Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Многие епископские города лежали на основной торговой дороге того времени - Рейне и приносили иерархам особенно обильные доходы. Это Кельн, Майнц, Страсбург.

Но были епископства особого рода. Оттон учреждал их на севере своего государства, на недавно завоеванных землях поморских (на берегах Балтики) и полабских (на Эльбе) славян. Главной их задачей была миссионерская деятельность: обращение в святую веру лютичей, сорбов, поморян, ляхов (поляков).

Вслед за проповедниками на покрытые дебрями земли двигались германские землепашцы и ремесленники. Общее руководство этой колонизацией было возложено на архиепископа Магдебурга.

Из западных славян относительную независимость сохранили только ляшские (польские) племена. Их князь Мешко (Мечислав, правил в 963-992 гг.) после долгой борьбы с германскими маркграфами отстоял свой заэльбский край и заложил основы национального польского государства. Но и он вынужден был признать себя вассалом немецкого короля. Когда же поляки в 966 г. приняли христианство, к ним был поставлен зависимый от Магдебурга епископ.

МИР КЛАССИЧЕСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

НА СТАРТЕ ВТОРОГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ

Мы подступили к эпохе, давно уже облюбованной людьми никудышными - мечтателями и романтиками. К славным рыцарским временам. Да и где же еще искать пристанища пораженным неясным томлением душам? Замки, крестовые походы, львиные сердца, прекрасные дамы и трубадуры. Гербы на щитах и гордые знамена, плещущие над закованными в сталь всадниками. И какие послания долетели оттуда к потомкам: «Песни» о Роланде и нибелунгах, романы о короле Артуре и его рыцарях Круглого стола, мистический «Роман о Розе» и куртуазная поэзия высокой любви. Как упоительно чувствовать себя сопричастным безбрежному идеальному миру, перелистывая эти страницы. Чего только не померещится потом в золотисто-розовых закатных далях…

Но те, для кого был создан этот мир, на закатные дали глазели редко. Он был для них напоминанием о том, что они родились не для суетного прозябания, а для подвигов и славы, они черпали из него свой кодекс чести. Только не надо забывать ту прописную истину, что живые люди ни в какие идеальные границы никогда не укладывались, будь это даже «рыцари без страха и упрека». Рыцарь (и то не всякий) мог быть воплощенной легендой в жарком бою или на трудном марше через горы и пустыни, у ног дамы сердца или внимая на пиру пению менестрелей. В остальное время ему других забот хватало. А его менее доблестным соотечественникам, тем, что не на коне, а хорошо, если не под копытами - подавно.

Предстояло встретить второе тысячелетие от Рождества Христова. Но до его начала еще надо было дожить - а большинство христиан на это не надеялось. Скорее, они были убеждены в обратном. С приближением 1000 года, еще на дальних к нему подступах, Европу охватил леденящий страх. Ждали конца света, Страшного Суда, на котором не многим удастся дать добрый ответ за свои земные похождения.

Почему светопреставление приурочили именно к этой круглой дате? Возможно, из привычки пугаться всего необычного. Или потому, что из средневековых представлений об историческом времени выходило, что пора бы уже. Судьбу человечества соотносили с индивидуальным уделом каждого. От первого человека Адама до Ноя - это был младенческий возраст мира. Следующие библейские вехи отмеряли его детство, отрочество, юность, зрелость. Пребывание Иисуса Христа на земле знаменовало начало старости, а ее характерные признаки - увядание, утрата земных упований, немощь, страх смерти. Это возраст, когда не строят планы на будущее, а замаливают грехи. Тысячи лет для этого вполне достаточно.

Люди забрасывали поля и виноградники, переполняли храмы, каялись, спать укладывались в гробы. Повсюду беспрерывно погребально звонили колокола. Но вот незадача - Бог миловал. И Новый год справили, а солнышко все так же катило своим путем небесным, и не свернулись небеса, как свиток… Некоторые энтузиасты еще пытались уцепиться за тот довод, что, возможно, произошла ошибка в летосчислении, или что считать надо было не от Рожества, а от Воскресения. Но от них досадливо отмахнулись и принялись за дело - наверстывать упущенное.

