Мифы народов Африки - Элис Вернер

Все же колдовство, хотя и нечасто упоминается в африканских сказках, тем не менее занимает в фольклоре видное место. Страх, по причине которого маленьких мальчиков, да и взрослых людей в Ньясаленде не заставишь выйти из дому после наступления темноты, вызывают вовсе не призраки, а афиши – колдуны. В Восточной Африке меня со всей серьезностью заверили, что колдуны (ванга) имеют обыкновение стучать по ночам в двери домов, и горе тем, кто ответит им или откроет дверь! Они заставляют вас (используя что-то вроде гипноза) следовать за ними в лес и там убивают. Мой рассказчик не уточнил, с какой целью они это делают, но поверье это общеизвестно. Методы и способы колдовства в целом единообразны на огромной территории от реки Тана до реки Кросс. Едва ли можно сомневаться, что теория и практика африканских колдунов лежит в основе ритуалов оби и вуду, которые столь популярны в Вест-Индии и в Южных штатах Америки.[37]

В отношении последних часто совершается вопиющая ошибка – иногда их расценивают как типичные проявления африканской религии, в то время как они представляют собой не просто неправомочную, но незаконную и большей частью криминальную практику. Следует помнить, что большая часть рабов, охотно продаваемых своими собственными племенами в те дни, когда процветала работорговля, были либо преступниками, либо злостными должниками. Точно так же некоторые авторы даже сейчас не видят разницы между колдунами и знахарями, хотя это все равно что не проводить различие между полицейским и вором.

В целом деятельность африканских колдунов не столь разнообразна, как у их европейских собратьев. Разумеется, все слышали о том, как они насылают болезни или смерть из злобы или мести, но все-таки смысл их существования как организованного сообщества (в некоторых районах Восточной Африки, по крайней мере, колдуны, кажется, образуют нечто вроде гильдии) – это жизнь за счет тел недавно умерших людей, которыми они якобы питаются, чтобы прибавить себе силы, мудрости, храбрости и прочих желанных качеств. Поэтому, когда смерть от естественных причин происходит слишком редко или «объекты» непригодны для употребления, колдуны насылают на людей смерть при помощи средств более или менее оккультного толка. Широко распространено убеждение (и, возможно, небеспочвенное), что колдуны весьма сведущи в ядах, а также что они в состоянии убить внушением.

Жители Ньясаленда верят, что жертвы колдунов погибают не от яда, а (как туманно выразился рассказчик) «от силы колдунов». Колдуны якобы могут становиться невидимыми, танцевать в воздухе и передвигаться с места на место, не считаясь с законами физики. Страхом перед колдунами можно объяснить многие погребальные обычаи, например непрестанный барабанный бой и пляски до тех пор, пока умерший не будет похоронен; заброшенность дома покойного – хижину запирают и оставляют разрушаться; тот факт, что никто не спит в этой хижине, пока совершаются погребальные ритуалы, и т. д. Колдуны зажигают на свежей могиле огонь, который видно на многие километры, – в результате к любому огню или свету неясного происхождения относятся с подозрением. (Иногда говорят, что это светится сама могила.) Помню, как меня уверяли, что будто бы языки пламени необычайной высоты и яркости, которые можно наблюдать в сезон сжигания травы на холме Ньямбадве, близ Блантайра, – это тоже дело рук афити. Базиба никогда не осмелятся подойти к огню, видимому ночью издалека, веря, что он отмечает место, где колдуны собрались на совет, решая, кто станет их следующей жертвой.

Колдуны обладают властью над некоторыми животными, которых превращают в своих посланцев или приближенных[38]. В число таких животных входят сова, гиена, леопард, иногда лев, разновидность шакала, змея и т. д. Зулусы верят, что абатагати (колдуны) посылают павианов и диких африканских кошек со «злодейскими поручениями». Поручения эти бывают разного рода. «Леопарды входят в дом и уводят птицу или коз, как им велено. Змеи могут ужалить любого, на кого укажет им колдун». Или, как говорят зулусы, колдун может заставить дикую кошку доить коров или же послать ее за изидведве, то есть старыми циновками. Африканцы верят, что циновки, на которых спит человек, впитывают частицу его личности, а следовательно, их можно использовать для того, чтобы околдовать человека.

Когда колдуны решают устроить пиршество, этих посланцев, в особенности «сову, сидящую на голове вождя» (возможно, главного колдуна), отправляют сзывать членов тайного общества к могиле, на которой зажжен дьявольский огонь. Когда могила разрыта (этот факт можно объяснить печально известными привычками гиен), тело покойного извлекают из нее, возвращают к жизни, затем человека снова убивают, режут на куски и пожирают – часто прямо не отходя от могилы. Иногда мясо, поделенное между участниками пиршества, колдуны уносят домой и прячут.

