Первое руководство для родителей. Счастье вашего ребенка. - Андрей Курпатов

Бесцельно со стороны воспитателя говорить об обуздании страстей, если он дает волю какой-либо собственной страсти; и бесплодными будут его старания искоренить в своем воспитаннике порок или непристойную черту, которые он допускает в себе самом.

Джон Локк

Положительное подкрепление работает даже в том случае, когда не предполагается ничего чрезвычайного в качестве поощряющего стимула. Как говорят дрессировщики — чем меньше подкормка, тем лучше. Если собака в цирке получит за хорошо выполненный номер шмат мяса, она утолит свой голод и потеряет всякий интерес к последующей работе. Тогда как цыпленка можно надрессировать сотню раз ударять по клавише, вознаграждая его за труды одним-единственным зернышком. В общем, это хорошая новость — вам не потребуется ничего чрезвычайного, чтобы подкрепить «хорошее» поведение ребенка. Зачастую достаточно просто сказать ему доброе слово и погладить по голове.

Правда, есть одно обязательное условие — подкрепление должно действовать сразу. Оставленные во времени подкрепления — ерунда на постном масле, так «хорошее» поведение зафиксировать невозможно, а «плохое» так не заблокируется. «Помнишь, ты вчера сказал бабушке «спасибо»? Вот за это я даю тебе конфету» — подобная воспитательная тактика в пользу бедных. А «Ты не пойдешь гулять, потому что вчера нахамил бабушке!» — в пользу бедных дважды. Однако, мы далеко не всегда можем подкрепить «хорошее» поведение ребенка немедленно. В таком случае необходимо использовать дополнительный стимул, свидетельствующий о скором подкреплении этого поведения.

Всем нам хорошо известно, что дельфины способны на удивительные фокусы — прыгают через обручи, играют друг с другом в мяч, выскакивают по команде дрессировщика на край бассейна. А еще, например, они могут делать серию прыжков — десять раз кряду выпрыгивают из воды, причем, еще делают в этот момент разнообразные сальто. Каким образом подкреплять эти прыжки дельфина, когда он прыгает целой серией? Он вряд ли поймет наши объяснения — мол, ты попрыгай десять раз подряд, а я тебе за это дам рыбку. Необходимо действовать иначе, и дрессировщики дельфинов нашли выход.

Во время тренировочных прыжков они свистят в милицейский свисток, который хорошо слышен и над, и под водой. Таким образом, они сообщают дельфину, что он движется в правильном направлении. Десять свистков означают, что он получит свою рыбу. И он зарабатывает свои десять свистков, чтобы потом «обменять» их на одну пищевую награду. Точно так же и с нашими детьми: если мы не можем подкрепить поведение ребенка немедленно, мы должны подкреплять каждый этап этого его дела добрым словом и подтверждением того, что вознаграждение все ближе и ближе.

«Смотри-ка, ты уже сделал два примера из учебника. Какой молодец! Еще остались вот эти, и мы пойдем гулять! О-о, еще два! Супер! Я уже пошла собираться на прогулку!» Ну и так далее, в том же духе. Если же думать обо всем «домашнем задании» сразу и о подкреплении, которое случится в самом конце работы, и то только «может быть», то любому ребенку, поверьте, становится «и скучно, и грустно, и некому руку подать». Но в ситуации, когда каждый его шаг подкрепляется увеличением надежды на позитивный результат, он проще и быстрее справляется с задачей. Кстати сказать, дрессировщики дельфинов, обучающие своих питомцев серийным прыжкам, идут еще на одну хитрость. Часто они подкрепляют первый прыжок, а затем уже вознаграждают за всю серию прыжков. Зачем это делается? Ну, так просто понятнее. Например, в детстве я очень любил, когда мама массировала мне голову.

Ребенок нуждается в том, чтобы в любой конфликтной ситуации ему честно сказали, вызвана ли она его поведением или чем-либо другим.

Лууле Виилма

Голова у меня регулярно болела, и массаж очень помогал. И вот если бы мама таким образом положительно подкрепляла то, что я сел за уроки или сделал первую их часть, а по завершении всей «серии» предлагала бы какую-то совместную игру, то, вероятно, я бы не воспринимал уроки как нечто мучительное, бесконечное и бесперспективное. Уверен, такое отношение к учебе положительно бы сказалось и на моих оценках, которые, мягко говоря, оставляли желать лучшего.