Надо было продолжать жить в этом не пожелавшем кануть в небытие - напротив, сильно меняющемся мире. Мире, в котором утверждался задел на будущее. Предстояла эпоха классического средневековья: где-то до середины четырнадцатого века, до того, как нагрянули Черная смерть (чума) и Столетняя война.

Франция становилась привлекательнее - во всяком случае, внешне. Больше становилось сел, больше возделанной земли - поля, сады, виноградники появлялись на местах чащоб и болот. Люди стали лучше питаться (главной кормилицей была пшеница), увеличивалось население. 0,4% устойчивого ежегодного прироста - это, конечно, не демографический взрыв, но тенденция обнадеживающая.

Приводились в порядок и ширились старые галло-римские города, появлялись новые - особенно вдоль рек, вставали замки. Обособлялось и совершенствовалось мастерство, оживлялась торговля: плыли морские и речные суда, пылили обозы (купцов так и прозвали «пыльные ноги»). Не только были восстановлены римские дороги, но и упорно прокладывались новые: пусть узкие и колдобистые, они вливались в единую сеть, главным перекрестком которой был Париж (это где-то еще все дороги ведут в Рим).

Конечно, и гарью тянуло, и головешки чернели на месте недавнего человечьего жилья, и свежие холмики бросались в глаза по окраинам выбитых копытами полей битв. Ну, это не с тех людей началось, не ими и даже не нами закончится. Но, в общем и целом, динамика общественного бытия отнюдь не сводилась уже к неуклонной деградации римского наследия - нарождалось что-то новое, своеобразное, перспективное.

А если взглянуть поглубже - как жили и уживались, ради чего созидали и враждовали люди, как расслаивалось и укреплялось их сообщество? Церковные интеллектуалы - политологи того времени, прочертили следующие социальные границы: общество делится на тех, кто молится за всех, на тех, кто воюет, защищая всех, и на тех, кто трудится, кормя (обеспечивая) всех. Но это скорее благостное упрощение и призыв к классовому миру.

Сделаем краткий обзор, жизненного уклада в первые века очередного тысячелетия.

ФЕОДАЛИЗМ

Прежде всего, на Западе установилась система феодальных отношений. Окончательно уверовавшие в свое могущество сеньоры уже не хотели довольствоваться тем, что воины-вассалы связаны с ними лишь личной клятвой на верность, за что получают бенефиций (надел) на срок службы. Желательны были более прочные узы: чтобы господину и его потомкам служил не только сам вассал, но и дети его, и внуки. Вассалы тоже не прочь были иметь более твердую почву под ногами, хотели стать благородными потомственными воителями и держателями поместий - рыцарями. И бенефиции стали превращаться в феоды (во Франции чаще употреблялось слово фьеф).

Феод - часть владений сеньора, которую он передавал в наследственное владение вассалу и его потомкам на условиях верного несения службы. В подавляющем большинстве случаев это был земельный надел с проживающим на нем трудовым населением, но были и другие варианты. Феодом могли быть горный проход, речная переправа или мост - вассал охранял эти объекты и взимал мзду за проезд.

Договор между сторонами закреплялся оммажем - принесением присяги на верность («фуа») по процедуре, с которой мы уже сталкивались (для вящей задушевности отношений к ней добавился еще «поцелуй мира»). Подписывались соответствующие документы.

Феод мог быть отобран у рыцаря или его наследников только в случае измены сеньору - а мы помним, что по складывающимся понятиям такое деяние приравнивалось к предательству Иуды. Устанавливался такой принцип феодальной подчиненности: «сеньор моего сеньора не мой сеньор». Принцип, весьма чреватый последствиями во время смут, когда знать выказывала неповиновение королю.

Феод должен был принести его держателю доход, достаточный для снаряжения на войну и для жизни в мирное время - достаточный ему, его ближним и домочадцам. А еще надо было не забывать о материальном интересе сеньора: делать подношения, когда посвящается в рыцари его сын или выходит замуж дочь; или в экстренных случаях - когда господин угодил в плен и его надо выкупать.

Служба вассала сеньору складывалась из военной и судебной. Военная состояла в обороне крепостей и замков, в участии в набегах и походах. Но были ограничения: за свой счет вассал служил не более 40 дней и не далее определенных территориальных границ. Если сеньор желал большего - он должен был за это платить.