Личное дело Мергионы или Четыре чертовы дюжины - Андрей Жвалевский

– Исчезающие чернила! Обыкновенные мудловские исчезающие за пять часов чернила! Бинго! Согласитесь, это гениально.

Отец Браунинг вдруг погрустнел.

– Интересно, что такое «бинго»? Каждый раз кричу, а чего кричу…

Пастор потер виски и вдруг оживился.

– Я понял! Мне надо завести помощника, Ватсона там, или Гастингса. А то что я все время сам с собой разговариваю…

3. Почему спецслужбы не узнали, где две Чаши, у Ямумато?

Эфесбаньши с красивым именем Каверна направила свет канделябра прямо в лицо Ямумато и ласково спросила:

– Ну что, будем в молчанку играть?

– Давайте лучше в города! – откликнулся японский бог. – Осака.

– Что Осака?

– Это город. Осака. Теперь вы должны сказать город на «А».

– А-а-а, – протянула Каверна.

– Такого города нет! Я выиграл!

– Начнем сначала, – вздохнула собеседница. – Ваше имя, фамилия, год рождения.

– Николай Коперник, – признался Ямумато. – Придумал и осуществил на практике гелиоцентрическую модель мира, наполненную гелием. В 1645 году случилось непоправимое: какой-то хулиган проколол оболочку, и моя любимая модель со страшным свистом улетучилась.

Божок уронил лысенькую голову на грудь и разрыдался.

– Пишем, – подытожила следователь. – «Зовут Ямумато, год рождения назвать отказался».

Ямумато тут же поднял голову и радостно заулыбался:

– Я ни от чего не отказываюсь. Да, я действительно родился! Хотя нет – я был всегда!

Мгновение и вечность – близнецы-братья,Снежинка тает на моей ладони,Свеча судьбы мигает на ветру.

Бог вранья на мгновение застыл, после чего потребовал:

– Скорее занесите это в протокол! Скорее! Я его тут же подпишу! Это строки, под которыми не стыдно подписаться!

– Сначала, – ответила эфесбаньши, подперев рукой голову, – я хочу узнать все о местонахождении Двух Чаш.

– Тяга к знаниям, – закивал Ямумато, – есть путь к совершенству. И образ выбран красивый: Две Чаши… А почему, собственно, Две? Четыре чаши было бы красивее, потому что аллитерация. Слышите? «Ч-ч-ш»! Или имеются в виду коленные чашечки? У вас очень симпатичные ножки.

Каверна невольно покосилась на свои ноги в бронесапогах, но тут же спохватилась и прорычала:

– Где Две Чаши? Отвечать! Быстро!

– Город Житомир, улица Чкалова, дом 4, квартира 12, в сливном бачке, – отрапортовал японец. – Или Бостон, 12-я стрит, копать под третьей зеленой скамейкой. Или там, или там. Больше негде. В крайнем случае, можно спросить у смотрителя маяка…

– Хватит валять дурака! – рассвирепела следователь. – Какая скамейка? Какой Житомир? Две Чаши всегда прячут в безлюдных местах!

– А на сей раз спрятали в людном! – заулыбался Ямумато. – Чтобы никто не догадался. А знаете, кто им присоветовал? Я! Выставьте, говорю, их на всеобщее обозрение, никто и не найдет! Так они одну чашу сунули в руку статуе Свободы, а вторую используют в качестве плевательницы в Бомбейском общественном туалете. Идеальная маскировка.

Японский божок торжествующе посмотрел на эфесбаньши и всполошился.

– Ой-ой-ой, только не бейте! Я все расскажу! С самого начала! В 754 году ихней эры сопровождающий отряд циклопов перевез Две Чаши с Мадагаскара на Филиппины…

Сердце Каверны радостно застучало: Ямумато начал излагать сведения, совпадающие с официальными разведданными. Следовательница быстро включила рукописца (который уже на третьей минуте допроса попросил или отключить его, или пристрелить) и откинулась в кресле.

«Благодарность в приказе получу, – подумала она, – а может, даже внеочередное звание. Шутка ли – заставить бога вранья говорить правду!» Последняя мысль заставила следовательнпцу вернуться к реальности и прислушаться к показаниям Ямумато. Он как раз заканчивал:

– …и тогда я сказал им: «Так не доставайтесь же вы никому!» и проглотил Чаши вместе с содержимым. Три дня потом запором страдал. А потом ничего, привык.

Рукописец, растерянно мигая, смотрел на эфесбаньши. Та, в свою очередь, тоскливо смотрела на потолок и думала: «Ну почему он не оказал сопротивления при задержании? Задушили бы – и дело с концом!»

…Шел восьмой час допроса.

Глава сорок восьмая. ПротивНостояние

В своей жизни я видел огромное количество дураков, но это зрелище мне никогда не надоедало.

