Посылка - Ричард Матесон

— Ну, что ты? — спросила она.

— Я... не могу найти ключи.— Он слабо похлопал себя по карманам.— Они же были у меня, когда я...

— О нет.— В ее голосе звучали усталость и раздражение.

Кен проглотил застрявший в горле комок.

— Ну и где же они? — спросила Элен.— Наверно, если бы твоя голова не была пришита к плечам, ты бы...

— Я... я не знаю,— сказал он.— Я... должно быть, где-то их обронил.

— Ну так сходи и подними их,— отрезала она.

— Хорошо,— отозвался он,— ладно.

Он едва ли не с отчаянием толкнул дверцу и выбрался на холодный ветер.

— Я скоро вернусь,— пообещал он.

Элен ничего не ответила, но было видно, как она злится.

Он захлопнул дверцу и пошел прочь от машины, лицо его напряглось. Какой негодяй, он взял деньги и...

И вдруг он представил, как пытается объяснить отсутствие ста долларов при сверке счетов. Она ни за что не поверит, будто они просто так испарились. Она начнет разнюхивать, выяснит, что это он их снял, потребует объяснений. «О боже,— подумал он,— со мной покончено, покончено!»

Он смотрел невидящим взглядом на огромную неоновую гирлянду на крыше универмага. Внутри ее вспыхивали и гасли большие белые буквы. Он вдруг сосредоточился на них.

ВЕСЕЛОГО РОЖДЕСТВА — темнота. ВЕСЕЛОГО РОЖДЕСТВА — темнота. ВЕСЕЛОГО РОЖДЕСТВА — темнота.

Немой

Мужчина в темном макинтоше прибыл в Даймон Корнерс ровно в два тридцать после полудня, в пятницу. Прямо с автобусной остановки он вошел в бар, где не было никого, кроме полной седой женщины за прилавком. Она перетирала посуду.

— Пожалуйста,— произнес он с акцентом,— скажите, где я могу найти суд?

Она взглянула на него сквозь ободок стеклянного бокала и увидела перед собой рослого и красивого мужчину лет тридцати с небольшим.

— Суд? — с интересом переспросила она.

— Ах да, как вы это говорите? Констебль? Как это будет по-английски?

— Шериф?

— О, ну конечно,— улыбнулся мужчина,— шериф. Где я могу найти его?

После подробных разъяснений, полученных от барменши, он неторопливо вышел на улицу, в сырой и серый день. Потоки дождя были нескончаемы с самого раннего утра, с той минуты, когда он проснулся в автобусе и увидел, что машина пересекает долину Каска. Мужчина поднял воротник, спрятал обе руки в карманы своего макинтоша и быстро пошел вниз в поисках главной улицы городка.

Он чувствовал себя виноватым оттого, что не приехал сюда раньше. Но у него было столько дел, столько хлопот с его собственными двумя детьми! Он точно знал, что с Фанни и с Холгером произошло что-то ужасное, но до сих пор был просто не в состоянии выехать из Германии. А ведь в последний раз он говорил с Нильсенами около полугода назад! Очень странно, что Холгер выбрал для себя такое отдаленное и труднодоступное место.

Профессор Вернер пошел еще быстрее, он отчего-то очень разволновался. Нужно поскорее выяснить, что случилось с Нильсенами и с их сыном, думал он. Их успехи были просто феноменальными — пример их сына вдохновлял всех остальных участников четырехстороннего эксперимента. Вернер чувствовал, что с Нильсенами случилось что-то страшное, и одновременно пытался убедить себя, что у них, может быть, все в порядке. Но тогда оставалось непонятным их долгое молчание.

Вернер в раздумье склонил голову. Может быть, все дело в этом городке? Вот у Элкенберга же случилась остановка в его работе, а все из-за бесконечных подсматриваний и советов — иногда вполне невинных, иногда навязчивых. Что-нибудь в этом роде могло случиться и с Нильсенами. Когда живешь в таком захолустье, это невольно меняет направление мыслей, это очень мешает в работе.

Офис шерифа помещался в строении посередине следующего квартала. Вернер быстро прошагал по дорожке, ведущей к дому, затем раскрыл дверь и оказался в большой, хорошо протопленной комнате.

— Да? — спросил шериф, поднимая голову от каких-то бумаг, лежащих перед ним на столе.

— Я хочу узнать у вас об одной семье,— сказал Вернер.— О семье Нильсенов.

Шериф Гарри Уилер взглянул прямо в глаза высокому незнакомцу.

Кора гладила брючки Пола, когда зазвенел телефон. Она поставила утюг на гладильную доску, вышла из кухни и сняла трубку с настенного аппарата.

— Да? — спросила она.

— Кора, это я.

Ее лицо побледнело.

— Гарри, случилось что-нибудь?

Он молчал.

— Гарри?!

— Здесь у меня один человек из Германии.

