Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь - Диана Гэблдон

– Ну ладно, ладно, упрямец. Давай сюда.

Она развязала ленту и отступила, чтобы полюбоваться плодами своих усилий.

– С тобой все в порядке.

И тут она перевела свой проницательный взгляд на меня.

– Гм, – произнесла она, задумчиво притопывая ножкой.

Приехала я в Лаллиброх в лохмотьях. Понадобилось срочно сшить мне по крайней мере два платья – одно из домотканой материи для повседневной носки, другое – шелковое для торжественных случаев вроде сегодняшнего. Более привыкшая зашивать раны, чем шить одежду, я помогала кроить и сметывать, но моделированием и шитьем занимались Дженни и миссис Крук.

Они великолепно справились с делом, и бледно-желтый шелк обтягивал мой торс, как перчатка; глубокие складки спускались по спине от плеч до талии, а там расходились, образуя пышные фалды на широкой юбке. С неохотой приняв мой категорический отказ носить корсет, Дженни и миссис Крук изобретательно укрепили мой корсаж китовым усом, безжалостно выдранным из какого-то старого корсета.

Взгляд Дженни медленно поднимался по моей фигуре снизу вверх, к голове, на которой и остановился. Она со вздохом потянулась за щеткой для волос.

– Ты тоже, – коротко велела она.

Я села; лицо у меня горело, и я избегала смотреть на Дженни, пока она осторожно удаляла из моих кудрей обломки веточек и обрывки дубовых листьев, складывая их на туалетном столе рядом с теми, которые были извлечены из волос Джейми. Затем мои волосы были расчесаны и заколоты наверх, после чего Дженни вынула из кармана маленькую кружевную нашлепку.

– Ну вот, – сказала она, закрепляя кружево на самой верхней точке моей прически. – Теперь ты выглядишь вполне достойно, Клэр.

Я поняла, что это следует принимать как комплимент, и невразумительно пробормотала что-то в ответ.

– У тебя есть драгоценности? – спросила Дженни.

– Боюсь, что нет. У меня была только нитка жемчуга, которую Джейми подарил мне на свадьбу, но она…

Обстоятельства, при которых мы покидали Леох, далеко не способствовали тому, чтобы вспомнить о жемчуге. Но тут Джейми спохватился и с громким восклицанием начал рыться в своем спорране, лежащем на туалетном столе. С торжеством он извлек оттуда ту самую нитку жемчуга.

– Откуда она взялась? – спросила я, пораженная.

– Мурта привез сегодня утром, – ответил Джейми. – Он добрался до Леоха в день суда и забрал все, что мог увезти, – решил, что оно нам понадобится, если мы сумеем удрать. Он дожидался нас на дороге сюда, но ведь мы сначала поехали… на холм.

– А он еще здесь?

Джейми подошел ко мне сзади и застегнул ожерелье.

– Да. Сидит внизу в кухне, поедает все подряд и изводит миссис Крук.

Если не считать его песен, то я за все время знакомства услышала от маленького человека не более трех дюжин слов, и для меня понятие «изводить» было с ним совершенно несовместимо. Наверное, в Лаллиброхе он себя чувствует как дома.

– А кто он, Мурта? – спросила я. – Я имею в виду, приходится ли он вам родственником?

Дженни и Джейми удивились.

– Конечно, – ответила она и обратилась к брату: – Джейми, он ведь дядя папиного троюродного брата, верно?

– Племянник, – поправил ее тот. – Разве ты не помнишь? У старого Лио было два сына и…

Но тут я демонстративно заткнула уши. Этот жест о чем-то напомнил Дженни, и она всплеснула руками.

– Серьги! – воскликнула она. – Кажется, у меня как раз есть жемчужные, они отлично подойдут к ожерелью. Я мигом принесу!

И она исчезла со своей обычной быстротой.

– Почему сестра называет тебя Роем? – с любопытством спросила я у Джейми, глядя, как он завязывает перед зеркалом свой галстук с обычным при этой процедуре для всех мужчин выражением жестокой схватки со смертельным врагом; но он сумел разлепить губы и улыбнуться мне.

– Ах это! Оно не имеет ничего общего с английским именем Рой. Это такое гэльское прозвище, оно соответствует цвету моих волос. Полностью слово произносится «ruadh» и значит «рыжий».

Он произнес слово четко и повторил несколько раз, но отличия я так и не уловила.

– Для меня оно звучит как «рой», – сказала я.

Джейми взял спорран и принялся заталкивать в него предметы, которые вынул, отыскивая ожерелье. Обнаружив запутавшуюся леску, он опрокинул сумку над кроватью и высыпал все содержимое на одеяло. Он начал разбирать вещи, старательно сматывая леску и веревочки, выбирая рыболовные крючки и с силой втыкая их в кусок пробки, где им было место. Я подошла поближе и осмотрела кучу.

