Шляпа, полная неба - Терри Пратчетт

Добравшись до места, где устроились Тиффани с госпожой Ветровоск, девочка снова спрыгнула и торопливо направила метлу в сторону большого валуна. Метла мягко ткнулась ручкой в камень и зависла в напрасных попытках пролететь его насквозь.

— Эмм, прошу прощения, — сказала Петулия. — Но у меня не всегда получается остановить метлу, а так все же лучше, чем бросать якорь. Эмм.

Она было присела в реверансе перед госпожой Ветровоск, но спохватилась, что они ведьмы, и на полпути попыталась превратить реверанс в поклон — незабываемое вышло зрелище. В нижней точке поклона Петулию заклинило, и до них донесся тоненький голосок:

— Эмм, простите, вы не могли бы мне помочь? Пожалуйста. Кажется, моя Октограмма Невицилизации зацепилась за Ладанку С Девятью Травами…

Долгую неловкую минуту они распутывали браслеты и ожерелья, и старуха бурчала: «Баловство, сплошное баловство!»

Когда Петулия наконец смогла выпрямиться, она была вся красная. Разглядев выражение лица старой ведьмы, она поспешно сняла свою шляпу и прижала ее к груди. Так было принято выражать почтение, но попутно это привело к тому, что заостренная штуковина добрых двух футов длиной оказалась нацелена на ее собеседниц.

— Эмм… Я зашла повидать тетушку Вровень, и она сказала, что вы поднялись сюда, чтобы поймать какое-то жуткое чудовище, — сказала Петулия. — Эмм… вот я и подумала, хорошо бы заглянуть и проведать вас.

— Эмм… спасибо за беспокойство, — сказала Тиффани.

А Задним Умом цинично подумала: «И что бы ты стала делать, если бы оказалось, что чудовище напало на нас?» Перед внутренним взором Тиффани возникла картинка: Петулия против жуткого разъяренного монстра. Вот только эта картинка была вовсе не такой смешной, как ей сперва показалось. Петулия тряслась от ужаса, ее бесполезные амулеты отчаянно звенели, от страха она почти ничего не соображала… но она не отступала. Она ведь думала, что Тиффани и госпожа Ветровоск сражаются здесь с каким-то чудовищем, и тем не менее отправилась к ним.

— Как тебя зовут, моя девочка? — спросила старая ведьма.

— Эмм, Петулия Хрящик, госпожа. Я учусь у Гвинифер Черношляп.

— У бабки Черношляп? Славная ведьма. Знает толк в свиньях. Ты молодец, что прилетела.

Петулия повернулась к Тиффани:

— Эмм, как ты себя чувствуешь? Тетушка Вровень сказала, ты… болела.

— Спасибо, мне уже намного лучше, — проговорила Тиффани с несчастным видом. — Послушай, мне очень жаль, что я…

— Ну, ты ведь болела.

И в этом заключалась еще одна черта Петулии, с которой приходилось считаться. Петулия старалась думать о других только хорошее. А когда ты знаешь, что Петулия изо всех сил старается думать о тебе хорошее, это каким-то образом не дает расслабиться.

— Ты еще заглянешь домой перед Испытаниями? — спросила Петулия.

— Испытаниями? — Тиффани вдруг потеряла нить разговора.

— Она говорит про Испытания Ведьм, — вмешалась госпожа Ветровоск.

— Я о них совершенно забыла.

— А я — нет, — спокойно сказала старая ведьма. — Никогда не пропускала Испытаний. Ни разу за шестьдесят лет. Милая девочка, сделай старушке одолжение, слетай обратно к тетушке Вровень и скажи, мол, госпожа Ветровоск шлет вам свои наилучшие пожелания и просит передать, что она отправится отсюда прямо на Испытания. Кстати, как тетушка себя чувствует?

— Эмм, когда я пришла, она жонглировала шарами. И при этом они летали сами по себе, она их руками не подбрасывала! — сказала Петулия, и было видно, что она потрясена до глубины души. — И знаете, что еще? Я видела у нее в саду эльфа! Синего такого!

Сердце Тиффани упало.

— Правда?

— Да! Только он был какой-то растрепанный и не очень чистый. А когда я спросила, правда ли он эльф, он ответил, что он… эмм… «эльф большой вонючей жгучей колючей железной крапивы из страны Хрустральных Струй». И назвал меня чучундрой. Ты знаешь, что это значит?

Тиффани посмотрела в круглое, исполненное надежды лицо Петулии и чуть не сказала: «Они так называют людей, которые любят фей и эльфов», но вовремя прикусила язык. Это было бы нечестно.

— Петулия, это был Нак-мак-Фигль, — со вздохом сказала Тиффани. — Они, конечно, тоже волшебный народец, но совсем не такой, как сказочные эльфы и феи. Мне очень жаль. Фигли — они хорошие… более или менее… но совсем не хорошенькие. А «чучундра», насколько я понимаю, это у них такое ругательство. Хотя и не очень грубое, кажется.