Кора стояла, не двигаясь, уставясь в настенный календарь, в какое-то число перед ее глазами.

— Кора, ты слышишь меня?

— Да,— медленно проговорила женщина.

— Я... Я привезу его к нам домой,— сказал Гарри.

Она прикрыла глаза.

— Я понимаю,— сказала она и повесила трубку.

Повернувшись, женщина тихо подошла к окну. Идет дождь, подумалось ей. Что же, погода очень подходит к предстоящей сцене.

«Нет! — Это было в самом ее дыхании.— Нет!»

Через какое-то время она раскрыла полные слез синие глаза и стала смотреть на дорогу перед домом. Так и замерла она, припоминая тот день, когда к ней пришел мальчик.

Если бы пожар случился не ночью, а днем, был бы еще какой-то шанс спасти дом. От Даймон Корнерс до них было двадцать две мили, пятнадцать миль по шоссе, а дальше — по плохой земляной дороге, петлявшей среди холмов с перелесками.

К тому же пожар заметили, когда пламя уже вовсю бушевало, да и это произошло случайно.

Бернард Клаус и его семья жили неподалеку от них, в пяти милях, на холме, который назывался Скайточ. Клаус поднялся с постели посреди ночи и пошел на кухню выпить воды. Окошко кухни выходило на север, вот почему он увидел языки пламени и яркие отсветы в темноте.

— Мой бог! — вскричал он и пулей вылетел из кухни. На ощупь, спотыкаясь, он добрался до телефона в гостиной и стал остервенело крутить диск.

— Горит дом Нильсенов! — крикнул он после того, как ему удалось разбудить дежурного в городской управе.

Ночной час, полная неожиданность происшествия и еще несколько случайностей погубили дом Нильсенов. В Даймон Корнерс не было профессиональной пожарной команды. Для тушения пожаров и вообще в случаях общественных потрясений поднимали добровольцев. В самом городке этого было вполне достаточно, но с далекими усадьбами дело обстояло иначе.

Шериф Уилер собрал несколько человек и повез их тушить пожар в старом грузовичке по тряской лесной дороге, но, когда они добрались до места, спасать было уже нечего. Пока четверо из шести мужчин пытались сбить пламя из брандспойтов, шериф Уилер и его помощник Макс Эдерман обошли дом вокруг.

Пути внутрь дома не было. Они стояли перед стеной огня, пытаясь рассмотреть в пламени хоть что-нибудь, морщась от яркого света и дыма.

— Они могли, могли уйти,— кричал Макс сорванным на ветру голосом.

Шериф Уилер был в ужасе.

— Мальчик,— шептал он, но Макс его не слышал.

Только очень сильный ливень мог бы потушить этот полыхающий старый дом. Все шестеро долго еще ходили вокруг дома с брандспойтами, стараясь тушить хотя бы загоравшиеся ветки деревьев. Их мрачные фигуры бродили по краю сплошной полосы огня, мужчины поливали водой случайные языки пламени.

Мальчик нашелся, когда вершины холмов на востоке осветились северным рассветом.

Шериф Уилер подошел поближе к горящему дому, стараясь заглянуть в одно из окон, как вдруг в стороне послышался крик. Повернувшись, он побежал вперед, не разбирая дороги, среди стволов высоких деревьев, дальше в чащу леса. Прежде чем он успел всмотреться во что-нибудь, перед ним выросла фигура Тома Полтера. Почтальон, согнувшись, пошатывался от веса Паала Нильсена.

— Где ты нашел его? — спросил Уилер, разглядев ребенка на спине старика.

— Внизу под холмом,— ответил Полтер.— Он лежал на земле.

— Он обгорел?

— Не похоже на то. Его пижама цела.

— Давай его мне.

Шериф протянул к ребенку свои крепкие руки и увидел два огромных зеленых детских глаза, беспомощно и удивленно глядящих на него.

— Да ты очнулся,— изумился Гарри.

Мальчик продолжал безмолвно смотреть на него своими блестящими, переливающимися глазами.

— Сынок, что с тобой? — спросил Уилер.

Ему казалось, что он держит на руках статую. Тело мальчика было неподвижным, его чувства точно застыли.

— Нужно завернуть его в одеяло,— бросил старику шериф и побежал с ребенком на руках вниз, к машине. Когда он бежал мимо горящего дома, то обратил внимание, как мальчик смотрел на огонь — его лицо оставалось бесстрастным, только то же изумление в широко раскрытых детских глазах.

— Шок,— прошептал старый Полтер, и шериф мрачно кивнул.

Они уложили мальчика на сиденье в машине, завернув в одеяло. Он поднялся и сел. Он молчал. Кофе, которым пытался напоить ребенка Уилер, стекал с детских губ и подбородка. Двое мужчин стояли по сторонам грузовика, а Паал безмолвно смотрел на горящий дом.