Король на именинах - Сергей Зверев

«Менты прессуют, но хоть знаешь, что жив останешься».

Психологию человека, оказавшегося в неволе, Карл уже давно постиг на собственном опыте, ошибок не повторял и опрометчивых шагов не делал.

«Никогда не помогай следователю, – это Карл усвоил еще до первой ходки, – ведь единственная его задача упечь тебя за решетку. Только бы посадить, больше его ничто не интересует. Не ты должен оправдываться, а он должен доказать, что ты нарушил закон. Никогда не отвечай на его вопросы категоричным „да“ или „нет“. Скажи „не помню“, „может быть“ или вообще промолчи. Понадобится „вспомнить“ – потом вспомнишь, что тебе выгодно. В УПК – Уголовно-процессуальном кодексе статья за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена, а за плохую память или забывчивость – нет…»

Эти и другие зэковские премудрости, которым Карл не раз учил Николая Бунина, приходили ему в голову сами собой. Выполнял он их уже на автомате, не задумываясь, но никак не мог сейчас последовать одной из основополагающих премудростей: «не надейся на скорое освобождение». Окажись он сейчас на воле, уже полстолицы поставил бы на ноги, чтобы «выщемить» того, кто приказал валить Железовского и осмелился замахнуться на общаковые деньги.

«Монгол и пацаны сейчас времени даром не теряют, – подбадривал себя Карл, – все возможное делают».

Законный не смотрел на часы, а потому и не знал, сколько времени прошло, прежде чем железная дверь вновь открылась.

– Разумовский, на выход, – прозвучал бесцветный голос охранника.

Карл, с маской безразличия на лице, вышел в коридор.

«Любят менты нервы выматывать, – зло думал Карл, – никогда сразу не скажут, зачем вытащили из хаты».

В отдельном кабинете его поджидал элегантно одетый мужчина с лучезарной улыбкой. Мягкий кожаный портфель лежал на столе рядом с ним.

Адвоката – Святослава Нардова Карл знал в лицо, приходилось пару раз видеть его в деле, когда «закрывали» пацанов. К Нардову законный относился без особого уважения – тот был всеядным, брался защищать в суде даже заведомых насильников и педофилов, тех, кто доживал до суда исключительно благодаря бдительности тюремной охраны. Такую публику блатные обычно кончали еще в СИЗО.

Не заметив на губах Карла ответной приветственной улыбки, Нардов тут же сделался предельно серьезным и объяснил свое появление:

– Мне Монгол позвонил. Если вы хотите другого адвоката…

Карл прикрыл глаза и задумался. Выбор Монгола, упавший на Нардова, был странным только на первый взгляд. Святослав Петрович к светочам юриспруденции не относился, красноречием не блистал, знание законов было у него на уровне не слишком усердного выпускника областного университета. На Западе такой человек, как Нардов, в лучшем бы случае зарабатывал себе на жизнь, защищая в судах нищих, тех, у кого нет денег нанять хорошего адвоката. Но в России, как известно, правит не закон. Нардов обладал феноменальной способностью договариваться с судьями вне стен здания суда. Чем и был знаменит.

В его рабочем кабинете на видном месте висела карта Москвы. Разные районы столицы были на ней окрашены в разные цвета, и лишь малая часть города сохраняла первозданную чистоту. Секрета из своей карты Нардов никогда не делал. Синий цвет префектуры означал, что судьи берут взятки без лишних слов и уговоров; розовый – что берут, но с оглядкой, только у хороших знакомых и родственников; желтый означал – берут через одного, тут уж приходилось думать, как передать дело нужному. Если же суд находился в незакрашенном районе, то Нардов разводил руками – судьи там были неподкупны, и адвокат не брался вести защиту, какие бы золотые горы ему ни сулили.

Нардов был незаменим, если требовалось быстрое освобождение.

Когда ему позвонил Монгол, Нардов тут же радостно улыбнулся, он узнал казначея по голосу, всего лишь с одного слова. Голоса важных людей, своих потенциальных клиентов, Святослав Петрович запоминал как «Отче наш». Он сразу же согласился – когда глянул на карту столицы, его взгляд уткнулся в плотный синий цвет…

– Я согласен, чтобы вы… попробовали свои силы, – сказал Карл.

– Меня зовут Святослав Петрович, – напомнил Нардов. – Это вам передали, – он выложил на стол блок сигарет и еще одну пачку.

Карл жадно закурил, последние полчаса он изнемогал без курева.

– Тут же перейдем к делу, – предложил адвокат, – что вы, Олег Карлович, хотели бы иметь, если можно так выразиться, в сухом остатке? На что мне нацеливаться?

– Выйти отсюда прямо сейчас, вместе с вами, – усмехнулся Карл.

– К сожалению, – Нардов развел руками, – есть вещи возможные, а есть и фантастические. Если бы Железовского убили не на соседней улице, я бы сумел вытащить вас прямо сегодня, но они, – слово «они» прозвучало с легким презрением, – надеются повесить на вас и его, и еще два неопознанных трупа. Сами не верят, что вы его завалили, но им надо кого-то задержать. Честь мундира блюдут.

