Во власти страха - Карен Роуз

— Он был где-то здесь, — бормотала она, гремя кастрюлями и сковородками. — Стивен, эта пицца наполовину с соусом «сюпрем», наполовину с пепперони, — пробубнила она из недр буфета. — Какую будешь?

В ответ — молчание. Она, держа в одной руке нож для пиццы, выпрямилась, повернулась.

— Сти…

Вторая часть его имени застряла у нее в горле. Он стоял в дверях кухни, широкими плечами загораживая проем. Грудь вздымалась под белой крахмальной сорочкой, как будто каждый вздох требовал нечеловеческих усилий.

Боже мой!

Он… проявлял интерес.

Взглядом он мог бы расплавить даже сталь. У нее заколотилось сердце, соски напряглись, и ее чувственность прорвалась наружу. Теплая влага, единый пульсирующий сгусток страсти.

Он шагнул к ней, она — к нему, запрыгнула на него, как мечтала весь вечер, всем телом бросилась на этого мужчину, ощущая, как каждый миллиметр его невероятного тела прижимается к ее плоти.

Потрясающе. Но все равно этого было мало.

И он поцеловал ее, наконец-то поцеловал. Дженна всхлипнула. Его руки прижали ее к себе еще сильнее. Его губы на ее губах были горячими и твердыми.

Через мгновение она приоткрыла рот под давлением его губ, ее руки заскользили вверх по его груди, обвили шею. Прихватка упала на пол у него за спиной, Дженна краем уха слышала, как на линолеум упал нож для пиццы, когда она откликнулась на его призыв. Она пальцами вцепилась ему в волосы, притягивая все ближе, все крепче. Ее язык переплетался с его языком. Исследовал. Изучал. Все сильнее. Все глубже.

Мало. Еще, еще, еще. Этот рефрен болью пульсировал у нее внутри, она встала на цыпочки, чтобы быть еще ближе.

И все равно недостаточно близко.

Потом его руки резко скользнули вниз к ее ягодицам, он потянул ее на себя и вверх. Из ее горла вырвался дикий вскрик, он оторвался от нее и взглянул ей в глаза. Напряженный взгляд темных глаз, зрачки расширены, ноздри трепещут, дыхание сбилось.

Он хочет меня. Я хочу его.

— Пожалуйста. — Единственное слово с придыханием вырвалось из ее рта.

Она понятия не имела, о чем просит, была одна только мысль: еще. Еще что-нибудь. Все. Все — лучше, чем эта ужасная неудовлетворенная потребность, пустота, которую только он был в состоянии заполнить.

В ответ он опять завладел ее ртом, еще страстнее, в два больших шага припер ее спиной к холодильнику, крепко прижался к тому месту, которое пульсировало и увлажнялось от его ласк. Она изо всех сил оттолкнула его и оперлась о холодильник, чтобы было удобнее.

Это была странная, но весьма эротичная смесь ощущений. Холодный, твердый холодильник сзади и горячий, возбужденный мужчина спереди. Большие сильные руки, которые шарят по ее телу, сжимают все крепче. Потом его рука отпустила ее ягодицу, и Дженна стала протестующе извиваться под ним, а он так застонал, что она почувствовала вибрации на своей груди. Но в следующее мгновение, когда его рука накрыла ее грудь, уже стонала она.

Но и этого было мало. Очень мало.

Второй рукой, вместо того чтобы положить ее на грудь, которая вот-вот грозилась взорваться, Стивен потянул ее за платье, стал расстегивать пуговицы. Некоторые поддались. Остальные дождем посыпались на пол. Она вжалась затылком в холодильник, когда его губы переместились к шее, а руки стали нащупывать застежку на бюстгальтере.

Да. Пожалуйста.

Даже если она и произнесла эти слова вслух, все равно не расслышала их из-за шумного дыхания. Ее. Его.

Выругавшись, Стивен дернул застежку, разрывая тонкое кружево и высвобождая грудь.

Когда он прильнул к ее груди, стал языком ласкать сосок, Дженна приглушенно вскрикнула. Тело напряглось от желания. От жадности.

Бог мой…

Она едва не кончила, а он даже не прикоснулся к ней ТАМ. Его рука еще не скользнула вверх по бедру, в тоненькие кружевные трусики, которые уже промокли от желания. Он даже не надавил большим пальцем на клитор… Она почти достигла пика, а он еще ничего не сделал.

Только не сейчас. Пожалуйста.

Пожалуйста. Еще, еще, еще.

Дженна опустила взгляд — она никогда не видела ничего более эротичного, чем его рыжие волосы у нее на груди.

— Пожалуйста, — прошептала она, — Стивен.

Он отстранился, взглянул ей в глаза, губы у него были влажными, глаза — практически черными. Не говоря ни слова, он взял в рот ее вторую грудь, а рука его легла ей на бедро… Дженна согнула колени, пытаясь прильнуть ближе.