Мысли сержанта

фельдкурьерской службы при батальоне охраны Валгаллы, прочитанные в его сердце Видящим Глазом монгольской службы внутренней безопасности и внешней угрозы

Как бы это не перепутать. Я же учил! Кажется так: «Срочно перебросить в район центральной Австралии 5-ю егерскую и 7-ю фельдъегерскую армии, усиленные четырьмя полками громометателей, спецподразделением „Кольцо Нибелунгов“ и батальоном валькирий. В целях укрощения… укрепления… помутнения…» В этом месте постоянно сбиваюсь.

Вспомнил! «В целях предотвращения ослабления дисциплины добиться усиления контроля за валькириями и перемещаться скрытно. Копыта обвязать тряпками, морды – мешками, верховых и вьючных животных с собой не брать. С фельдкурьером поступить согласно пункту 6 „Положения о поведении при введении военного положения“».

Ну вот, вроде все помню! И что за дела, почему нужно было зубрить донесение наизусть, а потом еще и жевать бумагу перед всей ротой! Пока добегу, забуду, как пить дать.

Как пить дать, так их нету, а как по оврагам сигать, так заставляют. А у меня с запоминанием цифр напряг. Хотя ладно, там их всего три: 5, 6 и 7. Только они в каком-то другом порядке. Первая точно 5. Значит, егерская – 5-я дивизия. А фельдъегерская? То ли 6, то ли 7. А пункт из этой инструкции, будь она неладна? По-моему, 5. Нет, 5 уже было. Может, 9? Нет, 9 совсем не было. А что там из цифр вообще было? Почему-то вертится в голове «три». Наверное, пункт 3. Тут перепутать нельзя. Это если дивизию перепутаю 6 и 7, то без разницы. Чем одна дивизия хуже другой? А вот пункт про фельдкурьера надо точно запомнить. В «Положении о поведении» наверняка есть про немедленную ликвидацию за то, что много знаю. А что я знаю? Что я помню?

Австралию помню. Две дивизии с все равно какими номерами. Главное, чтобы были усилены громометателями. Валькирий помню. Особенно одну. Блондиночка. Ноги от ушей. Уши от ног. Чуть душу из меня не вынула. Хорошо, патруль нагрянул. И еще помню… должен помнить про какое-то подразделение с опереточным названием. «Летучая мышь»? «Соломенные шляпки»? «Нотр дам де Пари»? Понятно. Про спецподразделение лучше не упоминать, чтобы не облажаться. Ну, и еще всякая лабуда про укрепление-повышение-ослабление. Это даже и не буду пытаться вспомнить. Главное пункт про меня точно угадать.

Придумал! Не буду про фельдкурьера вообще говорить!… Не-а, так еще хуже, заподозрят лазутчика и пристрелят без разговоров.

Итак, что я помню? Про валькирий с ушами до колен. Про две дивизии, ослабленные гробокопателями… Стоп! Какими гробокопателями? Откуда я взял гробокопателей? За гробокопателей меня точно укокошат как паникера!

А не дезертировать ли мне? Какой смысл переться за сто верст только для того, чтобы меня расстреляли «согласно пункту 6 „Положения о поведении при введении военного положения“». Конечно! Пункт 6! Помню!

Нет уж! Сами целуйтесь со своими валькириями. Не хочу больше об этом помнить!

Больше объект об этом не помнил.

Великое Противостояние неумолимо превращалось в Бессмысленное Топтание.

После того как войско Мергионы выросло в 70 раз, силы сторон выровнялись. И хотя объединенные магические армии по-прежнему имели тысячекратное превосходство в численности, присутствие на поле боя легендарных Кали и Чиингиихи, а главное, такого потенциального оружия массового поражения, как Две Чаши, сводили преимущество в живой силе на нет. Быстрой победы ждать не приходилось, да и вообще какой-либо победы – тоже: наиболее вероятным исходом сражения было взаимное уничтожение.

– XXI век, – заметил Сен, – не рассчитан на подобные битвы народов. В наше просвещенное время положено воевать исподтишка: там библиотеку рванут, тут подстрелят кого-нибудь…

– Ты не путай, – поправил его Клинч, – это только террористы так воюют.

– Нет, – сказал Аесли, – сейчас все так воюют.

Окружающие покосились на спорящих, но высказываться не стали. Окружающим было жарко и скучно. Только Кали добросовестно разминалась, отрабатывая смертоносные удары на бессмертных богах рангом пониже.

«Надо что-то придумать, – в сотый раз подумала Мергиона. – Может, вызвать их предводителя на поединок? Если я его побью… тогда они обидятся. Еще хуже».

Ноша ответственности за свое добровольное воинство оказалась очень тяжелой.

Девочка вздохнула, и в сотый раз решила подождать еще немного. А там или противник сам пойдет в атаку и не оставит ей выбора, или… Других «или» в голову не приходило.