Смерть его игрушка + эпилог (СИ) - "Ophidian"

Роман подходит сзади, убирает заколку, перебирает мне волосы. И это так приятно, что я готова замурлыкать.

- Позвони Дюфо, он волнуется.

Передо мной ложится радиотрубка.

Это как?

Смотрю на него. Он улыбается.

- Милая, ничего лишнего. Просто скажи, что мы вместе и у тебя всё хорошо.

- Ром, когда это он успел меня потерять?

- Вечером звонил. Ты четыре раза не ответила. И, Дашенька, никаких знаков и шифров. Просто скажи, что всё нормально.

127.

Андрей опять ругался. Я очень хочу объяснить, что не виновата.

Но мне не позволено. Мой похититель стоит напротив и выжидательно улыбается.

- Всё хорошо. Я с Романом.

- Где? - настороженно интересуется друг.

- Понятия не имею. Но мне нравится.

Последнее мой язык прибавляет сам. А Роман улыбается.

Я тебя ненавижу.

- Даша, он не удерживает тебя силой? - как бы между делом интересуется Андрей. - Если да, скажи ‘нет’.

Дьявол беззвучно смеётся. А я - совершенно независимо от себя же, отвечаю с возмущением, которого не чувствую:

- Как ты можешь такое говорить!

- Как?! Даша, ты с тем самым человеком, который когда-то объяснял мне, что руки женщинам стоит связывать сзади, так как стоит чуть потянуть, и она красиво прогибается. И да, я за тебя волнуюсь.

- Не волнуйся. Пока.

Сами собой говорят губы. Сердито, хотя я сейчас благодарна другу - теперь он попал в точку. Сами собой руки нажимают отбой.

И уже согласно моей, вернувшейся воле, швыряют трубку в эту наглую улыбку.

128.

Роман не двигается, и трубка оставляет ссадину на щеке.

Тёмное пламя в глазах.

Даша, ты же помнишь, боль его возбуждает. Что ты наделала?

Один быстрый шаг - я даже не успеваю среагировать, резко сажает меня на стол и целует. Пальцы его впиваются в плечи - опять будут синяки. Пытаюсь оттолкнуть - хватка ослабевает. Так лучше. Ну, Даша, сама напросилась - есть ли силы отказать сейчас?

Ни сил, ни желания. Я подаюсь ему навстречу.

129.

Сидит на полу - как обычно. Еретик недолюбливает стулья. Вот только кошек в объятьях обычно не держит. Предпочитает женщин.

Вокруг ползает кучка кошачьей мелочи. В клетке на столе - хомяк. Колёсико, домик, кормушка, поилка. Когда Даша успела его притащить?

И где она сама? И что за выражение лица у…

- Рамон? - что случилось? Никогда его таким не видел. - Где Даша? Что с ней?

- Монах… Ты к ней, да? Не волнуйся, всё с ней в порядке.

Отсутствующее выражение лица, потерянный тон. И за всем этим - скрытый ураган эмоций, противоречивых и разных. Не актёрская игра, которую Эльвильяр вёл вместо человеческих чувств после возвращения из Ада. Сердце сжимается - что могло произойти, чтобы Еретик стал таким? И главное - как это связано с ней?

- Где Даша?

Может, подруга наконец поумнела и рассталась с этим источником проблем?

И что он тогда делал бы в её квартире?

- Даша у меня. Я… кормлю животных.

Он вяло махнул рукой, обводя жестом зоопарк, столь привычный в этой квартире.

- И развлекаешь? - кивнул на кошку на коленях. Объяснение успокоило.

Он опустил глаза и мягко отставил Жизель в сторону:

- Монах, у меня проблемы. Даша хочет уйти.

‘Поумнела?’ - чуть было не сказал Андрей, но вовремя прикусил язык.

- Почему? Что ты сделал?

- Я понятия не имею! - воскликнул тот, и поднял взгляд. Там светилась боль.

- Я тебя знаю несколько столетий, и за всё это время не видел искренних страданий. Не играй для меня, я всё пойму и так.

- Vete a la puta mierda joder!

Как ни странно, это раздражение смягчило Андрея.

- Даша сказала, почему хочет уйти? Мне казалось, она в тебя влюбилась.

- Сказала, что не любит меня. Чувствую, что врёт. Может, это из-за того, что я пока не смог ей сделать ребёнка?

