Черная кровь - Лорел Гамильтон

— Мы не имеем права, — запротестовал Шадвелл.

Чак прервал его.

— Беда в том, что вампиры пытаются добраться до губернатора и его семьи. Это значит, что вломиться они могут не только в дверь, но и в окно.

— Самая меньшая из наших проблем на данный момент — вампир, врывающийся в окно, — возразил Джейсон.

Я ощущала запах жасмина и дождя. Вот дерьмо. Амулет, висевший под моей рубашкой, начал нагреваться на моей коже. Предполагалось, что он может сдержать Мамочку Тьму от решительных действий, но раньше он никогда не пылал. Это было не хорошо.

Я оторвалась от Джейсона и потянула цепочку из-под рубашки. Линии гравировки на амулете пылали красным, будто кто-то взял красную ручку и обвел изображение по контуру. Все это напоминало старое надгробие. Вы знаете, что раньше в центре было изображение, но оно стерлось со временем, износилось. Теперь же амулет пылал, и казалось, был только что выгравирован и подвешен на цепочку.

— Напоминает многоголовую кошку, — сказал Джейсон.

— Что это, черт возьми, такое и почему оно пылает? — спросил Чак.

— Это амулет против самого старого вампира на планете, — ответила я.

— Вампир сейчас здесь, — запаниковал Шадвел и вынул пистолет.

Я не обратила внимание на оружие. Я просто сказала им правду.

— Она сейчас где-то в Европе, но не ее магия. — Я посмотрела на них. — Вы не почувствуете ее. Вампиру не надо запрыгивать в окно, чтобы поиметь вас. Если он достаточно силен, он может управлять вами на расстоянии в тысячу миль.

— Нам нужно провести ритуал, — сказал Джейсон, — и вам не стоит его видеть. — Он сказал полуправду. Нам не нужно было, чтобы они увидели все это, потому я согласилась с этой полуправдой, поскольку лучшего варианта от них избавиться у нас не было.

— Вам придется нас убить, если мы станем свидетелями происходящего? — спросил иронично Чак.

Джейсон и я повернулись к нему. Но ответила я.

— Нам не нужно будет вас убивать, Чак. Мы сделаем это в качестве бонуса. А теперь выметайтесь. Быстро! — Последнее я прокричала, упав на кровать. Я вытащила браунинг и наставила на них, крича, чтобы они быстрее уходили. Я спокойная на них не подействовала бы, но я в истерике и с браунингом на изготовку, стали хорошими помощниками для Джейсона, когда он их выпроваживал.

Я скатилась на колени, пистолет все еще был у меня в руке. Тигры кружились внутри меня. Я ждала, что какой-то один из них рванет из меня, и мне придется его удерживать, но они медлили. Они только скользили тенями между деревьев. Казалось, они чего-то ждали.

Запах жасмина заполнял воздух. Мой крест засветился рядом с амулетом. В этот момент запах дождя и цветов ушел. Он пропал, и крест погас. Внезапно комната стала пустой и тихой, спокойной настолько, что я слышала стук крови у себя в ушах.

Джейсон встал на колени возле меня. Я видела, как двигаются его губы, но не слышала слов. Пистолет выпал из моей ладони, и я смогла ухватиться за его руки, чтобы попытаться что-то сказать. Тут я ощутила это. Звуки, запахи, просьбы, ощущения, все, чего раньше никогда не было. Это было все то же, что и раньше, и вместе с тем это было иначе. Тигры, которые блуждали перед моим взором, как своеобразный кошмар, отступили. Они подняли свои морды, нюхая воздух, и заревели. От звука их рева моя спина изогнулась, и я осела на пол, крича. Было такое чувство, будто мое тело — это нечто очень тонкое, что срезанировало от их рыка. Я слышала этот звук, но не ушами, а кожей, будто мне в хребет воткнули электрический провод, по которому звук пошел, как сообщение, ко всем нервным окончаниям.

Руки Джейсона лежали на мне. Он старался меня удержать. Я слышала его крики, урывками, будто входящий звук не давал мне услышать ничего, кроме него самого.

Линии амулета снова запылали, будто его только что вынули из огня, вишнево-красные, настолько горячие, что могли выжечь плоть. Я ощущала это тепло через рубашку. Я ждала, что он начнет прожигать ткань, как было с крестом, но если это поможет помешать тиграм и вампиру влезть в меня, я готова получить новый шрам от ожога.

Джейсон попытался встать. Я удержала его за руку. Он что-то говорил, я смогла расслышать только «дверь». Он подошел к двери и открыл ее. Должно быть, стучали, но я не слышала этого.

