Сыны мести (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна

Я пожал плечами и кивнул в сторону выхода.

— Планов–то сколько, поди ты. Сразимся под небом и звёздами.

Ивер кивнул и обратился к своим дружкам.

— Будете свидетелями. Поклянитесь именем Урсига, что расскажете правду при любом исходе.

— Клянусь Урсигом.

— Клянусь.

— И девка тоже пусть принесёт клятву. — Он уставился на Айну яростным взглядом. — Ну, говори!

— Да обрушит Урсиг кару на твою дурную башку, — прошипела подруга.

Следовало отметить, правила поединка Ивер Гутфритссон соблюдал со всей ответственностью. Видать, сражаться за нанесённые оскорбления ему и правда было не впервой.

Мы вышли из конюшни, и мне на нос упала капля. Дождь. Земля во дворе размокла и превратилась в жижу. Ноги скользили. Мда, не в мою пользу всё складывалось. Впрочем, Иверу тоже придётся несладко.

Подручные Гутфритссона остались возле конюшни, с ними и Айна. Хватку на её плечах они ослабили, но всё равно держали надёжно.

— Никаких щитов, — предупредил Ивер. — Только железо.

Я кивнул.

— И никаких рун. Без колдовства.

— Договорились.

Я тут же шарахнулся в сторону, потому что этот ублюдок рванул на меня, точно бешеный лось. Я уклонился вбок и резко развернулся, его топор пролетел в ладони от моего плеча. Ивер был быстр. Гораздо быстрее меня.

Значит, нужно сделать грязь его врагом.

Я принялся уворачиваться от его яростных ударов. Ивер танцевал вокруг меня с топором наперевес и осыпал ударами. Он был быстр, но не так силён, как я. Если поймаю удачный момент, мой топор его догонит. По макушке раздражающе долбил дождь, струи воды застилали глаза. Пока я просто уворачивался, заставляя его злиться ещё больше. Чем злее противник, тем больше шансов, что ошибётся.

Ивер снова метнулся ко мне, замахнулся невысоко, от пояса, целясь мне в брюхо. Тело отреагировало быстрее разума — я отскочил в сторону, но нога заскользила, и я рухнул на одно колено, чтобы не потерять равновесие.

Сын конунга развернулся, взметнув ногами фонтан грязи, и, крепче перехватив мокрое древко топора, направился на меня. Под таким дождём оружие всё равно скользит в руке, какую оплётку ни делай. Я попытался подняться, но ноги снова разъехались в грязи, и я рухнул на землю и едва успел откатиться, когда в место, где ещё миг назад была моя голова, вонзился топор.

Я развернулся, выплюнул грязь и со всей силы пнул Ивера по ногам, даже не видя, куда попал. Он возмущённо взвыл и тоже упал. Я откинул грязные и мокрые волосы со лба и метнул взгляд на Айну. Друзья Ивера были настолько поглощены боем, что ослабили хватку на её плечах. Этого хватило.

Айна резко подалась вперёд, чуть сама не рухнула в жижу, но, тут же подобрала юбку и с криками помчалась в сторону дома ярла. Двор был большой, дождь шумел так, что застилал собой все звуки. И всё же она вопила так, что не услышать было нельзя.

— Убивают! — орала Айна. — Сюда! Все сюда!

Один из друзей дёрнулся было за ней, но Ивер криком остановил его.

— Ты свидетель! — рявкнул он, поднявшись из грязи. — Смотри и запоминай! Я убью его честно, и ты подтвердишь!

Я вскочил на ноги — на этот раз старался вставать плавнее, чтобы снова не поскользнуться. Ивер уже оказался возле меня. Он замахнулся от плеча, по широкой дуге. Я согнул колени, развернулся на полкорпуса, в последний момент подбросил топор и взял обратным хватом, чтобы врезать ему под рёбра. Убивать его было нельзя — Гутфрит сам меня вздёрнет за такое. Не сегодня. Не сейчас.

Я направил конец древка ему в грудь, но в этот миг Ивер поскользнулся и налетел на рукоять точнёхонько лицом. Раздался хруст. Ивер взвыл, как раненый кабан, выронил топор и закрыл окровавленное лицо руками. Я тут же опустил оружие и отшатнулся. Ивер Гутфритссон с воем рухнул ничком в грязь и едва в ней не захлебнулся.

