Новый мир. Книга 4: Правда (СИ) - Забудский Владимир

— Держи, — протянул я ей бокал.

Поблагодарив меня кивком, она сразу сделала небольшой глоток, чтоб успокоить нервы, и поморщилась, как бывает у тех, кто не привык к алкоголю такой крепости. Я облокотился о кухонный стол, глядя на нее, и вздохнул. Иронично усмехнулся, осознав, кого она перед собой видит: основательно побитый, растрепанный со сна угрюмый седой мужик в майке и домашних шортах, лицо которого уже успела покрыть щетина. Никакого воображения не хватит, чтобы представить себе, будто хоть одна женщина в этом мире, хоть бы даже слепая и совсем дурная, добровольно предпочла бы общество такого персонажа обществу одного из самых завидных женихов Сиднея, каким бы тот не был надутым индюком.

— Послушай, Лаура, — вздохнул я. — Скажу, как есть. Я рад видеть тебя. Но я не хочу обманывать себя. И не хочу пользоваться тем, что ты сейчас чувствуешь: твоим раскаянием из-за того, что ты считаешь, будто навлекла на меня неприятности. И твоей злостью на Гранта из-за вашей с ним ссоры.

— Это не просто «ссора», Димитрис, — решительно покачала головой Лаура, глаза которой снова вспыхнули гневом при упоминании о Гранте — даже Мишка, ощутив исходящий от нее заряд негативной энергии, слегка посторонился. — Ты ошибаешься, если считаешь меня истеричной девчонкой, которая устраивает скандалы, чтобы привлечь к себе внимание или заставить кого-то просить прощения. Этот человек больше не существует для меня. Точка. Только что мы с ним это окончательно выяснили. Раз и навсегда.

К середине четвертого десятка мне не раз доводилось видеть, как женщины быстро серчают и так же быстро отходят. Так что к словам вроде «раз и навсегда» из уст дам я научился относиться с определенной долей скептицизма. Однако Лаура, вопреки нынешнему взвинченному состоянию, не производила впечатления истерички.

— И вот еще что, Димитрис. Ты можешь быть спокоен. Он больше никогда не посмеет и пальцем тебя тронуть. Потому что я пообещала ему, очень ясно и очень четко, что тогда я сделаю все, чтобы втоптать его имя и репутацию в грязь и даже посадить его за решетку. Не побоюсь даже попросить о помощи отца. И он знает, что я сдержу свое слово!

Голос и взгляд Лауры в этот момент стали решительными и даже озлобленными, слегка похожими на те, какие можно увидеть, когда она общается со своим противником в амплуа адвоката. Я понимал, что каждое ее слово наполнено искренним праведным гневом, и что говорит она из самых лучших побуждений. Но от мысли, что она считает меня нуждающимся в протекции, а моей самой большой проблемой — Эдварда Гранта, я ощутил вместо благодарности лишь какое-то невеселое веселье.

— Ты очень плохо меня знаешь, Лаура, если думаешь, будто я его боюсь и нуждаюсь в защите. Увы, я видел в своей жизни вещи страшнее, чем разбалованный пижон, заигравшийся в мафиози, и парочка наемных быков, — с легкой иронией произнес я.

— Ты прав, — согласилась она.

Я вздохнул, заставляя себя выпустить остатки раздражения.

— Я во многом была слепа в отношении Эдварда, — игнорируя мое недружелюбие, продолжала признаваться Лаура несчастным голосом. — Просто удивительна слепа для человека, привыкшего считать себя проницательным. Никогда не думала, что он способен на такое. Самомнение, высокомерие, самовлюбленность, карьеризм — это одно. Я знакома с ним с детства, так что всегда замечала за ним эти качества. Но они уравновешивались другими, положительными качествами: обаянием, умом, обходительностью, какой-то подкупающей самоуверенностью. В конце концов, никто из нас не идеален. Но я никогда не думала, что он посмеет считать меня своей собственностью: следить за мной, тайно прослушивать мои звонки и читать переписку. И уж тем более я даже в страшном сне не могла бы предположить, что человек, позиционирующий себя как интеллектуал и технократ, способен натравить каких-то костоломов на человека, который ему не понравился. Да кем этот негодяй себя возомнил?!

При слове «собственность» я снова вспомнил злополучное домашнее видео, но усилием воли заставил себя отодвинуть эту картину прочь. Я пожал плечами, не став ни искать аргументы в защиту Гранта, ни добивать его окончательно. Какой бы убежденной не звучала сейчас Лаура, ее устами вполне могли говорить одни лишь эмоции. Она явилась сюда сразу после ссоры, разгоряченная, на нервах, не имея времени ничего как следует обдумать. Это было бы мелко и подло — подталкивать ее сейчас к какому-то решению относительно Гранта.

