Поступь империи. Между Западом и Югом. - Иван Кузьмичев

— Нехорошо получается, — негромко заметил Борис Федорович.

В последние пару лет дела радетеля старины и ловкого политика шли непонятным путем: то запланированные дела вдруг оказываются пшиком, то наоборот приходят радостные вести, откуда он не ждал. Привычные комбинации не давали тех денег, что раньше, фискалы с берложниками вконец озверели и с каждым месяцем трясут чинуш все сильней. А это значит, что Нестеров – начальник фискальной службы взял след, иначе он не стал бы так въедливо заниматься мелкой шушерой. Черт! На кого же он вышел? И ведь не припугнешь, постоянно с десятком семеновцев ходит.

Подкупить? Вряд ли, такие люди как он денег не берут…

Судьба прошлого старшего фискала научила осторожности. Верно, говорят, что пса проще изрубить на куски чем оторвать от сладкой кости брошенной хозяйской рукой.

— Ну, ничего, у нас и другие способы для устранения найдутся, лишь бы только опять каверза какая-нибудь не случилась.

Князь прошел к книжному шкафу с новенькими томами историографии и описаний жизни великих людей. Взгляд Бориса Федоровича нашел нужный том, после чего, нажал на пару книжных корешков, вынул тоненькую брошюрку без названия.

Эту простенькую брошюрку князь держал в тайне от всех, сюда он записывал исключительно важные сведения о противниках и друзьях, тайных или явных. Любой на кого обращал внимание князь попадал сюда. Были здесь компаньоны царского советника, имелся важный материал на других сановников, даже на патриарха Иерофана княжеская служба сумела найти парочку неприятных моментов в биографии.

Борис Федорович для своего времени был крайне умный и расчетливый человек, радеющий не только о роде, но и России в целом, только в меру личного понимания.

Странный, непонятный и опасный. Так мог бы охарактеризовать его действительно знающий человек, но таковых подле себя князь не держал…

По привычке, обслюнявив палец, царский советник аккуратно раскрыл брошюрку и с плотоядной усмешкой внимательно изучил представленный ниже список "должников". В эту минуту начиналась новая занимательная партия политической игры.

Пасмурное хмурое небо навевало упадническое настроение. Хотя с чего бы это?

Вроде и дела идут, тьфу- тьфу, хорошо, но на душе скребут кошки. Видно недолго осталось наслаждаться вновь обретенным семейным счастьем.

Взглянув последний раз на свинцовые тучи, наползающие на город с юго-запада, я закрыл створки большого витражного окна, подошел к рабочему столу, на нем со вчерашнего вечера лежали несколько писем, разобраться с которыми требовалось как можно скорее.

Радует, что вице-канцлер Шафиров пока не пришел, не зря я ему вчера говорил о том, чтобы он не являлся ни свет ни заря. Здесь, в Риге, не хотелось оставаться ни на минуту дольше положенного срока, но решение дел затянулось.

Первые переговоры с Карлом не дали желаемого результата, достичь согласия с первого раза не удалось, однако и полного фиаско не случилось. Условия, выставленные шведскому королю, он принял, но сразу в ответ выдвинул свои собственные.

Я рад, что не в меру драчливый монарх, наконец, признал, что Россия не варварская страна. Но в то же время влезать в разборки с половиной Европы из-за дрязг Карла совершенно не хотелось. С другой стороны завоеванные земли Прибалтики и половины Финляндии стоили оказания Швеции помощи в овладении Норвегией, Бремена и Вердена. Аппетиты короля оказались умеренными, не зря Остерман с бароном Гёрцем беседы ведет, советник короля человек, ищущий выгод только для себя, а значит, за золото готов многое сделать, и в принципе уже делает. Молодец, барон так держать!

— Ваше Величество, вы позволите войти? — в дверях стоял вице-канцлер с цветастой папкой в руках, перевязанной серебряным шнуром.

— Вас учили стучаться, князь? — недовольно спрашиваю его. Не хватало только того, чтобы придворные сели на шею, нет уж, господа хорошие, вы у меня как у отца будете по струнке ходить.

— Прошу меня нижайше извинить, но вы не отвечали, а назначенное время уже подошло, — спокойно ответил вице-канцлер.