Ближе.

Его рука скользнула по чулку к обнаженному бедру и влажным трусикам. Ладонь легла на ее кожу, обхватив ягодицу. Она вскрикнула.

Его рука замерла, он отстранился, глаза не отрывались от ее голой влажной груди.

Потом Стивен встретился с ней взглядом, и Дженна похолодела.

Он злился.

Сцепил зубы так, что вздулись желваки. Он убрал руку, поставил ее на ноги, поправил платье.

— Нет, — простонал он сквозь стиснутые зубы и отступил, оставив ее, дрожащую всем телом, стоять у холодильника. Ее едва держали ноги, а грудь была мокрой и холодной.

Все ее чувства заледенели.

Она молчала, пока он шел в столовую, резко хватал со спинки стула кобуру и куртку.

Вздрогнула от звука хлопнувшей двери.

В следующее мгновение она уже не могла стоять: ноги стали ватными, она вжалась спиной в холодильник и соскользнула на пол.

Глава 15

Среда, 5 октября, 00.15

— А теперь давай разберемся… — произнес Майк, наливая в пустую банку из-под варенья чай со льдом, который достал из морозилки.

Стивен сердито взглянул на холодильник. Теперь он всегда будет смотреть на него по-другому.

Черт бы все побрал!

— Ты поцеловал ее, — сказал Майк, присев напротив приятеля и подперев рукой подбородок. Типичная для священника поза, которая должна была полностью усмирить похоть, продолжавшую бурлить у Стивена в крови.

Должна была.

Но не усмирила.

— Она ответила на поцелуй, возможно, даже сделала еще кое-что, в чем ты никогда, скорее всего, не признаешься. — Он приподнял черную кустистую бровь. — Я прав?

«Ты не должен был к ней прикасаться, — в отчаянии думал Стивен. — Не должен был к ней и пальцем притрагиваться. Не должен был отворачиваться от стены. Продолжал бы пялиться на ее дипломы и грамоты, на которых написано: “Я люблю тебя, тетя Дженна”».

Так нет же! Его потянуло заглянуть на кухню. И он увидел, как она наклонилась, чтобы найти этот проклятый нож для пиццы. От вида черного платья, которое натянулось на аппетитной круглой заднице… что-то внутри щелкнуло и сдерживаемая неудовлетворенность выплеснулась наружу.

«Я не должен был к ней прикасаться. Но прикоснулся».

И это было еще восхитительнее, чем он мог себе представить. Черт побери, эта сцена продолжала стоять у него перед глазами.

Он злился, когда ее поцеловал? Черт, да. Он злился на то, что она ответила на его поцелуй?

Она не просто ответила на поцелуй. Но все равно виноват только он один. Сам все начал. И, черт побери, сам же положил всему конец. Да еще так «элегантно».

Тэтчер, ты придурок.

Злясь на самого себя, а также на Майка за то, что тот оказался прав, Стивен выпил залпом чай и поставил банку на стол. Со всего маху. Майк поднял банку, проверил, не лопнуло ли дно, отчего Стивен разозлился еще больше.

— Да, — прошипел Стивен. — Прямо в точку, отец Леон. Как всегда.

— Не бей мне посуду, — предупредил Майк. — Миссис Хеннеси принесла мне в этой баночке варенье из черной смородины, и если я не верну тару — больше варенья не получу.

— Блин, Майк! — сквозь зубы прошипел Стивен.

Майк поджал губы.

— Миссис Хеннеси варит очень вкусное варенье. И, пожалуйста, не ругайся. — Его губы искривились. — Сын мой.

Стивен метнул в него испепеляющий взгляд, Майк засмеялся.

— Не вижу никакой проблемы, Стивен. Она красивая. И, похоже, ты ей нравишься, чего лично я понять не могу, но, к сожалению, в духовной семинарии не учат понимать женскую логику. Она, должно быть, умна, раз получила степень доктора наук, хотя корпение над книгами не обязательно подразумевает здравый смысл, что опять-таки возвращает меня к вопросу: чем ты ей приглянулся? Она, похоже, умеет сопереживать, ясно выражать свои мысли и обладает чувством юмора. Она хочет заботиться о тебе, ради всего святого. — Он пожал плечами. — Поэтому сегодня у тебя все вышло из-под контроля. Я могу это понять. Только больше до такого не доводи.

Стивен отвел взгляд и сосредоточился на четках, висящих на стене, жалея, что они не могут отвлечь его от тяжелых мыслей. У него продолжалась мощная эрекция, когда он пулей вылетел из квартиры Дженны час назад, оставив ее изумленную, с открытым ртом.

И с обнаженной грудью. Боже, какая она красивая. Красивая, и страстная, и… моя, моя, моя.

Тело охватила болезненная дрожь, но он знал, что лучшего не заслуживает.