— Он сказал мне, во время ссоры, что ты прислал мне сообщение тем вечером, когда мы были в ресторане! — вдруг обратила на меня взгляд Лаура. — Это правда?!

— Это не ты удалила его? — спросил я удивлённо.

— Что?! Конечно же, нет! Если бы я его видела, я бы, конечно, перезвонила тебе! Я же тебе рассказывала, что чувствовала себя тогда виноватой, что сама много раз думала тебе написать. Неужели ты мог предположить, что я просто-напросто удалю и проигнорирую твое сообщение?! — возмутилась Лаура.

Я устало покачал головой

— Не знаю, — вздохнул я. — Я уже сам не знаю, Лаура, что я мог предположить, чего не мог, что я знаю, а что придумал. Слишком много всего навалилось на меня.

Она согласно кивнула, не глядя мне в глаза. Чайник, тем временем, закипел. Я молча налил себе чашку, и присел на другой край дивана, на приличном расстоянии от нее. Очень долгое время ни я, ни она, не находили, что сказать. Так мы и просидели в повисшей неловкости, лишь изредка поглядывая друг на друга.

— Прости, что заявилась вот так среди ночи, — наконец нарушила молчание Лаура. — Я никогда не делала ничего подобного. Это просто какая-то сумасшедшая ночь.

Я согласно кивнул.

— Думаю, будет лучше, если я прямо сейчас поеду домой, — продолжила она. — Серьезно, это звучит как здравая мысль. Нам обоим следует отдохнуть, тебе особенно. А утро — вечера мудренее.

Некоторое время я ничего не отвечал, и показалось уже, что на этом разговор и окончится. Может быть, какая-то часть моего существа и желала этого. Но возобладала другая.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — произнес я, нервно сцепив ладони вокруг чашки с чаем и не глядя на нее. — Ты ведь знаешь это.

Повернувшись к ней, я увидел, что она неотрывно смотрит на меня. Даже сейчас, с растрёпанными волосами и покрасневшим лицом, которое всё ещё хранило на себе следы высохших слёз, она была самой красивой женщиной, которую мне приходилось видеть.

— Значит, это всё правда? Всё то, что ты мне сказал?! — спросила она требовательно, и стало ясно, что лишь колоссальным усилием воли она до сих пор удерживалась от этого вопроса.

— Да, — ответил я уверенно.

Посмотрев на меня несколько мгновений испытывающим взглядом и не увидев, похоже, на моем лице сомнений, она недоверчиво покачала головой, как будто с трудом могла поверить в происходящее.

— А я уже думала, что это приснилось мне, — подтвердила она эту догадку. — Слишком невероятно.

Я лишь пожал плечами, не найдя, что ответить. Некоторое время Лаура чуть ошарашенно смотрела куда-то в сторону, как будто старалась разложить в своей голове какие-то паззлы.

— Ты совсем не знаешь меня, Димитрис! — заявила она наконец протестующе.

— Мне так не кажется, — возразил я.

— Но это так! Мы с тобой едва знакомы! — она снова покачала головой.

Я лишь развел руками.

— Мы ведь с тобой оба — разумные взрослые люди. А это все звучит как какое-то безумие. Ты не находишь? — спросила она слегка нервно, пытливо посмотрев на меня.

— Да, пожалуй, — не стал спорить я. — Каждый раз, когда я пытался хоть немного думать об этом с рациональной точки зрения, я упирался в то, что это полное безумие. Но это никак не влияет на то, что я чувствую.

Глядя в ее встревоженные глаза, я грустно улыбнулся.

— Я понимаю, как мы с тобой не похожи, какие разные у нас жизни. Но мне все равно. Я вполне трезво оцениваю себя. Понимаю, что я сомнительная личность, без гроша за душой, с кучей проблем, да еще и страшный, как атомная война. Но и это меня не останавливает. Я знаю о том, что у тебя есть серьезные отношения с другим, что он во всех отношениях лучшая пара для тебя. Но меня это не трогает. Я читал о тебе всю эту чушь в Сети, все эти сплетни, разоблачительные репортажи и прочее дерьмо. Но мне глубоко плевать. Пусть даже что-то из этого и оказалось бы правдой. Ко мне явились четверо мордоворотов, чтобы объяснить, что я должен держаться от тебя подальше. Но и это для меня ничего не изменило. Честное слово, Лаура, пусть это звучит безумно, но я не знаю, есть ли в мире что-нибудь, что заставит меня чувствовать что-то другое.