Это был Криспин, стриптизер с белыми волосами. Он, скорее всего, уже успел исполнить свой танец, потому что на нем осталась только блестящая полоска ткани. Он встал на колени возле меня, и в тот момент, когда я взглянула в его голубые глаза, все во мне затихло. Тигры все так же искали метафизический канал для выхода.

Джейсон подошел, чтобы встать на колени с другой стороны от меня.

— Так лучше? — спросил он.

— Да, — ответила я хриплым шепотом.

— Я услышал твой зов, — сказал Криспин. — Я обязан был ответить на него.

Я хотела спросить «что за зов?», что он такого услышал, но он коснулся моей руки. Это был невинный жест. Белый тигр прыгнул впереди остальных. Как бывает только «под кайфом», не найдя выхода, во мне взметнулось белое пятно, изящное и мускулистое, и смертельно опасное.

Джейсон попытался дать мне руку, чтобы я ощутила его запах, но было уже слишком поздно, чтобы пытаться меня отвлечь. Тигр вырвался, и я не знала, как его остановить.

Глава 39

Криспин опустился рядом со мной так, чтобы мы могли свободно смотреть друг в глаза. Он смотрел на меня человеческими глазами с оттенком тигриных, и один этот взгляд успокаивал меня. Такое спокойствие обычно означало, что выбранное животное останавливается, отступает, но картинка в моей голове показывала, что белый тигр метнулся вперед, готовый к стремительному прыжку охотника, последний рывок скорости, силы, все в одном движении.

Криспин положил руку мне на лицо, и контакт помог, успокоил мой пульс. Он наклонился и, прежде чем меня поцеловать, сказал:

— Я услышал зов леди, и я отвечаю на него. — Это отдавало пафосом ритуала, которого обычно не бывало, но он будто бы точно знал, что мне нужно.

Тигр рванулся к поверхности моего тела, поднимая меня с пола и бросая на тело Криспина. Это было так, будто небольшой автомобиль вывернули наизнанку. Руки Криспина аккуратно касались моего лица, так что поцелуй не причинил вреда ни одну из нас. Это мысль мелькнула у меня в голове, а потом пришла боль.

Тигр с ревом вырывался из меня. Было такое чувство, что он вот-вот сам найдет себе выход, распоров мне живот. Я кричала, вопила, и Криспин кричал вместе со мной.

Он приподнялся на руках надо мной, будто стараясь отстраниться. Амулет пылал между нами. Что-то заставило его светиться, и, черт возьми, это не был ни один из нас. Тигр плыл между нами, как белесое свечение, которое мы почти могли разглядеть между моим и его животами. В этот момент он уже должен был перекинуться. Но он оставался в человеческой форме надо мной. Амулет горел ярко и почти касался его груди.

Криспин пропустил руку между собой и амулетом. Амулет коснулся его руки, и тут случилось сразу несколько вещей. Амулет перестал пылать и стал не больше, чем простым украшением. Тело Криспина обтекло мехом, как волна белых сливок, растекаясь по всей длине. Я была пропитана прозрачной жидкостью, поскольку все это время он был надо мной. Но это был не его зверь, это был мой зверь. Я лежала, пригвожденная под ним мышцами и костями, перемещавшимися с чавкающим, сосущим звуком. Раньше, когда я экстренно отдавала своего зверя, это напоминало взрыв. Вот он человек и в следующее мгновение уже зверь. Настолько все это было сильно, что ошметки плоти летели по всей комнате, и я была вся в прозрачной слизи от их тел. Но сейчас все было иначе, медленнее, более управляемо, более… могущественно.

Белый тигр не разрывал меня больше, он наполнял человека надо мной. Я могла ощущать его зверя, животное, силу, что-то греющее и реальное, более, чем просто превращение. Передо мной, как ретроспектива, встала картина того, как я впервые оказалась под ликантропом в момент превращения. Тогда это был Ричард, он только выиграл битву за место Ульфрика. Он предложил мне власть над стаей. Я, может быть, и приняла бы ее и присоединилась бы к стае той ночью, но они собирались жрать человеческую плоть, и я не могла этого вынести.

— Ты отказываешься от власти, — сказал тогда Ричард. Он был прав.

Криспин всматривался меня с лицом, покрытым белым мехом. Его глаза были все теми же, но в остальном он был той изящной смесью, получеловеком, полукошкой. Это было похоже на человека-леопарда, но вместе с тем отличалось. Пропорции были другими, большее грубыми, немного меньше от человека и больше от тигра.

На белом меху виднелись коричневые полосы, тонкие, но, тем не менее, они там были, он не был полностью белым, как тигр в моих видениях. Он смотрел на меня своими голубыми глазами, такими же, какие они и были, будто они не менялись так же, как и леопардовые глаза Мики оставались всегда на его лице, в какой бы форме он ни прибывал.