Время покупать черные перстни - Александр Борянский

— Сомневаюсь. Ясно было сказано: побочные эффекты отсутствуют!

Действительно, адаптизол не помогал при нуль-перелетах, когда тебя самым натуральным образом разматывает вдоль всех двадцати тысяч световых лье от места старта до цели назначения. Джонга мутило, хотелось пить, в правом ухе стреляло очередями, а сердце норовило описать замкнутую кривую, известную в математике под названием кардиоиды.

Но всякие неприятности хороши тем, что имеют обыкновение заканчиваться. И не обязательно летальным исходом.

Нуль-капсула материлизовалась вблизи Охотничьего Поприща. Так называлось место, где хозяйничал догматерий. Слово «догматерий» ничего не говорило охотникам, но они полагались на фотонные ружья, не раз и не два проверенные в действии.

Было темно. Друзья покинули корабль. Вокруг шелестели колосья — Полинта славилась своим ячменем на всю Галактику.

Пока Зурпла сооружал чудо фортификационной мысли — окоп полного профиля с бруствером и стрелковой ячейкой, Джонг выкашивал злаки по периметру, чтобы они не заслоняли мишень, которая должна была показаться с минуты на минуту.

— Кондратий, а я забыл Константе записку оставить, — грустно поведал Виктор, закончив покос.

— Не маячь, лезь в окоп! — скомандовал Кондратий. — Лучше будет, если мы первыми догматерия заметим, чем наоборот!

С этим нельзя было не согласиться. Виктор съехал в укрытие и стал думать о Константе. Он всегда о ней думал, когда выпадала свободная минута. Не обнаружив мужа рядом, она утром расстроится. Потом мысли Виктора по странной аналогии перепрыгнули на книжку, захваченную в дорогу, и он посетовал, что не научился в свое время читать в темноте. Похождения частного детектива сродни приключениям Межзвездных Охотников, и чтение подобной литературы часто давало повод для размышлений…

Ждать оставалось недолго. Светало. Самое время показаться догматерию, и вот он неясным пятном стал выползать из низины.

— Ты видишь, Зурпла?

— Где?

— Направление — северо-северо-запад, шесть градусов правее одиночного ориентира, дистанция — четыре мили!

— Не вижу. Глаза слипаются, должно быть, спать хочу…

— Нашел время! Возьми бинокль и попробуй вооруженным глазом!

— Теперь вижу. Похож на шарик от пинг-понга! Ничего страшного…

— А размеры?

Размеры догматерия впечатляли. Даже отсюда, из окопа, он выглядел ужасающим порождением космического хаоса. Ничего определенного — гигантская тварь непрерывно меняла форму и окрас тела. Всю шкуру испещряли сакральные символы, которые то и дело появлялись, вспыхивали призрачным светом и вновь исчезали. Земляне различили инь и ян, крест и змею, дымящееся зеркало и звезду Соломона, не говоря уже о полумесяце и цветке лотоса, которые проступали чаще прочих: видно, догматерий предпочитал мусульманство и буддизм даосизму, христианству, язычеству, религии ацтеков и иудаизму.

В центре медного лба сверкало загадочное клеймо Метатрона, а хвост яростно чертил в воздухе знаки Каббалы. Окутанный мистериями, догматерий полз посевами, сея смерть злакам и разрушение верхнему слою почвы…

Дунул ветер, и до окопа дошли жуткие звуки молитв и заклинаний, сопровождавшие движения монстра. При желании можно было разобрать и заунывное пение муэдзина, и экстатические вопли первобытного шамана, и джазовую обработку бессмертной «Аве Мария» в исполнении хора мальчиков-панков… Вся эта какофония была откровенно рассчитана на подавление здравого смысла и уж совсем не рекомендовалась слабонервным, беременным женщинам и детям до шестнадцати лет. Но, как известно, в скопе не наблюдалось ни тех, ни других, ни третьих. Из-за бруствера за эволюциями монстра следили проверенные кадры Учреждения Межзвездной Охоты.

Виктор Джонг считался одним из ведущих сотрудников северо-восточного филиала — задания выполнял всегда качественно и в срок. Начальство за глаза даже прозвало его Метром. Росту в Метре было шесть футов, не считая дюймов. Возраста был он среднего, здоровья отменного, телосложения крепкого, и брюзжание по любому поводу и без повода пока не превратилось в превалирующую черту характера, как у натур, лишенных одного из перечисленных достоинств, двух или всех сразу. Он пылко любил свою супругу, хотя женат был достаточный срок и флер-д-оранж фаты давно успел превратиться в бегонию на подоконнике.

Напарник Джонга, Кондратий Викентьевич Зурпла, еще не удостоился звания Межзвездный Охотник и проходил по документам оружейным мастером шестого разряда с доплатой за вредность. Он, в отличие от Виктора, являл собой пример записного холостяка, но это не мешало их дружбе. Это был невысокий, стройный, резкий в движениях и суждениях человек. Не любил он двух вещей: зеркал и дамских улыбок, усматривая в обоих насмешку над собственной внешностью. (Давным-давно коварный сквэрг, хищный представитель фауны южного сектора Млечного Пути, оставил на лице Зурпла чудовищную отметину. Косметологи серией блестящих операций свели следы сквэрга на нет, но Кондратию казалось, что женщины обладают свойством читать уродливые метки и через новую, пересаженную кожу. Джонг иногда задумывался, а не оставил ли хищник заодно рану и на душе друга?) Оружейный мастер любил три вещи в жизни: обстоятельный мужской разговор по душам; так называемые «житейские коллизии», из которых всегда умудрялся выходить сухим; и неисправные механизмы, к починке коих тяготел прямо паталогически. Хлебом его не корми, дай только поковыряться в чем-нибудь хитроумном!

Впрочем, поломанное он обычно доводил до толка, да так, что заслужил на работе прозвище Последняя Инстанция. Дескать, если Викентьевич отступился, смело можно сдавать рухлядь в утиль!

Виртуозное владение Виктора всеми видами вооружения во Вселенной и золотые руки Последней Инстанции являлись теми слагаемыми, которые давали в сумме такой сплав меткости и надежности, что друзья предпочитали летать на задания вместе, а это в свою очередь приводило к неизменному успеху очередное охотничье предприятие, каковое служило упрочению и без того высокого авторитета Учреждения в целом и статусу Межзвездных Охотников в частности.

…Между тем догматерий изрядно приблизился и развернулся в колоссальную гусеницу из множества сочлененных сегментов. Сегменты были непохожи друг на друга, как непохожи демиурги различных рас, но одно было одинаковым — действие на подсознание. Хотя земляне понимали, что чудовище заставляет мозг вспоминать отрывочные сведения из учебников прикладного атеизма, легче не становилось. Виктор поймал себя на том, что мистика просачивается сквозь поры, в ушах жужжат назойливые голоса адептов Белой и Черной магий, а сам догматерий начинает наливаться золотистым сиянием…