Тайный путь - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У-й, Господи-и-и… Больно-о-но…
– Что, очухался, гнида белобрысая? Получай!
Следующий сапог прилетел прямо в…
Глава 14
Сентябрь 1441 г. Константинополь
Тяжкое похмелье
Безмерно пить вино есть опьянение,
а пьянство – опьянения последствие,
похмелье же – гордыня опьянения.
Григорий Назианзин…лицо.
Лешка застонал – что ж вы так бьете-то, Господи?
– Оставь его, Кардис, – в камеру вошел еще кто-то, по всей видимости, начальник того, кто бил. Уселся на принесенный стражником табурет, распорядился. – Усадите его!
Окровавленного юношу подняли с земляного пола и посадили на лавку, прислонив спиной к стене. Из разбитого носа капала на колени кровь. По знаку старшего, стражник протянул узнику пропитанную холодной водой тряпку. Лешка приложил ее к носу и наконец-то поднял глаза…
Перед ним, ухмыляясь, сидел… вислоусый Филимон – вчерашний знакомец! Второй собутыльник, рыжий Феодор, глумливо ухмылялся в углу. Он, верно, и бил!
– Ну? – Филимон пристально посмотрел Лешке в глаза. – Когда и где ты должен встретиться с Константином Харголом?
– С ке-ем? – от удивления Лешка чуть было не поперхнулся кровью. – С Конст… А кто это вообще такой?
– А это я у тебя спросить хочу! – презрительно хохотнул Филимон… или как там его звали по-настоящему? – Тебе лучше знать – ты же турецкий лазутчик, не мы.
Стоявший поодаль Феодор засмеялся.
Турецкий лазутчик! Так вот оно что! Ну, если подходить формально – так оно на самом-то деле и было. Но как узнали?!
– Что ты передал Леонидасу Щуке? Отвечай!
– Какому Леонидасу Щуке?
– Не притворяйся, что не знаешь! Старик нищий. Ты ведь первым делом подошел к нему… А мы давно за ним наблюдаем!
Нищий старик… Да-а, бывают в жизни совпадения! Не знаешь теперь, как и выкрутиться… Рассказать что ли все, пока не переломали кости? А что он знает-то? Один адрес да пароль. Даже человека, к которому шел, не знает. Впрочем, Лешка и не собирался к нему идти – других дел, что ли, нету?
Филимон между тем мигнул рыжему – и юноша понял, что его сейчас будут бить. И весьма жестоко.
– Эй-эй, стойте! – громко закричал узник. – Мы намерены разговаривать или драться?
– Разговаривать? – Филимон довольно подергал усы. – Вот так-то лучше будет!
– Вообще, сейчас я устал и хочу отдохнуть, – нагло заявил Лешка. – А то еще забуду что-нибудь для вас важное. И поесть бы не мешало! Чего-нибудь вкусненького.
– Во, наглец! – хлопнув ресницами, прокомментировал рыжий. – Вкусненького ему! А плеткой по спине не хочешь?
– Помолчи, – тут же одернул его Филимон. – И пойди, распорядись насчет обеда.
– Да, мне бы еще кровь унять, – напомнил Лешка.
– И принеси воду с вином.
Отлично! Наклонив лицо, Алексей поспешно спрятал торжествующую улыбку. Вино и еда – это куда лучше ударов сапогами в лицо! Первый раунд, считай, выигран. И можно не спеша, с толком, подумать о втором и о третьем.
– Вообще, я бы хотел изложить все письменно, не торопясь, чтоб не путались мысли.
– Хорошо. – Следователь согласно кивнул. – Тебе принесут гусиное перо и бумагу с чернильницей.
– И белый речной песок! Присыпать написанное.
– Почему обязательно белый? – удивился Филимон.
Лешка пожал плечами:
– Не знаю. Привык как-то…
И в самом деле, привык – год назад трудился помощником тавуллярия (сиречь – младшим письмоводителем) в одном из государственных имперских ведомств – секрете богоугодных заведений.
Рыжий Феодор принес на большом серебряном блюде еду – печеную рыбу с оливками, небольшой глиняный кувшинчик с вином и кружку, после чего отправился за письменными принадлежностями.
– Ешь, отдыхай, – встав, милостиво кивнул следователь. – Только помни, времени у тебя – до завтрашнего утра. Постарайся изложить все понятно и связно.
– А что вас больше интересует? Кроме этого, как его… ммм… Константина?
– Все! Абсолютно все, мой милый… И, смею тебя заверить…
– Попрошу мне не «тыкать»! – Юноша гордо вскинул голову. – Я – турецкий дворянин, владелец тимара! И лично вхож к импер… тьфу… к султану… ммм…
Как звали султана, Лешка забыл, а потому и не стал больше продолжать. Только попросил еще принести стол – чтобы удобнее было писать.
– Ну вот, стол еще ему тащи, – заворчал рыжий, но тут же осекся под быстрым взглядом Филимона. Осекся и поспешно вышел, по всей видимости – за столом.