На переговоры я взял опытного вице-канцлера Шафирова. После казни князя Гавриила Ивановича Головкина должность канцлера оставалась вакантной, так что на данный момент Шафиров был вторым по власти статским человеком в России. Он найти подход к любому, ведь не просто так мир с Османской империей был заключен в столь короткие сроки, да еще с такими требованиями, о которых я только мечтал.

— Коли так, то прошу присаживайтесь, — указываю на место напротив себя.

Пребывая в Кремле, в рабочем кабинете, царица предложила брать портреты великих государей во все поездки. Мол, если они так помогают в общении, то не стоит упускать возможности и дальше. Оля умница, но понять всю подоплеку вопроса не смогла – взять подлинники я просто не могу, это казалось мне кощунственным. Сам не знаю, почему так, однако выход нашелся, ведь можно забрать их "двойники".

Пришлось в срочном порядке искать искусного портретиста в столице, чтобы он без малейшего искажения в короткий срок снял копии. Единственным достойным, сведущим человеком был Иван Никитич Никитин – русский живописец-портретист.

Он родился в Златоглавой столице в семье священника, служившего в Измайлове.

Дядя у Ивана был протопопом Архангельского собора в Кремле. В начале мальчик учился при Оружейной Палате под руководством голландца Шхонебека в гравировальной мастерской. С 1711 года начал учиться у Иоганна Таннауэра, немецкого художника, первым принявшего приглашение Петра Первого переехать в Россию обучать русских художников. И уже через два года работы Ивана начали пользоваться популярностью. У молодого художника был немалый талант и "легкая рука". Именно он взялся за копирование портретов, с чем блестяще справился без малейшего изъяна.

Уже месяц как портреты сопровождают меня в дороге, охраняемые не менее зорко, чем царская казна в ПБР. Оленька осталась в Москве, ожидалось скорое пополнение в царском семействе, да и пригляд за Ярославом нужен особый, больно любопытным растет царевич, везде норовит сунуть свой нос, пару раз умудрялся сбежать от наседок- сиделок, благо, что в Кремле после царских изысканий не осталось мест, где мог бы пролезть ребенок.

— Опять, небось, жаловаться на нехватку денег пришел, Петр Павлович? — недовольно спросил я вошедшего вице-канцлера.

— Как можно, Ваше Величество? — с укоризной глянул он в ответ. — Я вчера ведь и письмо вам оставил, дабы ознакомились с ним, а утром сказали, что сделать потребуется.

— Видел, что оставил, только писем два было, второе под первым лежало, там о деньгах и было сказано, разве что не напрямую, а скрыто. Мол, шведские чинуши съедают немеряно, в оскудение вводят, — недовольно сказал я вице-канцлеру, чувствуя как настроение плавно опускается вниз. Еще немного и его можно будет охарактеризовать не иначе как прескверное.

Шафиров на это только пожал плечами и достал из папки листок с печатью одного из советников короля Карла.

— Вот, посмотрите, Ваше Величество, это Гёрц пишет о нашем предложении.

— Ну что ж, давай посмотрим…

Взяв послание подкупленного моим резидентом, советника я углубился в чтение. С первых строк не покидало ощущение неправильности происходящего, словно это мишура, скрывающая нечто действительно важное. Ведь как понимать то, что Карл внезапно решил отказаться от былых претензий на захваченные нами территории?

Кусок для королевства изрядный, даже более чем. Хотя если вчитаться в условия, то выходит, что потеря для шведов не такая большая. Вот, к примеру, некоторые из пунктов: "Если Швеция великими уступками со своей стороны будет способствовать приращению сил России, то и королевство должно получить такие приращения, которые бы уравновесили силы обеих держав. А для этого нужно, чтобы границы финляндские с сухопутной стороны так определить, чтоб Швеция с этой стороны была совершенно безопасна. Надо вести дело так, чтобы державы в Европе не имели причин им противиться, и потому относительно возвращения Бремена и Вердена король шведский не будет требовать помощи царского величества. Дания единственный неприятель, от которого Швеция может получить себе вознаграждение, и это вознаграждение должно быть получено соединенными силами России и Швеции".

Гёрц много написал, а главное что большая часть письма и впрямь по делу, однако исполнить в точности его задумку нельзя. Россия никогда не была предателем, не будет она предавать союзников и впредь, так что вопрос с Данией придется решить на дипломатическом уровне: подкупить или запугать датских министров, пусть лоббируют верное решение. По- другому никак не получится, ну а если все же датский двор будет излишне упрям, что ж – значит русским штыкам придется помочь шведам.