Петулия молча смотрела на нее все с тем же выражением, потом уточнила:

— Так они — волшебный народец?

— Формально — да.

Круглое розовое личико расплылось в улыбке.

— Здорово! А то я сомневалась, потому что застала его, когда он, ну, писал на тетушкиного садового гнома…

— Тогда это точно был Фигль, — кивнула Тиффани.

— Ну, большой вонючей жгучей колючей железной крапиве ведь тоже нужен свой цветочный эльф, как и любому другому растению, — сказала Петулия.

Глава 11

АРТУР

Когда Петулия ушла, госпожа Ветровоск сказала, деловито потопав ногами:

— Ну что же, пора и нам в путь. До Крутого Утеса восемь миль. И так уже к началу не успеем.

— А как же роитель?

— Он тоже может пойти, если хочет. — Ведьма улыбнулась. — Да не супь ты брови! Испытания будут не в самой деревне, а рядом, и там соберется больше трех сотен ведьм. Безопаснее места не найти. Или ты хочешь встретиться с роителем прямо сейчас? Это, пожалуй, можно. Он вроде не слишком-то шустрый.

— Нет! — сказала Тиффани куда громче, чем собиралась. — Нет, потому что… все не то, чем кажется. Мы действуем неправильно. Э… не могу объяснить. Дело в третьем желании.

— И ты по-прежнему не поняла, что это за желание?

— Нет. Но скоро пойму, надеюсь.

Ведьма внимательно посмотрела на нее.

— Вот и я надеюсь, — сказала она. — Ладно, что толку тут стоять. Идем уже. — Она подхватила плед и зашагала вперед так целеустремленно, словно ее тянули к Крутому Утесу за веревочку.

— Но мы ведь даже не позавтракали! — воскликнула Тиффани, пускаясь бегом, чтобы догнать госпожу Ветровоск.

— Лично мне вполне хватило полевок, — бросила та через плечо.

— Да, но ведь на самом-то деле их ели не вы, правда? — сказала Тиффани. — На самом деле их ела сова.

— Если так посмотреть — да, — признала ведьма. — Но ты даже представить себе не можешь, насколько сильно не хочется завтракать, когда кажется, что всю ночь перед этим ты ела полевок. — Она кивнула в ту сторону, где виднелась удаляющаяся фигура Петулии. — Твоя подружка?

Тиффани догнала ведьму, и они зашагали рядом.

— Э… если она считает себя моей подругой, то я этого не заслуживаю, — сказала девочка.

— Хмм… — протянула госпожа Ветровоск. — Что ж, порой мы получаем больше, чем заслуживаем.

Для своих преклонных лет она ходила удивительно быстро. Старая ведьма мерила шагами вересковые пустоши, словно они глубоко оскорбляли ее своей протяженностью. И кое-что еще ей тоже хорошо удавалось — тишина. Подол ее платья шуршал, цепляясь за вереск, но это равномерное шуршание странным образом сливалось с обычными звуками пустоши и тишину не нарушало.

И Тиффани ничто не мешало на ходу различать голоса воспоминаний, оставленных роителем. Их были сотни. Большинство стерлись почти до неразличимости, оставив после себя лишь легкий зуд в голове, но тигр из древних-предревних времен по-прежнему светло горел в глубине ее памяти, а за ним маячил гигантский ящер. Эти хищники были настоящими машинами для убийства, самыми могущественными в мире тех времен. Роитель вселился в них, и они умерли, сражаясь.

Он всегда искал и захватывал новое тело, сводил его прежнего владельца с ума своей жаждой власти, и каждый раз все заканчивалось одинаково: его, точнее тело, рано или поздно убивали. «Но почему?..» — только и успела подумать Тиффани, как из чужих воспоминаний пришел ответ: Потому что он боится.

Боится? Но чего? Он ведь такой могущественный…

Кто знает? Только боится он до безумия. Совершенно выпятил от страха!

— Вы — Обижулити Хлопстел, да? — спросила Тиффани, и уши сообщили ей, что последний вопрос она задала вслух.

— Да, он любит поболтать, — сказала госпожа Ветровоск. — Всю ночь, пока ты спала, языком чесал. При жизни был очень высокого мнения о себе.

Думаю, поэтому он так хорошо и сохранился в памяти роителя, прямо как живой.

— Но при этом он говорит «выпятить» вместо «спятить», — заметила Тиффани.

— Ну, со временем память становится уже не та.

Госпожа Ветровоск вдруг остановилась, прислонившись спиной к скале. Она тяжело дышала.

— Вам нехорошо? — забеспокоилась Тиффани.

— Я свежа, как майская роза! — отрезала старая ведьма, дыша с присвистом. — Вот только поймаю второе дыхание… Да и вообще, всего-то шесть миль осталось…