Тут, впрочем, надо отметить, что подкрепление должно быть четко увязано с результативностью соответствующего поведения ребенка и действовать оно должно без осечек: заслужил — получи, не заслужил — извини, в следующий раз. Когда я поступил в Нахимовское училище, мы с математикой были в сложных отношениях. Во мне жила уверенность, что она мне не нужна, поскольку я буду врачом, а не каким-нибудь штурманом или радиоэлектронщиком. Ну и кроме того, с детства слышал я, что не слишком силен в этом предмете, а потому был уверен, что не силен в нем никак. Но в училище математика была основным предметом. Более того, на каждом уроке мы писали контрольные, а потому оценки следовали одна за другой.

Родители, поощряя капризы детей и балуя их, когда они малы, портят в них природные задатки, а потом удивляются, что источник, которой Они сами отравили, имеет горький вкус.

Джон Локк

И вот, собственно, о подкреплениях… Увольнение на выходные получал только тот нахимовец, у которого не было за неделю ни одной двойки или не больше двух троек. Причем, тут без дискуссии: журналы в офицерскую — и списки увольняемых на доске почета. То, каким подкреплением является воскресное увольнение, объяснить сложно. Это мега-супер-невозможное положительное подкрепление! Ты неделю живешь по команде, постоянно в строю, и даже в «свободное время» ты в классе под наблюдением офицера. В результате, я настолько сдружился с математикой, что закончил училище с отличными оценками по этому предмету — и по алгебре, и по геометрии. Правда, для этого мне приходилось на протяжении нескольких месяцев вставать в пять утра, чтобы как следует дополнительно позаниматься, сидя на полу в коридоре… Но поверьте, формула подкрепления: «заслужил — получи, не заслужил — до свидания» работает!

Наконец, о так называемом «большом куше». Есть такая метода — даже если ребенок не сделал ничего супервыдающегося, вдруг подкрепить его нежданной радостью. Часто наши дети находятся в подавленном состоянии, переживают из-за своих очень серьезных детских дел, да и вообще, ребенку тяжело жить. И хотя мы этого не помним, это так. Ужасное это время — детство! Но, как известно, «что пройдет, то будет мило», а потому войти в тяжелое положение своего ребенка нам, как правило, не удается. Нам кажется, что у него все прекрасно, а если и не прекрасно — то только потому, что он сам дурак. В общем, это заблуждение. И имеет смысл хоть изредка напоминать своему ребенку, что его родители в курсе, что не все коту масленица.

Где-то, мне кажется, я эту историю уже рассказывал, но она дорогого стоит, поэтому не побоюсь повториться, Дело было в моем достаточно глубоком детстве. Мы с моими кузенами жили на даче у бабушки и дедушки, которые были безусловными главами наших семей и пользовались у всех, без исключения, непререкаемым авторитетом (дочери всю жизнь обращались к ним только на «Вы»).

В воспитании детей главное, чтобы они этого не замечали.

Неизвестный автор

Бабушку мы просто боялись до смерти, а дедушку побаивались, но не потому, что нам могло от него влететь, как от бабушки (дедушка даже голос никогда не повышал, не говоря уже о том, чтобы продемонстрировать нам свое плохое настроение), а просто потому, что мы его до той же смерти уважали. При этом, я был младшим из детей и, мягко говоря, скорее, нелюбимым внуком бабушки, нежели любимым. В общем, мне доставалось и справа и слева, а потом еще от мамы за то, что и справа и слева мною недовольны.

Сама же история с «большим кушем» развивалась следующим образом. Чтобы угодить бабушке, что, в принципе, было почти невозможно, дети начали между собой соревноваться в том, кто раньше встанет, чтобы накрыть на стол перед завтраком. И вот, одним «нехорошим утром» мне посчастливилось проснуться раньше остальных. Я немедленно кинулся накрывать на стол и так торопился, что… разбил любимую бабушкину масленку. Как сейчас помню — керамическую такую, цыплячье-желтую. После этого со мной случился паралич воли, мысли и чувств. Мне казалось, что смерть уже не только пришла, но и накрыла меня своим черным покрывалом. Я трясся, как осиновый лист, откомандировал маму, чтобы она подготовила бабушку к этой новости. И уже по лицу мамы понял, что «миссия невыполнима», в живых не останется никого.

Детство каждого человека имеет свои радости, которые бросают светлый отблеск на всю его жизнь.