– Никогда в жизни не видела такого количества хлама, – заметила я. – Ты, Джейми, настоящая сорока-воровка.

– Это не хлам, – обиделся он. – Все эти вещи мне нужны.

– Понятно, что леска и рыболовные крючки нужны. И веревочки для силков. Разумеется, и пыжи и пули, поскольку пистолет у тебя всегда при себе. Понимаю, почему ты хранишь подаренную тебе Уилли змейку. Но камни? Раковина улитки? Кусок стекла? И вот это…

Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть нечто темное, покрытое мехом.

– Джейми, зачем ты носишь в спорране высушенную лапку крота?

– От ревматизма, само собой разумеется!

Он выхватил лапку у меня из-под носа и запрятал поглубже в сумку.

– Ах, ну конечно! – согласилась я, созерцая его не без интереса, отчего он заметно покраснел и смутился. – Это прекрасно помогает, можно считать, что ты нигде не скрипнешь.

Из оставшейся еще на одеяле кучки я извлекла маленькую Библию и листала ее, пока Джейми упаковывал свои сокровища.

– «Александер Уильям Родерик Макгрегор», – прочитала я имя на титульном листе. – Ты говорил, что в долгу перед этим человеком, Джейми. Что ты имел в виду?

– Ах это.

Он сел на кровать рядом со мной, взял у меня маленькую книжку и бережно перевернул несколько страниц.

– Я ведь говорил тебе, что она принадлежала узнику, который умер в Форт-Уильяме?

– Да.

– Сам я этого юношу не знал, он умер за месяц до того, как я туда попал. Но доктор, который мне ее дал, рассказывал о нем, пока занимался моей спиной. Я думаю, ему просто необходимо было кому-то рассказать об этом, но в гарнизоне он никому не мог довериться.

Джейми закрыл книгу, опустил ее себе на колени и принялся смотреть в окно на яркое ноябрьское солнце.

Оказалось, что Алекс Макгрегор был арестован по обычному обвинению в угоне скота. Красивый, спокойный юноша, он должен был отсидеть положенный срок и освободиться без всяких осложнений. Однако за неделю до освобождения его нашли повесившимся в конюшне.

– Доктор говорил, что это, вне всякого сомнения, самоубийство. – Джейми ласково погладил кожаный переплет маленькой книжечки и провел большим пальцем по корешку. – Но при этом не сказал, что он сам по этому поводу думает. Сказал только, что капитан Рэндолл имел с юношей личный разговор за неделю до его смерти.

Я проглотила комок в горле, мне вдруг стало зябко, несмотря на солнечный свет.

– И ты думаешь…

– Нет. – Голос у Джейми был негромкий, но уверенный. – Я не думаю. Я точно знаю, и доктор тоже знал. И я полагаю, что знал также главный сержант, потому он и погиб.

Джейми расправил руки у себя на коленях и посмотрел на длинные суставы своих пальцев. Большие, сильные и умелые; руки земледельца и воина. Он взял маленькую Библию и уложил в спорран.

– Я тебе вот что скажу, mо duinne. В один прекрасный день Джек Рэндолл примет смерть от моих рук. И когда он умрет, я пошлю эту книгу матери Алекса Макгрегора и напишу, что отомстил за ее сына.

Напряжение рассеялось при внезапном появлении Дженни, переодевшейся в голубое шелковое платье и нацепившей на голову кружевной платочек; в руках у нее была большая шкатулка из потертого сафьяна.

– Джейми, Курраны прибыли, а также Уилли Муррей и семейство Джеффри. Ты бы спустился и посидел с ними за вторым завтраком. Я подала свежие лепешки и соленую сельдь, а миссис Крук приготовила булочки с вареньем.

– Да-да. Клэр, спускайся и ты, как только будешь готова.

Джейми поспешно встал с места, задержался, чтобы наградить меня коротким, но крепким поцелуем, и испарился. Его вначале частые шаги по ступенькам постепенно замедлялись на втором марше лестницы и превратились в размеренную походку, достойную выхода лэрда, когда он вступил на нижний этаж.

Дженни улыбнулась ему вслед, потом обратилась ко мне. Поставила шкатулку на кровать, подняла крышку, и я увидела перемешанные в полном беспорядке драгоценности и безделушки. Меня это удивило – как-то очень уж не похоже на аккуратную, привыкшую к порядку Дженни Муррей, которая железной рукой вела совершенно безупречно все домашнее хозяйство с зари до зари. Она провела пальцем по сверкающей груде украшений и, словно прочитав мои мысли, подняла глаза и улыбнулась мне.

– Я все подумываю, не привести ли мне в порядок эти вещи. Но когда я была маленькая, мама иногда разрешала мне порыться в ее шкатулке, это было все равно что искать заколдованное сокровище – никак нельзя было заранее узнать, что вытащишь снизу. Мне и теперь кажется, что, если наведешь порядок, волшебство исчезнет. Глупо, да?