Проклятье. Я бросился к нему, присел на корточки и перевернул, стараясь осмотреть рану. С усилием оторвал руки Ивера от лица. Он теперь не выл, но просто стонал, скорчившись посреди двора, как дитя в утробе матери. Я снова откинул волосы со лба и присмотрелся. Ночь и дождь почти не позволяли ничего разглядеть, но кое–что я всё–таки увидел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лицо в крови и грязи — пришлось аккуратно вытереть. Нос свёрнут в сторону. Вместо правого глаза Ивера — тёмное месиво.

Со стороны ворот послышались крики и топот множества ног. Люди несли факелы, кто–то зачем–то привёл пса — я слышал его лай сквозь шум дождя. Я аккуратно положил топор на землю, медленно выпрямился и отошёл на несколько шагов от поверженного врага.

Увидел Айну — всё ещё бледная, на лице ни кровинки, она бежала позади Гутфрита. С ним пришло несколько хускарлов. Даже Ульф Борода проснулся и плёлся следом.

— Что здесь происходит? — взревел конунг и двинулся на нас. — Железо! Кто посмел обнажить железо во время пира?

Я расправил плечи и твёрдо взглянул в глаза конунгу.

— Твой сын едва не обесчестил мою женщину, и мне пришлось защищать её. Я оскорбил Ивера, и он вызвал меня на поединок, и, клянусь Урсигом, бой был честным. — Я кивнул на лежавшего в грязи юношу. — Правда, боюсь, Ивер больше не Красотка.

Гутфрит посмотрел на увечье сына — его лицо кое–как оттёрли от грязи. Затем на меня. Я никогда не видел такой ярости.

— В дом! — приказал конунг. — Схватить всех!

Глава 24

Выходившие во двор двери чертога ярла с треском распахнулись. На пороге появилась Золотая жена в окружении слуг.

— Что случилось, брат? — громко спросила Ингвилд, перекрикивая дождь.

— Готовьте ложе для раненого. — Гутфрит жестом поторопил своих воинов и направился к ней. — Позови Шасира. Он нужен.

Хускарлы подхватили стонущего Ивера и понесли в дом. Слуги расступились. Часть бросилась обустраивать место для лечения. Мы с Айной переглянулись.

— Зачем ты это сделал? — прошипела она.

— А ты бы предпочла быть изнасилованной?

— Нет, конечно. Но так бы пострадала лишь я, а сейчас нам обоим могут вспороть глотки за то, что ты покалечил сына конунга. Теперь мы в полной заднице.

Ещё в какой! И это Айна пока не знала, что мне нельзя появляться пред очами Гутфрита при свете дня. Увидит глаза — всё поймёт, и тогда я точно стану покойником. Рука по привычке потянулась к ритуальному ножу на поясе, но я вовремя остановился. Здесь начертатель, он почувствует любое моё колдовство. Конунг не взял бы на службу слабака, а раз так, то и тягаться с ним мне пока нельзя. Я не смогу сделать ничего серьёзного, не проявив себя. Повлиять на Гутфрита у меня бы и так не получилось — наверняка колдун наложил на него множество охранных заклятий. Значит, никаких рун. Ничего, кроме воззвания к Урсигу — великому судье и стражу невинных.

Гутфрит повернулся к нам.

— Этих двоих ведите в зал. — Он указал на нас и уставился на друзей сына. — Нилс. Стин. Вы все видели. И вы расскажете.

Двое хускарлов аккуратно, но настойчиво подтолкнули нас к входу в чертог. Мы не сопротивлялись. Поймав встревоженный взгляд Айны, я кивнул ей.

— Я всё улажу. Не беспокойся.

Правда, сам я в это не особенно верил. Но попытаться стоило. В конце концов, я был прав.

Жилая часть дома оказалась обширной, поделённой на несколько помещений, но мне не удалось толком разглядеть убранство. В одной из комнат стонал Ивер, и я слышал невнятное бормотание на незнакомом языке. Гутфрит был там же — осматривал рану сына. Он лишь мельком взглянул на нас, когда мы прошли мимо, и снова склонился над Ивером.

Зал ожил. Пьяных растолкали, а беспробудно заснувших выволокли вон, чтобы их храп не мешал конунгу. Рабы подбросили дров в очаг и принесли новые свечи. Я попытался отряхнуться, но грязь ещё не высохла, и я лишь сильнее размазал вязкую жижу по одежде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ждите здесь, — распорядился мрачный хускарл и пригрозил нам кулаком. — Вождь приказал не трогать всех вас, пока не выяснится правда, но только дайте мне повод, недоноски.

Я пожал плечами. Айна на полшага отодвинулась от подельников Ивера, и я поменялся с ней местами, чтобы она оказалась от них подальше.