– Что ж, – прощаясь, ухмыльнулся следователь. – Желаю хорошо потрудиться. Смею напомнить, от этого зависит ваша жизнь, господин… владелец тимара.
Феодор, пыхтя, внес стол и с грохотом поставил его у стены.
– Вот и славно! – Почесав затылок, Лешка задумался – чего бы еще такого потребовать? Так и не успел придумать – оба его знакомца поспешно вышли. Лязгнула засовом дверь – крепкая, дубовая, такую не выбьешь. Юноша с любопытством осмотрелся вокруг. Стены камеры – небольшой, площадью примерно три на четыре метра – были сложены из тесаного серого камня. Высоко, под самым потолком – решетчатое оконце, сквозь которое в узилище проникал яркий утренний свет. Кроме принесенного Феодором стола, из мебели в камере имелась только узкая лавка, намертво приделанная к стене. Отхожего места не было – значит, будут выводить на оправку…
Что ж, надобно что-то придумать… Написать всего побольше, чтоб заколебались проверять! Итак, Константин… Как, блин, его? А, не вспомнить… Ладно, напишем что-нибудь…
Гусиное перо шустро побежало по бумаге, оставляя после себя ровные ряды букв. Фантазия узника работала бурно – исписав один листок, он потянулся ко второму, а затем – и к третьему… пятому… восьмому…
Пришедший утром, сразу после оправки, следователь Филимон и не скрывал своего удовольствия. Присев на край стола, тут же принялся читать, время от времени удивленно округляя глаза и кое-что уточняя.
– Вот тут вы пишете – «Константин справедливо считается неуловимым и пользуется абсолютным доверием султана». Кто вам сказал о доверии? Сам султан?
– Нет. – Лешка покачал головою. – Его первый визирь. Ну, тот, что курирует всех лазутчиков.
– А! Я давно догадывался, что у турок есть подобная должность, – довольно осклабился Филимон. – Со мною, правда, многие не соглашались – и вот, все подтвердилось.
Он снова с жадностью погрузился в чтение.
– Тарья… Харко… Томас… Странные какие-то имена у ваших агентов!
– Это клички.
– Я так и подумал… А вот здесь… Юкка Неваляйнен – ударник… Что еще за ударник?
– По праздникам бьет в барабаны на Амастридском форуме.
– А… ну, тогда мы его скоро поймаем! С вашей помощью, господин… Я ведь так и не знаю вашего имени?
– Меня зовут… Таркан-бей. Можете для благозвучия прибавлять – эфенди.
– Господи! Так вы и в самом деле не из простых?
Лешка ухмыльнулся и приосанился:
– Второй день вам это втолковываю, уважаемый господин Филимон! Или… это не ваше имя?
– Да нет, меня и в самом деле так зовут – Филимон Гротас.
– Ох! – Юноша потрогал распухший нос. – Что ж вы меня так избили, господин Филимон?
– Это не я. – Следователь замахал руками.
– Не вы, так ваши люди.
– Не в меру переусердствовали… Не поверю, что и у вас такого не бывает!
– Бывает, – согласно кивнул Лешка. – От усердия такого наворотят – год потом расхлебываешь. Услужливый дурак хуже врага!
– Это вы верно заметили, уважаемый Таракан-бей.
Лешка засмеялся: ну, надо же, обозвал – Таракан! Впрочем, черт с ним…
– У вас очень большой список, – похвалил Филимон. – Каждого упомянутого придется тщательно проверять.
– Проверяйте. – Лешка равнодушно пожал плечами. – На то вы и следователь!
– Проверим… – Господин Гротас поднялся. – Желаю хорошо отдохнуть… Я загляну вечером. Может быть, в шахматишки сыграем?
– Лучше бы в домино, – усмехнулся узник.
Впрочем, следователь его уже не слышал – ушел, довольно потирая руки. Не успели его шаги затихнуть, как снова лязгнул засов – пришел рыжий Феодор, принес еду. Поставил на стол с поклоном:
– Кушайте, уважаемый эфенди! И это… прошу прощения за всех нас.
– Ничего-ничего, – покровительственно улыбнулся Лешка. – Бывает… Присаживайтесь, хлебнем вина.
– Я бы с удовольствием. – Феодор воровато оглянулся на дверь и понизил голос: – Да опасаюсь тюремщиков. Мало ли – не так поймут.
– А… так вы не тюремщик!
– Нет… Просто мы с господином Гротасом работаем с вами.
– Ясно. – Узник кивнул. – С Филимоном, значит… Он неплохой человек, этот Филимон Гротас, только… мне почему-то кажется – не особо счастливый.
– Будешь тут счастливым, когда три дочки на выданье. А жалованье-то наше, увы… – Тут Феодор осекся и замолчал.
– Знаю, знаю, каково ваше жалованье, – презрительно махнул юноша. – Тоже мне – тайна!
«Значит, с приданым у господина следователя негусто, – пробормотал он, когда Феодор вышел. – Угу…»