И тьма не объяла его... - Владимир Васильев

— Единство создается не иерархией авторитетов, а осознанной иерархией общих потребностей, — поправил Айта Айс.

— Это Айят, — усмехнулся Айт, — а каждому твердокрылу нужна расшифровка-приказ: поразить такую-то цель, добыть столько-то хрусталя, в такой-то срок возвести гнездовье… А приказ без авторитета — пустой звук.

— Да избавит Мать Мира Стаю от власти ложного авторитета! — глядя в глаза Айту твердо произнес Айс. — А заслуженный авторитет не боится правды… Твое возмущение свидетельствует о твоем страхе. Ты опасаешься за прочность своего авторитета, значит, понимаешь, что совершил ссерьезную ошибку. Но хотел бы, чтобы ошибка, приведшая к трагедии, считалась правильным решением… То есть ты требуешь от меня и от Стаи ложной оценки твоих действий… Не кажется ли тебе, Айяр Айт, что твое желание преступно?

— Преступно?! — возмутился Айт.

— Да, одобрение преступления — преступно, потому что навязывает Стае ложный образец поведения, что рано или поздно приведет к повторению трагедии… Ты хочешь научить Стаю дурному!

— Ну, уж нет, Верховный Айяр! — полыхнул Айт. Стая всегда уничтожала своих врагов! И всегда было делом чести каждого твердокрыла отдать свою жизнь во спасение Стаи, если того требуют обстоятельства!.. Как выяснилось, пауки чрезмерно расплодились и стали слишком агрессивны и опасны для Стаи. Да, погибли члены Стаи, но при этом мы свели численность пауков к разумному минимуму, и они более не представляют опасности для Стаи.

— Неужели ты так ничего и не понял? — удивился Айс. — Или сознательно отстаиваешь свою неправоту? Неужели я так глубоко ошибался в тебе?.. Чем бы ты интересно защищал свою позицию, если бы пауки покинули пещеру при первых признаках опасности? А они могли это сделать!.. Если бы не попыталиcь спасти тех, кого ты так легко обрек на смерть… Кто тогда был бы для погибших твердокрылов и их семей подлинным врагом?.. Ты не задавался таким вопросом, Айяр Айт?.. А если бы десять оставшихся пауков решили нам отомстить?.. Ты не задумывался над тем, во что это обшлось бы Стае?

— Судят за то, что произошло, а не за то, что могло бы произойти, напомнил ледяным голосом Айт.

— Но ведь ты же Айяр, — заметил Айс, — а с Айяров особый спрос, на них особая ответственность, на которой и основан авторитет, столь тобой оберегаемый. А что до суда… Не мне тебя судить, ибо как Верховный я виноват в случившемся более, чем ты. Я оставил Стаю, не обеспечив ее безопасности в свое отсутствие. Я надеялся на твою подстраховку, но ты не оправдал моих надежд — и это моя вина… Я доверил управление Стаей тому, кто считает Айяты абстракцией, далекой от жизни, тому, кто не понимает их сути, и не хочет понимать… Так что, Айяр Айт, в отставку будем подавать вместе…

— Не спеши, Верховный! — вспыхнул Айт. — Ты обеспечил себе несменяемость своим айятом: «Быть может Верховным Айяром отныне лишь тот, кто бывал на Священной Вершине.» А там бывал только ты…

— Не надо усложнять, Айяр Айт, — спокойно ответил Айс. — Тому, кого Стая изберет вместо меня, придется совершить Восхождение — это, действительно, необходимо.

— А если он не сможет или не захочет?

— Пойдет другой. — А если пойду я?

— Это твое право, Айт, как и любого другого… Но я не уверен, что ты захочешь быть Верховным, когда вернешься со Священной Вершины… Приближение мощной цветограммы возбуждения и недовольства они почувствовали одновременно. Хрустальные стены не были препятствием для эмоционального поля.

— Я тебя предупреждал, Верховный, — мрачно напомнил Айт.

— Что ж, мы это заслужили, кивнул Айс и подошел ко входу в свои покои, чтобы распахнуть его. Ему было интересно наблюдать, как в яркую желто-красную цветограмму общего возбуждения с багровыми сполохами скорби стали вкрапляться голубые тона успокоения, когда вход в покои Верховного Айяра оказался распахнутым.

«Как трудно было бы общаться без обмена цветограммами», — подумал Айс и вышел навстречу приближающейся Стае.

Впереди всех шла Айяла. Он встретился с ней взглядом — глаза ее были расширены, как это обычно бывает у твердокрылов в состоянии возбуждения. Но глубина их была спокойна. Айяла была мудрее прочих, потому что раньше и глубже пережила то, что все переживали сейчас. Собственно «рассказ» для Стаи они вели вдвоем, хотя она еще совсем плохо умела это делать… По окончании «рассказа» Айс удалился, чтобы дать Стае возможность осознать и прочувствовать увиденное. Неизвестно, как осознание, а прочувствование явно уже произошло… Айяла осталась со Стаей, ибо не могла еще просто рассказывать, а пребывала во власти собственных эмоций. «Рана» была еще слишком свежей…

Стая расположилась на всех внутренних ярусах гнездовья и внимательно следила за встречей своих представителей с Верховным Айяром.

— Итак? — обратился он к приблизившимся представителям и обвел взглядом все гнездовье, демонстрируя понимание того, что он беседует сразу со всей Стаей.

Айяла сделала небольшой шаг вперед. Значит, мнение Стаи будет выражать она. Айс внутренне одобрил этот выбор.

— Стая благодарит Верховного Айяра за подробную информацию, которая позволила понять причины трагических событий, — звонким от волнения голосом произнесла Айяла официальную формулу.

Верховный Айяр медленно кивнул в знак того, что он, в свою очередь, благодарит Стаю за высокую оценку его информации. Ритуал есть ритуал.

— У Стаи есть вопросы, и она просит Верховного Айяра ответить на них, — продолжала Айяла, и Айс видел по ее глазам, что она ни на мгновение не сомневается, что он найдет правильные ответы. Ему бы такую уверенность…

— Верховный Айяр слушает Стаю, — еще раз степенно кивнул Айс. И почувствовал, как замерла Стая.

— Почему ты покинул Стаю, когда случилась такая беда?

— Ответ на вопрос «почему» предполагает логический анализ поступка, а мной руководило чувство. Сложное чувство, которое гнало меня из Стаи. Сейчас, видимо, можно вычленить рациональные элементы этого чувства, но они не смогут объяснить его. Поэтому нужно ли пытаться?

— Нужно, чтобы понять, — подтвердила Айяла желание Стаи разобраться в том, что произошло.

— Что ж, тогда попробую, — согласился Айс. — Во-первых, мне было беспредельно жаль паучат, погибших в огне, зажженном нами… И не менее жаль было тех, кто остался в живых, особенно, когда я понял, что они не стая паучат, потерявших своих братьев, а единое живое существо во множестве тел… Нам это трудно понять, но можете быть уверены — оставшиеся в живых ощущали до последнего мгновения все, что ощущали сгорающие заживо. С той лишь разницей, что испытав мучительную смерть, они продолжали жить… Вряд ли кто-то из нас может себе представить это… Разве что Айяла, которой Паук дал возможность пройти через смерть сына… Я не мог, я просто не мог в такой ситуации оставить их одних…