Индиговый ученик - Вера Петрук

Просто сделай это, велел себе Арлинг, запретив думать о чем-либо кроме колодца. Однако в тот день школа едва не осталась без завтрака, потому что воду ему удалось принести гораздо позже рассвета.

Первое ведро Регарди разлил у псарни, второе – на клумбе с гиацинтами, третье – на ступенях кухни. Он почти физически ощутил, как по нему хлестнул суровый взгляд повара Джайпа. К этому времени почти вся школа проснулась, и учителя с учениками подтягивались к Дому Полдня, собираясь позавтракать горячей кашей с лепешками. Они еще не знали, что их распорядок дня будет серьезно нарушен. Однако никто не проронил ни слова, словно иман заранее предупредил всех о том, что Арлинг с утра будет разливать драгоценную воду, выполняя трудовую повинность.

Даже Беркут удержался от привычной болтовни, хмуро попросив кусок вчерашнего хлеба. Другие ученики молча проходили на кухню и также молча выходили, разбредаясь по территории школы. Но были и те, которые никуда не уходили, терпеливо ожидая, когда принесут воду. Словно вся школа не могла приступить к своей привычной деятельности без завтрака, приготовленного на воде, которую должен был натаскать Регарди. Только повар сердито стучал ножом, да так громко, что Арлинг слышал его даже у колодца.

Ну и черт с вами, решил он, злясь на себя, имана и его воспитанников. Что это за кухня такая, где воду не запасают заранее? Теперь пусть ждут хоть до вечера!

И хотя желание бросить ведро в собравшихся у кухни людей было велико, Арлинг отправился к колодцу в четвертый раз. Спина горела от сердитых взглядов учеников, но Регарди заставил себя думать только о ведре, воде в колодце и пятидесяти трех шагах, которые отделяли его от цели. Если он хотел получить кружку горячего чая, ему придется превзойти себя.

Пятнадцать шагов мимо псарни – самый большой участок пути, но самый ровный. Подсказками служили возня собак и звон цепей, но пару раз он все равно едва не коснулся ограды. Имановы псы уже не лаяли на него как в первые дни, но всегда настороженно наблюдали, словно ждали, когда человек потеряет бдительность и подойдет ближе. К счастью, псарня закончилась быстрее, чем он успел сбиться с пути. Регарди никогда не питал особой симпатии к собакам, а теперь и вовсе занес их в черный список тех тварей, с которыми хотел бы встречаться в последнюю очередь.

Дальше начинался косогор – шесть шагов по заросшему редкой травой склону. Между тонкими стеблями проступал песок, который осыпался даже на утоптанной дорожке. Здесь можно было легко потерять тропинку и свернуть в сторону, но выручал жасмин, чьи заросли подступали сразу за холмом. Еще четыре шага вдоль кустов с жесткими листьями и мягкими, благоухающими цветами.

Преодолеть клумбу, которая была разбита следом, оказалось сложнее, потому что какой-то любитель красоты придал ей сложную многоугольную форму. Арлинг предпочел бы пройти прямо по гиацинтам, запах которых ему совсем не нравился, но иман вряд ли одобрил бы такой поступок. Пришлось медленно отсчитывать восемь шагов, проверяя ногой начало очередного изгиба. Сосредоточившись на клумбе, Регарди едва не пропустил эвкалипт, вспомнив о новом препятствии, когда до дерева оставалось не больше шага. На лбу заныл синяк, который он набил, возвращаясь от колодца в первый раз. Еще пять шагов, чтобы обойти проклятую древесину. Дальше дорожка была посыпана гравием и хорошо чувствовалась под ногами. Плохо было то, что ее создатель тоже не отличался любовью к прямым линиям и сделал тропу настолько кривой, насколько это возможно. Наконец, ладонь коснулась шершавого камня крепостной стены. Он почти достиг цели – пять шагов вправо до источника уже не считались.

– Мне одного ведра мало, – ехидно сказал повар, когда Арлинг, торжествуя, опустил к его ногам кадку, полную прохладной жидкости.

К этому времени он был готов выпить её до дна – утреннее упражнение изрядно его измотало. Похоже, Джайп решил ему отомстить. Регарди чувствовал, как кучеяр напрягся, ожидая сопротивления, но ему не стоило волноваться. Арлинг развернулся и отправился к колодцу в пятый раз. Он хотел добиться права на Испытание. И утро без завтрака было мелочью, которая меркла на фоне грез о Магде.

Итак, его жизнь изменилась. Если раньше Регарди страдал от безделья, то теперь свободного времени стало очень мало. Оно внезапно исчезло, уступив место бесконечным походам к колодцу, которые не всегда заканчивались удачно.

