Жертвы времени (СИ) - Евгения Федорова

Я пустил воду, чтобы наполнилась лохань, и поднялся на пять ступеней, толкнувшись в следующую дверь. На этот раз я не ошибся и вошел в свою комната. Убедившись, что идти будет недалеко, поспешил вернуться обратно. Раздевшись, еще долго с досадным раздражением возился с кожаной лентой на запястье, пытаясь ее снять, но узел затянулся так туго, что не удалось его даже ослабить. В конце концов я бросил столь безнадежное занятие и влез в горячую воду.

Спина неприятно заныла. Я уже успел забыть, что тепло, так же как и холод, может вызывать боль в свежих шрамах.

Мылся я довольно долго, остервенело скреб кожу, будто хотел смыть с себя все предательства и насмешки прошедшего времени, потом выбрался из лохани, роняя на пол капли воды, подхватил полотенце и заметил за драпировкой край зеркала. Отвел в сторону ткань. Полотенце выскользнуло из моих рук и мягко опустилось на пол, коснувшись босых ног. Сказать, что я изменился, было не сказать ничего. Я даже не поверил своим глазам, когда из зеркало тускло посмотрел на меня человек бледный, с резко выступающими скулами и глубоко запавшими глазами. Волосы мои отросли длиннее, чем я когда-либо носил. Еще месяц и их можно будет завязывать в хвост. Я ужаснулся тому, как похудел. Голым, я выглядел ужасно. Кости торчали из меня во все стороны, обтянутые бесцветной кожей, которая совсем не сглаживала ощущение угловатости.

Я медленно повернулся, рассматривая спину. Ничего ужасающего, как я предполагал, там не было. Аккуратная розовая полоска нежной кожи, вот и все.

Я устало уперся руками о стену по краям зеркала, совсем забыв, к чему это может привести.

Башня слегка вибрировала, но скорее от того, что происходило с землей. Свет померк, и в помещении стало темно. Здание стояло крепко. Смутный шум проникал через закрытые окна, вой ветра бился за пределами стен…

Я пристально посмотрел за окно. Медленно порхая, в воздухе кружился пепел. Я шагнул к окну, чтобы открыть его…

Кровь хлынула из носа, закапала на грудь. Я поднес руки к губам. Стоило мне оторвать ладони от стены, и видение схлынуло, оставив несколько мгновений полного непонимания и растерянности. Я смотрел на кровь на руках и был не в состоянии разорвать магию алого цвета; мне казалось, кровь не просто испачкала ладони, она стекает по ним подобно текущему с камней водопаду. Капнула за спиной из крана вода, и этот звук показался нереальным, ведь кровь текла по моим рукам бесшумно. Я оглянулся и понял, что произошло, снова посмотрел на руки, не веря тому, что видел. Но по ним не текли больше красные потоки, я просто вытер ладонью нос, оставив на коже кровавый развод.

Да что же со мной происходит? Откуда приходят эти видения?

Я потряс головой, приходя в себя, медленно развернулся на мокром полу и вернулся в воду.

Мысли путались. Кровь все текла из носа, я смывал ее, и вода медленно из желтоватой стала мутно-розовой, она все больше и больше пахла железом. Этот резкий запах наполнил мой забитый кровью нос и рот, вызывая тошноту.

Я казался себе неловким игроком, который не знает ни своих, ни чужих карт, ни даже ставок. Что со мной происходит, когда я касаюсь стен? Почему некоторые вещи лишают меня сил, другие лишь увлекаю за собой, но не причиняют вреда? Касание картины в доме Оружейника подарило мне невероятные чувства и чужую память, но от иных прикосновений я лишался сил, а мой мозг словно решал вытечь из головы вместе с кровью.

Я хотел остановить кровь также как Мастер, попытался нащупать точки, на которые он давил, но все было тщетно, потому что мой мучитель был в первую очередь магом, и его вмешательство было энергетическим, не физическим.

Глаза слипались, и я задремал.

Я тряхнул крылом и ощутил, как расправляются длинные перья. Ветер приятно зашевелил их, и я растаял в сладостном ощущении. Я тряхнул, расправив, вторым крылом и боком, закрыв глаза, упала вниз.

Ветер окутал меня.

Я чувствовал его потоки, через которые стремительно падал, и когда до земли оставалось лишь полстука сердца, развернул сильные крылья, заскользил вперед, уносимый движением прочь.

Внизу стелились горы. Я плыл между неверными обрывками облаков туда, где лежала впереди равнина, и серебрилось сверкающей полоской море.

Ветер опал, и я спустился ниже. Бестелесный, невесомый.

На берегу, выброшенный невозможной для человека силой, лежал корабль. Когда-то давно этот прекрасный, шестнадцатипалубный, сверкающий белизной бортов и блеском деревянных настилов, лайнер, уверенно рассекал острым носом морскую пучину. Он был столь огромен, что не боялся даже самых сильных штормов. Его мощные винты справлялись с любой волной. Он нес на своем борту людей, не желающих сидеть на месте, тех, кто еще хотел повидать мир, окружающий города гиганты. Корабль позволял им взглянуть на далекие острова, затянутые закатной дымкой, давал насладиться зеленоватой голубизной водяной пустыни и темнотой ночного неба; одинокой птицей над водой и дельфинами, пляшущими в пенной прозрачной волне. Когда-то этот гигантский корабль был еще одним миром в мире.

Но то, что сделала с ним неведомая мне страшная сила, не поддавалось разумному объяснению. Песок вокруг того, что осталось от гигантского железного лайнера, теперь был рыжим от пропитавшей его ржавчины. Толстые борта из сплавов, не подверженных коррозии, истончились и осыпались рыжей пылью, в боках чернели, открыв внутренности корабля, неровные раны провалов. От краски, некогда покрывавшей сталь, не осталось и следа. Все пожрала ржа.

Вокруг корабля на покрытом ржавчиной песке были разбросаны десятки неподвижных тел. Я с трудом угадал в скрюченных и почерневших силуэтах людей.

Мне не хотелось созерцать это ужасное зрелище, и я поднялся выше, уносясь вместе с морем вдаль. Облака клочьями обступили меня.

Призрачная тень, походившая на кусок облака, преградила путь, обрела четкие границы, и через ее муть я вдруг перестал видеть окружающий мир. Огромная птица раскрыла крылья, пронзительно закричав…

Этот крик разбудил меня, но, проснувшись, я все еще видел когтистые лапы, которые выставила птица, ринувшись на меня.

С глубоким вздохом я сполз в холодную воду, окунувшись с головой. Нос был полон запекшейся крови, и это обстоятельство привело меня в бешенство.

Я вернулся в свою комнату по пояс раздетый и, пересилив раздражение, закурил. Это всегда успокаивало меня. Корабль и мертвецы — они не шли у меня из головы. Стоило прикрыть глаза, и исковерканный остов лайнера выплывал из пустоты. Волны бились о ржавые борта, и из его проржавевших глубин доносилось приглушенное хлюпанье. Так большой зверь мог бы лакать воду, а эхо полого корабля усиливать его в десятки раз.