Каждый член колдовской корпорации по очереди предоставляет жертву, и никому не позволено уклоняться от этого обязательства, даже если в результате жертвой падет его ближайший родственник. Популярная песня, записанная на острове Пемба, дает представление об этом обычае: это стенания матери, которая пожертвовала своей дочерью и, так сказать, продешевила, продав ее душу, поскольку не получила взамен того, что ожидала.

В случаях, описанных выше, жертву пожирают после смерти и погребения (всегда ли ее оживляют и снова убивают, как в Ньясаленде и Занзибаре, неясно), однако процедура, судя по рассказам некоторых западноафриканских племен (например, мпонгве), отличается. Здесь, если можно верить рассказам, в дело вступает гипноз. По всем признакам колдуны мирно спят в своих хижинах, но их «истинные сущности», или, как бы сказали теософы, их астральные тела, отправляются в лес на ночные оргии, забирая с собой тем же или аналогичным способом «сущность» намеченной жертвы, извлекают «из сердца жизнь» и пожирают ее. Человек, с которым поступили подобным образом, умирает, если поглощена вся его жизненная сила. Если же колдуны не съедают ее сразу, человек начинает страдать от долгих болезней, но может пойти на поправку, если останется хоть частица его жизненной силы.

Иногда тела умерших возвращают к жизни не для того, чтобы съесть их. Говорят, что зулусские колдуны раскапывают могилу, чтобы превратить покойного или покойную в своего приближенного, известного как умкову. Они дают умершему некие средства, чтобы вдохнуть в него жизнь, затем «вонзают раскаленную иглу в затылок и разрезают язык» – или, по другим свидетельствам, отрезают его кончик, так что умерший может говорить лишь нечленораздельно. Эти существа колдуны по ночам отправляют насылать порчу или подкладывать яд в краали. Они идут, «издавая пронзительные крики и вой, вселяя в души людей страх». Они могут заставить траву обвиться вокруг ног припозднившегося путника, чтобы задержать его до их прихода. «Если они окликают человека по имени и он, введенный в заблуждение, отвечает им… его, словно Синдбадовы корабли, притягивает к скале… вскоре умкову приканчивают его, перерезают горло, вырывают язык и зачисляют несчастного в свои ряды».[39]

Появление умкову в краале – предзнаменование смерти, и если кто-то заболевает в этот момент, то поправиться ему уже не суждено.

Позволю себе привести здесь одну из редких сказок суто о колдовстве, поскольку она иллюстрирует некоторые упомянутые выше эпизоды, а также из-за примечательных совпадений с историей, пришедшей из дальнего района Калабара, о которой я расскажу чуть позже. По всей вероятности, история эта была придумана, чтобы объяснить, как среди басуто впервые появилось колдовство.

Юную девушку, недавно вышедшую замуж за человека, жившего вдали от ее дома, однажды ночью разбудила свекровь. Она повела девушку в лощину, где та увидела людей, «а также призраков, павианов и многих других животных». Свекровь принесла с собой два посоха, черный и коричневый. Приказав собравшимся сесть, она махнула в их сторону черным посохом, и они умерли. Затем она махнула коричневым посохом, и все вернулись к жизни. Потом колдунья протянула посохи невестке и велела проделать то же самое. Девушка махнула «тем посохом, что убивает» и бросилась домой, чтобы рассказать обо всем мужу. Поутру вождь деревни созвал жителей и обнаружил, что многие хижины пусты. Тогда он отправился со своей женой к месту ночного шабаша и нашел там лежащих без чувств людей. Свекровь девушки взмахнула коричневым посохом, и все они ожили. Девушка же вернулась к родителям, которым заявила: «Меня выдали замуж в деревню колдунов; они и меня пытались научить колдовать». Узнав об уходе невестки, свекровь очень рассердилась и следующей же ночью отправила за девушкой обе (сказочное животное огромных размеров). Напрасно девушка пыталась разбудить родителей и других людей в краале, колдуны вытащили ее из хижины и жестоко избили своими посохами. Обе принес девушку в хижину, и утром родители увидели, что все тело дочери распухло и покрыто синяками. То же случалось еще дважды, а на четвертый раз вооруженные мужчины, притаившиеся в засаде по приказу знахаря, убили обе. На следующее утро в деревню пришла колдунья и попросила отдать ей шкуру обе, но встретила отказ. Вскоре колдунью изгнали из ее собственной деревни, и она «ушла навсегда».