возле опрокинутого стеллажа, и казалось, с интересом ждал начала демонстрации, что собирался устроить для врача напарник.

– Видите эту кисть руки, доктор?

Беккер указал на оторванную кисть левой руки со скрюченными, но все же не до конца сжатыми пальцами. Она не упала со стола только потому, что была зафиксирована металлическим зажимом.

– Это рука одного из тех монстров, которых здесь, как вы выразились, кромсают.

– Да?.. – Инолиньш убрал руки за спину. – И что же?..

– Дотроньтесь до нее, доктор.

Инолиньш сцепил пальцы спрятанных за спину рук в сейфовый замок.

– Зачем?

– Вас это пугает?

– Я не сказал, что мне страшно. Я спросил, зачем мне это делать? Чего ради?

– Ну, допустим, просто ради интереса.

– Я не вижу в этом ничего интересного.

– Потом будете рассказывать знакомым, что держали за руку сырца, – усмехнулся Ржаной. – Если хотите, я даже сфотографировать могу.

Он показал миниатюрный фотоаппарат, которым не то улики снимал, не то и в самом деле снимки на память делал.

– Это глупо.

– Предложите что-нибудь умное.

Пауза.

– Я хочу отсюда уйти.

– Вам все же страшно, – с пониманием, но без осуждения констатировал Беккер. – Вам нечего стыдиться, доктор. Любой бы на вашем месте…

– Это сказали вы, а не я!

– Что?

– Что я боюсь этой руки!

– Так вы не боитесь, доктор?

Беккер наклонил голову и выжидающе посмотрел на врача.

– Нет!.. Конечно – нет! – Инолиньш резко выдернул руки из-за спины, как будто хотел показать, что ничего там не прячет. – С чего мне бояться оторванной руки?

Он даже попытался усмехнуться. Но получилось у него это не очень убедительно. Скорее – вымученно.

– Прошу!

Беккер сделал короткий приглашающий жест и отступил в сторону. Видя, что Инолиньш все еще сомневается, он ободряюще улыбнулся:

– Уверяю вас, доктор, это совершенно безопасно. Ну, подумайте сами, доктор, стал бы я предлагать вам проводить на месте происшествия рискованный эксперимент? Зачем мне это?

Доктор, доктор…

В самом деле, зачем? Зачем он столь настойчиво предлагает мне коснуться этой мертвой руки?.. Он не знал ответа на этот вопрос. Но он знал, что не хочет этого делать. И знал, что все равно сделает. Почему? Ну, хотя бы потому…

– Ну, что же вы, доктор?

Хотя бы потому, что криминалист все время называет его доктором. А он терпеть не может, когда его так называют!

Петля захлестнулась и начала затягиваться.

Инолиньш медленно протянул руку и выставленным указательным пальцем, самым кончиком, едва ли не ногтем, коснулся тыльной стороны ладони мертвой руки.

Почему их называют сырцами? Кто это придумал?

Они как тесто, из которого можно вылепить все, что угодно. И это никто не придумал – сырцами их называли всегда.

Каким-то совершенно немыслимым образом мертвая рука вывернулась из удерживающего ее зажима и вцепилась мертвыми пальцами в запястье Инолиньша.

– А-а-а!..

Вскинув руку над головой, как будто в ней был факел, который должен был рассеять тьму вокруг, Инолиньш отшатнулся назад, метнулся в одну сторону, в другую.

– А-а-а!..

Он махал рукой из стороны в сторону, надеясь стряхнуть с нее мертвую пакость. Он даже попытался ударить рукой о стену.

– А-а-а!..

Ему казалось, что рука, за запястье которой цеплялись мертвые пальцы, начинает неметь и становится холоднее. Как будто в нее проникал яд, постепенно стекающий вниз и убивающий живые клетки.

– А-а-а!..

Он обхватил немеющую руку у локтя. Крепко обхватил. Очень крепко. Чтобы перекрыть доступ яда дальше. К телу. К сердцу. К мозгу… Нужно наложить жгут! Конечно!

– А-а-а!..

Поскользнувшись в луже крови, он едва не упал. Но кто-то схватил его за локоть и помог сохранить равновесие. Кто? Да какая разница! Ему нужен жгут! Немедленно! Нужно наложить жгут! На шею! Чтобы перекрыть доступ яда к мозгу! К его драгоценному мозгу!

– А-а-а!..

В кармане брюк у него лежал бумажник. А в бумажнике – карточка компании «Морозко-Фобос». Беспроцентная рассрочка на пятьдесят лет. Ежемесячная оплата – пятьсот рублей, индексированных с учетом безумствующей инфляции. И право на крионирование и криосохранение головы. Даже в случае неполной выплаты по кредиту! Нужно только найти жгут, чтобы спасти голову!