Тайна двух океанов (Изд. 1941 г.) - Григорий Адамов

-

Часть вторая.

ТАЙНЫ ОКЕАНА

Глава I.

ЭКСКУРСИЯ

Если посмотреть на карту рельефа дна Атлантического океана, со светлоголубой каймой мелководья вдоль берегов трех континентов, с широкими синими полосами больших глубин и густо-синими пятнами самых глубоких мест океана, — сразу бросается в глаза длинная голубая лента средних глубин. Держась середины океана и почти в точности следуя извилистой линии берегов обеих Америк, эта лента непрерывно тянется от северных границ океана у острова Исландия до южных, где его воды сливаются с водами Антарктики.

На экваторе в ленту врезается густо-синее продолговатое, как артиллерийский снаряд, пятно одной из самых глубоких впадин Атлантики. В вершине этой впадины находится знаменитая Романшская яма, которая как будто заставляет голубую полосу надломиться и круто повернуть с экватора прямо на юг. Эта голубая лента представляет известный Атлантический подводный хребет, или порог. На две-три тысячи метров возвышается он над ровным, чуть покатым дном океана, лежащим по обе стороны хребта на глубине пяти-шести тысяч метров от поверхности.

Иногда в этих синих котловинах попадаются густосиние пятна еще бóльших глубин — в шесть, семь и даже свыше восьми тысяч метров.

Что же представляет собой этот подводный горный хребет? В чем его сходство и различие с горными цепями континентов? Какое значение имеет он в распределении температуры и солености глубинных вод? Какое влияние оказывает он на направление поверхностных и придонных течений? Одинаковы ли условия глубинной жизни по обе стороны — восточную и западную— этого хребта?

На все эти вопросы наука о море могла ответить очень мало и очень неуверенно. Океан ревниво и упорно скрывал тайны своей жизни и строения. До сих пор они были недоступны взору человека.

Советская подводная лодка «Пионер» уже пятые сутки внимательно, миля за милей, идя на трех десятых своего максимального хода, изучала подводный Атлантический хребет по его большой дуге, идущей от Саргассова моря до экватора. То поднимаясь над хребтом, то идя над его западными или восточными склонами, то описывая большие круги почти над самым дном океана на огромнейших глубинах в пять-шесть тысяч метров, подводная лодка видела, при помощи своих ультразвуковых прожекторов и инфракрасных разведчиков, много такого, о чем ученые-океанографы лишь смутно догадывались или имели совершенно искаженное представление.

Регулярно, через каждые шесть часов, подводная лодка приближалась ко дну океана или склону хребта. Ее металлический борт раскрывался, и на грунт выходили профессор Лордкипанидзе и океанограф Шелавин в сопровождении своих помощников — добровольцев из команды подлодки. Они производили различные научные работы: Шелавин брал образцы воды и грунта, измерял температуру, изучал силу и направление течений; зоолог наблюдал жизнь придонных и глубоководных животных, ловил и собирал их. Иногда все объединялись и совершали небольшие прогулки по дну или по склонам хребта, вздымая на своем пути тучи легчайшего глобигеринового ила, который медленно — один сантиметр в тысячу лет — слагается здесь главным образом из известковых скелетиков микроскопических животных — глобигеринид, из отряда фораминифер.

В дне океана нередко встречались узкие, длинные и глубокие провалы, хотя, в общем, установившееся мнение о его ровной поверхности на больших глубинах оказалось вполне правильным. Подводный хребет за миллионы лет своего существования в глубинах океана покрылся мощным слоем остатков мельчайших животных, сгладивших все его неровности, острые вершины, пропасти и ущелья и придавших ему вид возвышенности с плавными, незаметными для глаза склонами. Поэтому все были поражены, когда ультразвуковые прожекторы впервые отразили на экране оголенный пейзаж, напоминавший изрезанную горную страну. Чрезвычайно взволнованный этим открытием, Шелавин попросил капитана остановить подлодку недалеко от хребта и устроить здесь станцию.

В выходной камере появились семь человеческих фигур: зоолог, Шелавин, Марат, Павлик, Матвеев, Скворешня и Горелов. Каждый ученый имел теперь среди команды своих последователей: Матвеев и Скворешня увлеклись вопросами океанографии и сделались усердными учениками и помощниками Шелавина; не менее горячими поклонниками биологии и зоологии моря сделались Марат, Павлик и, к удивлению всех, Горелов.

Надо сказать, что почтенный зоолог был в немалой степени смущен тем вниманием к его любимой науке, которое стал все явственнее обнаруживать Горелов. После ухода подводной лодки из Саргассова моря, на первой же глубоководной станции, когда зоолог вместе с Маратом и Павликом вышли из подводной лодки на придонную экскурсию, им встретился Горелов, возвращавшийся в лодку после наружного осмотра дюз. Горелов коротко приветствовал зоолога поднятием руки и стал уже на площадку, намереваясь войти в камеру. Но, настроив вдруг свой радиотелефон на волну зоолога, он вызвал его и самым любезным тоном попросил разрешения присоединиться к его компании, объясняя, что сейчас у него много свободного времени и ему доставило бы большое удовольствие принять участие в такой интересной научной экскурсии.

К этому времени антипатия к Горелову установилась у прямодушного зоолога вполне прочно, и он старался лишь не выходить из рамок приличия в обращении с этим человеком, но отказать Горелову не было никаких оснований. Скрепя сердце зоолог согласился на его участие в экскурсии.

Присоединившись к экскурсии и непрерывно восхищаясь своеобразием окружающего их мрачного ландшафта с мелькающими повсюду разноцветными огоньками рыб, Горелов усердно искал для зоолога новые экземпляры придонных животных. Он выдавливал столбики образцов грунта для океанографа, шутил с Маратом и Павликом и чрезвычайно обрадовал зоолога искусством, с которым поймал совершенно новый вид медузы, закапывающейся в ил при первых признаках опасности и два раза упущенной самим зоологом. Ученый был в восторге от этой находки и горячо благодарил Горелова за нее.

С этого дня Горелов с нескрываемым интересом и удовольствием начал принимать участие во всех подводных экскурсиях зоолога. Мало того, он принялся даже изучать книги по вопросам зоологии и биологии моря, каждый свободный час проводил в биологической лаборатории, интересовался всем, над чем работал зоолог. Последний, видя веселые и дружелюбные отношения, установившиеся между Гореловым и Павликом, порой думал, не слишком ли он был поспешен в своих выводах относительно Горелова и его жестокости к детям.