– Когда я выйду отсюда?

– Железовского повесить на вас официально они не решатся. Вам предъявят обвинение по автоаварии только через три дня. Не раньше. Прокурор настаивает, тут уж я бессилен. Мерой пресечения изберут подписку о невыезде. Я договорился на все сто процентов. Но, к сожалению, на этом не кончится. Впереди еще следствие и суд.

Нардов говорил, и Карл чувствовал, что адвоката абсолютно не интересует правда – то, как все произошло. Ему было безразлично, сидел законный за рулем «Волги» или нет, убивал он бизнесмена или на самом деле оказался рядом по стечению обстоятельств.

«Монгол сделал правильный выбор, поставив на него. Нардов вытащит».

– Я уже успел подумать над будущим процессом, – с веселой улыбкой вещал Нардов, – вы человек авторитетный, занятой, зачем вам ходить на судебные заседания, давать показания? Потерянное время – упущенные деньги. Вот мое предложение. У меня есть один мужик, уникум, уже пять сроков от года до двух отмотал. Грузит на себя чужие дела за небольшие гонорары. Недавно снова на волю вышел, спрашивал, нет ли у меня для него «работы». Жизнь его заставляет – две дочери, учебу в вузах оплачивать надо. Настоящий профессионал по отсидкам, очень порядочный. Если вы не против, гляньте, я ему уже надиктовал чистосердечное признание. Будет явка с повинной, – Нардов достал из портфеля засунутый в пластик листок бумаги, исписанный мелким каллиграфическим почерком, так мог писать только мужчина, привыкший экономить бумагу.

Карл пробежал лист, особо не вникая в формулировки. Чистосердечное признание некого Базылева Ивана Петровича, 1945 года рождения, сводилось к тому, что Карл передал ему ключи от личного автомобиля «Волга» с просьбой перегнать его в пределах города. За несколько кварталов от назначенного места встречи с хозяином машины Базылев И.П. не справился с управлением, поскольку не имел достаточного опыта вождения «ГАЗ-32», и врезался в торговый киоск, испугался ответственности и в состоянии шока убежал с места происшествия. Теперь же, узнав, что владельца машины обвиняют в том, чего тот не совершал, раскаялся и решил чистосердечно во всем признаться, сдавшись правоохранительным органам.

– А что со свидетелями, которые меня опознали?

– Про них можете забыть. Я понимаю, Олег Карлович, что с вашим авторитетом в определенных, очень мной уважаемых кругах будет несложно найти человека, который охотно и бесплатно согласится взять вину на себя, – адвокат принял от Карла черновик признания Базылева. – Но все же рекомендую в качестве «громоотвода» использовать Базылева. Он профессионал по «грузилову» и сейчас на мели, много не возьмет. Его такса – десять штук «зелени» за год отсидки. Киоскерша жива осталась, много не дадут. Мой прогноз – не больше двух лет. Следствие и суд переключатся на него, вас больше не побеспокоят.

– Я согласен, – без долгих размышлений согласился Карл.

– Если хотите позвонить, то вот, пожалуйста, мой телефон, воспользуйтесь. Он не прослушивается.

Серебристый модный мобильник перешел из руки в руку. Законный поколебался, набрал номер Бунина:

– Это я.

– Где ты?

– Все там же. Адвокат трубку подогнал.

– Я уже знаю про тебя от пацанов. Кейс так и не нашли – ни менты, ни наши.

– Светка с тобой?

– Да, она в соседней комнате, спит, кажется, – Николай перешел на шепот, – про деда, по-моему, еще не знает. Тогда ее какой-то дрянью накачали, она все как в тумане видела. До сих пор не отошла. Сказать про деда?

– Сам смотри. Держи ее при себе, никому не свети. Пока нельзя, чтобы менты ее в оборот взяли.

– Что мне делать?

– Вот это и делай – за Светкой смотри. Надо будет что, через «Лондон» передай, пацаны найдут дорогу, как мне переправить.

Карл положил телефон на портфель:

– Все?

– Я по убийству Железовского кое-что узнал. Просто так, из любопытства, – тихо проговорил адвокат, – милиция ищет какой-то кейс, который был пристегнут к запястью убитого наручниками. Его до сих пор не нашли. Предполагают, что в нем была крупная сумма денег наличкой. Все гадают, кому и зачем он его нес. И внучки его пока не отыскали. Ее, кажется, Светланой зовут? – Не дождавшись подтверждения, адвокат продолжил: – В квартире у Железовских засаду устроили. Но, думаю, зря. Никто там не появится… – не заметив во взгляде Карла особой заинтересованности, Нардов улыбнулся. – Да, теперь уже все. Через три дня вы будете на свободе. Киоскершу не допрашивали, считают, что и так свидетелей достаточно, она все еще в реанимации. В протоколе вашего задержания есть неточности…