– Вода – это ерунда, – заявил ему Беркут. – По крайней мере, не грязно. Вот чистка нужника – та еще мерзость. Не поверишь, но Фин выгребал его полгода, пока не появился Гасан. Новенькие чаще всего на такое попадают. Поэтому считай, что тебе повезло. Я бы с тобой поменялся. Натаскал с утра воды на весь день и свободен! А на мне стирка. Пока чан наполнишь, пока все белье отколотишь, пока высушишь… Тьфу! – мальчишка в сердцах сплюнул, но тут же спохватился. – Хоть бы скорее кого на мое место пристроили.

От слов Беркута легче не стало, а в то, что гордый и ловкий Фин когда-то выгребал нужник, не верилось. Впрочем, ему никогда не понять этих кучеяров.

Когда Арлинг, наконец, добрался до Смотровой Башни и вошел в комнату, где совсем недавно состоялся памятный разговор с мистиком, то подумал, что перепутал помещения и попал в парфюмерную лавку, в которой на ночь оставили пару гуляющих котов вместе со свиньями. Запахи оглушали – смердящие и благоухающие, легкие и тяжелые, дразнящие и волнующие… Их было так много, что он почувствовал, как тонет в них, словно корабль, оставшийся без мачты и с дырой в борту. В прошлый раз в помещении пахло разве что табаком, а сейчас ему не удавалось определить ни одной ноты – все слилось в хаотичную вонь. Регарди громко чихнул и попятился, но тут послышался голос имана.

– Проходи, садись, – пригласил наставник, и его тон не показался Арлингу дружелюбным.

Наверное, будет за воду ругать, решил он и, нащупав подушку, опустился на нее, неловко подогнув ноги. Регарди никак не мог привыкнуть к тому, что у кучеяров не было нормальной мебели. Вместо стульев в домах были циновки или подушки, вместо столов – низкие подставки на четырех ножках, вместо кроватей – тюфяки с соломой и циновки.

– Пахнет, как в парфюмерной лавке, – осторожно заметил он, стараясь не зажать нос руками. Сказал просто так, не особо надеясь увести разговор от неприятной «водной» темы, но, похоже, попытка удалась.

– Еще бы, – усмехнулся мистик. – Ведь я специально попросил одного моего друга-парфюмера одолжить мне кое-что из его товаров. А так как он человек щедрый, то принес столько духов, кремов, масел и эссенций, что хватит на всех жен нашего нового наместника. Ну и от себя я тоже добавил. Кстати, как вода?

– Обед будет вовремя, – буркнул Арлинг и приготовился к обороне.

Однако, как оказалось, вода интересовала имана в последнюю очередь.

– Вот и отлично, – потер руки учитель. – Через полгода придумаем тебе новую обязанность. Чтобы не скучно было. А теперь, приступим. Наш первый урок будет посвящен запахам. Ты живешь в стране, где ароматы имеют особое значение. Если в Согдарии духи и благовония до сих пор используются для того, чтобы перебить запах немытого тела, то в Сикелии они важны так же, как одежда, прическа или макияж. Ими пользуются все – мужчины, женщины, дети, старики. Благовония указывают на статус человека, выражают его чувства, отражают настроение или рассказывают о том, что не может быть передано словами. Как говорят старики, если хочешь богато жить в Балидете, торгуй благовониями. Чтобы говорить и понимать язык запахов, так же свободно, как кучеярский, тебе придется во всем этом разобраться. А заодно вспомнить мир, на который ты когда-то смотрел. Поверь, ты удивишься, как многого не знал, изучая его только глазами.

Арлинг хотел было возразить, что драганы не настолько невежественны, и от запаха грязного тела избавляются с помощью воды и мыла, но вовремя спохватился. В конце концов, кем теперь были для него драганы? Только прошлым.

С тех пор они разговаривали о запахах каждый день. Комната в Смотровой Башне превратилась в лабораторию, где Регарди нюхал флаконы и пузырьки, в которых иман умудрился спрятать весь мир. Запахи будили его даже по ночам – он подолгу ворочался, пытаясь определить, откуда так сильно пахло снегом или осенними листьями, и лишь потом понимал, что они ему снились. Уроки имана крепко въедались в память, пробуждая давно забытые образы.

– Человек может чувствовать много запахов, – учил мистик, всыпая в пробирку новый порошок. – Чувствительность зависит от вида пахучего вещества, его концентрации, от того, где оно находится – в воде, воздухе или песке, например. Важна температура. Запомни, что для правильного определения нужна последовательность. Сначала находи слабый запах и только потом – сильный. Вслед за сильным, слабый различить трудно. Ты чувствуешь здесь запах травы?