Том 3. Стихотворения 1827-1836 - Александр Сергеевич Пушкин

навстречу деда

Всей семьей наш юный флот,

И воинственные внуки

Стали в строй пред стариком,

И раздался в честь науки

Песен хор и пушек гром?

Годовщину ли Полтавы

Торжествует государь,

День, как жизнь своей державы

Спас от Карла русский царь?

Родила ль Екатерина?

Именинница ль она,

Чудотворца-исполина

Чернобровая жена?

Нет! Он с подданным мирится;

Виноватому вину

Отпуская, веселится;

Кружку пенит с ним одну;

И в чело его целует,

Светел сердцем и лицом;

И прощенье торжествует,

Как победу над врагом.

Оттого-то шум и клики

В Питербурге-городке,

И пальба и гром музыки

И эскадра на реке;

Оттого-то в час веселый

Чаша царская полна

И Нева пальбой тяжелой

Далеко потрясена.

Подражание арабскому*

Отрок милый, отрок нежный,

Не стыдись, навек ты мой;

Тот же в нас огонь мятежный,

Жизнью мы живем одной.

Не боюся я насмешек:

Мы сдвоились меж собой,

Мы точь-в-точь двойной орешек

Под единой скорлупой.

«В Академии наук…»*

В Академии наук

Заседает князь Дундук.

Говорят, не подобает

Дундуку такая честь;

Почему ж он заседает?

Потому что есть чем сесть.

«К кастрату раз пришел скрыпач…»*

К кастрату раз пришел скрыпач,

Он был бедняк, а тот богач.

«Смотри, – сказал певец…, –

Мои алмазы, изумруды –

Я их от скуки разбирал.

А! кстати, брат, – он продолжал, –

Когда тебе бывает скучно,

Ты что творишь, сказать прошу».

В ответ бедняга равнодушно:

– Я? я . . . . себе чешу.

«В мои осенние досуги…»*

В мои осенние досуги,

В те дни, как любо мне писать,

Вы мне советуете, други,

Рассказ забытый продолжать.

Вы говорите справедливо,

Что странно, даже неучтиво

Роман не конча перервать,

Отдав уже его в печать,

Что должно своего героя

Как бы то ни было женить,

По крайней мере уморить,

И лица прочие пристроя,

Отдав им дружеский поклон,

Из лабиринта вывесть вон.

Вы говорите: «Слава богу,

Покамест твой Онегин жив,

Роман не кончен – понемногу

Иди вперед; не будь ленив.

Со славы, вняв ее призванью,

Сбирай оброк хвалой и бранью –

Рисуй и франтов городских

И милых барышень своих,

Войну и бал, дворец и хату,

Чердак, и келью, и харем

И с нашей публики меж тем

Бери умеренную плату,

За книжку по пяти рублей –

Налог не тягостный, ей-ей».

«О бедность! затвердил я наконец…»*

О бедность! затвердил я наконец

Урок твой горький! Чем я заслужил

Твое гоненье, властелин враждебный,

Довольства враг, суровый сна мутитель?..

Что делал я, когда я был богат,

О том упоминать я не намерен:

В молчании добро должно твориться.

Но нечего об этом толковать.

Здесь пищу я найду для дум моих,

Я чувствую, что не совсем погиб

Я с участью моей.

«Если ехать вам случится…»*

Если ехать вам случится

От *** на *,

Там, где Л. струится

Меж отлогих берегов, –

От большой дороги справа,

Между полем и селом,

Вам представится дубрава,

Слева сад и барский дом.

Летом, в час, как за холмами

Утопает солнца шар,

Дом облит его лучами,

Окна блещут как пожар,

И, ездой скучая, мимо

. . . . . развлечен,

Путник смотрит невидимо

На семейство, на балкон.

«Когда владыка ассирийский…»*

 Когда владыка ассирийский

Народы казнию казнил,

И Олоферн весь край азийский

Его деснице покорил, –

Высок смиреньем терпеливым

И крепок верой в бога сил,

Перед сатрапом горделивым

Израил выи не склонил;

Во все пределы Иудеи

Проникнул трепет. Иереи

Одели вретищем алтарь;

Народ завыл, объятый страхом,

Главу покрыв золой и прахом,

И вняв ему всевышний царь.

 Притек сатрап к ущельям горным

И зрит: их узкие врата

Замком замкнуты непокорным;

Стеной, как поясом узорным,

Препояса́лась высота.

 И, над тесниной торжествуя,

Как муж на страже, в тишине

Стоит, белеясь, Ветилуя

В недостижимой вышине.

 Сатрап смутился изумленный –

И гнев в нем душу помрачил…

И свой совет разноплеменный

Он – любопытный – вопросил:

«Кто сей народ? и что их сила,

И кто им вождь, и отчего

Сердца их дерзость воспалила,

И их надежда на кого?..»

И встал тогда сынов Аммона

Военачальник Ахиор

И рек – и Олоферн со трона

Склонил к нему и слух и взор.

«На это скажут мне с улыбкою неверной…»*

На это скажут мне с улыбкою неверной:

– Смотрите, вы поэт уклонный, лицемерный,

Вы нас морочите – вам слава не нужна,

Смешной и суетной вам кажется она:

Зачем же пишете? – Я? для себя. – За что же

Печатаете вы? – Для денег. – Ах, мой боже!

    Как стыдно! – Почему ж?

«Не видала ль, девица…»*

– Не видала ль, девица,

Коня моего?

– Я видала, видела

Коня твоего.

– Куда, красна девица,