- Пока? Ты, несомненно, многое можешь, но забеременеть от мертвеца - такое ещё никому не удавалось. Это нормально, что Дашка не исключение.

- Не знаю… - он нахмурился. - Я создаю нормальное по составу, жизнеспособное семя, отдельно жизненную энергию. Просто пока не получается их связать. Но это дело времени, как она не понимает!

- Ты объяснял?

Рамон пожал плечами.

- Мы говорили. Но - будь дело в этом - она бы так и сказала. Или, по крайней мере, не решила бы всё так радикально. Мне кажется дело в другом. Ну не знаю, - он передёрнул плечами, - может и в этом. А может, в другом. Даша - она большой секрет. Предсказать, что она сделает, на основании того, что знаешь о ней… Ну, это нереально. Я не понимаю, почему - но не хочу её терять. Если она уйдёт к кому-то… Ну, не знаю. Я хочу, чтобы она была счастлива. Даже если не со мной. Но - когда она не со мной и несчастна… я не могу позволить.

Он выглядел несчастным, говорил сбивчиво. И Андрей, за всем этим, чуть не упустил мысль.

- Эй, постой, ты сказал… Что значит ‘не могу позволить’?

В глазах собеседника вспыхнула неожиданная злость:

- Она у меня. Она моя. И будет со мной! И это наше личное дело!

Неожиданно снова его тон изменился - на жалобно-беспокойный.

- Я просто не могу её отпустить так. Без объяснений, без понимания. Просто не могу.

- Так. Хорошо. Успокойся. Она хочет уйти - без объяснений. Ты её держишь и требуешь объяснений, так? - тот кивнул. - Отпусти её сейчас. Ты же, в конце концов, можешь со временем всё выяснить.

- Она хочет быть со мной, - мрачно ответил Рамон. - Она не хочет уйти. Нет, ты не понимаешь, я не могу просто так её потерять! Я её люблю. Я никогда никого не любил - вообще! И, если я правильно понимаю это чувство - то вот оно. Не знаю… Она особенная. Правда. Ты ведь тоже это понимаешь? Не в том дело, что она принимает таким, какой я есть. Среди русских и американцев мне, наконец, перестали пенять на происхождение, а то, что она меня не боится - так вон Лана тоже. Её странная доброта - это не то чем можно привлечь мужчину, не так ли? Красота - так я встречал много красивых женщин, хотя, признаться, не настолько, как Даша. Я не знаю, что в ней такого. Просто рядом с ней я сам чувствую себя богом. Не отбросом, не кошмаром всего сущего, не великим грешником - а самым лучшим. Это просто невероятное чувство, и я ни за что не хотел бы лишиться его. Если бы она встретила другого - полюбила другого, я мог бы просто быть рядом, видеть её счастливой, беречь её, поддерживать, пусть и как просто друг. Но ей больно - её же решение причиняет ей боль, и я не пойму - из-за чего это?

Андрей чуть не рассмеялся. Надо держать себя в руках, решил он.

- Ну надо же, - сказал он ровно, без эмоций. - Еретик, живой мертвец, наводящий ужас на мистиков мира, влюбился. Незнакомое чувство, правда? Рамон, это нормально, все переживают такое состояние. Пусть для тебя это даже впервые. Так что - для начала успокойся.

Тот поднял глаза, полные печали и растерянности - чужой, незнакомый взгляд.

- Дюфо… Я тебя всегда слушал…

- Ну, не то чтобы всегда…

- Я помню всё. Таинствам я учился сам, а жизни научил меня ты. Когда я чистил сортиры за клочки пергамента с перечнями первоэлементов или предсмертными откровениями деревенской знахарки, ты говорил - ‘Ты же понимаешь, твоё время придёт’. И я терпел и ждал. Когда меня окружали аристократы, для которых речной жемчуг - мелочь, не стоящая внимания, ты говорил: ‘Это им не принадлежит. Перед знаниями они равны тебе’. Помнишь? Всё, что ты говорил, оказалось правдой - рано или поздно. Помнишь, ты говорил, что я позавидую простым людям, прожившим жизнь в кругу семьи? Это время пришло. Ты во всём был прав. Дюфо, я люблю её, скажи, что мне делать?

Тот вздохнул, подумал. Уселся на пол напротив.

- Рамон, ты сказал, что не можешь позволить ей уйти. Что это значит?

Лицо каменеет. Выплюнутое сквозь зубы: