Феерия для другого раза II (Норманс) - Луи-Фердинанд Селин

– Мадам Туазель! ради бога! воды!

Да где же она, болтушка?…

– Лили! Лили! Лили!

Ах, Лили!.. я увидел ее!.. она там!.. нет!.. это не она!.. это лишь отблески огня!.. отражения рассыпающихся снопов искр!.. голубых… черт! мне мерещится? мерещится? привет! я кричу… перекрикивая бомбы! может, он меня услышит!

– Ты видишь Лили?…

Нет! ничего, кроме жажды! он хочет пить! он показывает, что умирает от жажды! скотина! все умирают! свинья! половина свиньи!

– Эй, прыгай, мерзавец! полмерзавца!

Мне страстно хочется, чтобы он прыгнул! чтобы он поставил рекорд! рекорд! прыжок в гондоле!.. нет? нет?… а так как он совершенно голый… он плавно спланирует!..

Если он подпрыгнет, то полетит!

– Воздушный шар!

Если он вернется к нашим кострам, то вусмерть напьется!.. а если взлетит к облакам… выше! в небо… он встретится там с Лютри, в небесах!.. как он посмеется над нами!.. да и мы обхохочемся! желтый! красный! синий!.. безумная феерия!.. еще самолеты!.. атакуют!.. сверкают на солнце!.. пикируют!.. красный! желтый! синий! извержение смертоносной лавы, это пострашнее, чем у Плиния! Мы – это сотня Везувиев сразу!.. со всех сторон горит, до горизонта! он, Плиний, задыхался от серных паров! а мы? как же мы?… ах, естество-описатель! как будто маленький кратер Везувия на нашем краю земли, извергается, бурлит, разливается от Анделис на западе до Кретей на севере! и вот вам двадцать гейзеров! а Винсенн, Замок высится, скажете вы, среди огненной лавы! черный, обугленный, обгорелый! Замок выстоял!

– Это достойно кисти великого художника, скажи, придурок? Да? черт? не достойно? художник в печке!

Мой голос едва слышен… он не слышит меня!.. в подъезде слишком сильное эхо!.. в нашем!.. и трещина! там, внизу, творится нечто невообразимое! на дне ямы! настоящий ригодон! в шахте лифта!.. свалившиеся с этажей вещи!.. и люди!.. в бездне! на дне бездны, придавленные пляшущими чемоданами…

– Ты где, Пирам?

– Он тут!.. – отвечает мне кто-то.

– Норманс! Норманс!

Я бреду, ползу, трясу Норманса… у него голова покрыта присохшей кровавой коркой… тюрбан сполз… огромное тело раскачивается… буек, подпрыгивающий на волнах… он пришвартовался к стене… прилип тюрбаном!.. храпит? спит? я не слышу его… ах, нет, издает что-то похожее на «Бюаааа»!.. но это не доказательство! это ничего не значит! может, я сам: «Бюааа»?… может, это у меня в ушах…

Мне уже наплевать на Норманса! но эти две звезданутые меня раздражают… скоро они заткнутся?… «Они удивительно метко целятся!»… начинают скулить заново!.. они трясутся, девки поганые!.. «они… це… це… це… це!» стучат зубами!.. ах, они це?… це?… це?… я таки заткну их!.. я им поцекаю… вцеплюсь им в глотку!.. одной рукой! одной рукой!.. задушу их на хрен, хотя бы одну! одну сестренку! хотя бы одну!.. я было совсем решился… пошел!.. но консьержка меня окликает… опять она!

– Доктор!.. Доктор!

– Что, доктор?…

– Лекарство!

Она мне показывает флакон! у нее!.. наконец-то!.. на этикетке «Лекарство»… я вижу флакон, он почти прозрачен!.. флакон не полный… я это тоже вижу… нужно, чтобы та, что потеряла сознание, выпила!.. как заставить ее выпить?… как пересечь коридор?… а как же трещины?… ох, их, по крайней мере, десять… двенадцать… пятнадцать… со всех сторон, вокруг бедняжки, лежащей без сознания, крикнуть, что ли, она должна выпить!.. выпить что? лекарство-то у нас!.. с нашей стороны!.. у консьержки! Ладно! вы твердите; «Прыгайте! вы даже не поцарапаетесь!.. одним скачком перемахнете через расщелину!.. они беспомощны! они ничего не могут сделать без вас!» без меня?… особенно без меня! я ведь врач, не так ли?… они уже достаточно долго талдычат об этом: «Доктор! доктор!..» они пытаются приоткрыть ей рот… она сопротивляется… она не хочет!.. они с двух сторон пытаются разжать ей зубы! они пытаются всунуть ложку!.. ложкой!.. двумя ложками!.. она сжимает зубы!.. закрывает рот… они ее шлепают по бедрам… по щекам… а результат?

– Заставьте ее открыть рот! – кричат они мне…

Я врач? да? или черт знает кто?… они размахивают двумя!.. восемью!.. двенадцатью ложками!.. хотят, чтобы я прыгнул, перескочил через трещину!.. привет!.. я вам говорил, что коридор раскололся надвое! по всей длине!.. до входного проема… мы с одной стороны, они с другой!.. и они требуют! «Давайте! прыгайте! откройте ей рот! больная задыхается! спасите ее!..» миленькие советы! но муж, боров этакий, он не трогается с места!.. он не шевелится!.. мог бы чуток помочь! мог бы заполнить собой, перегородить расщелину!.. а как бы он это сделал! да своей тушей! черт возьми! черт возьми!.. мы бы пробежали по нему!.. как по мостику!.. он скорчился возле стены, приклеившись тюрбаном… кровью, свернувшейся кровью… он почти без сознания, он храпит… но он может быть полезен своей массой, признаю… а взрывы на мостовой грохочут, и языки пламени взвиваются! искры осыпаются ему на пузо… можно обойтись и без него… потихонечку перебраться по одному!

– Мадам Туазель, прыгайте! вы! первая!

Я показываю, в каком месте она могла бы рискнуть! Аллэ! ап! ах, но! она не хочет! те, другие трусят, дрейфят, корчат Рожи… я их достал, я их разозлил! я не хочу прыгать!

– Вы самозванец! вы просто не умеете лечить! вы осел! Профессор Брамс предупреждал об этом!

Профессор Брамс? Они знают профессора Брамса?

– Он сказал «камфара»! камфара! уколы!

– Чем делать-то уколы? пальцем?

Ничего нет… у меня ничего нет… нет аптечки! шприца, иголки!

Гр-рох! ба-бах! я забыл о воздушном оркестре! трепка шрапнели… глушит!.. они снова орут, те, что напротив…

– Кофеин, доктор! эрготин! кураре!

Ну и что я должен делать… они все знают! что я должен, чего не должен делать… но никто не хочет мне помочь перейти через провал!.. я начинаю заводиться!

– Держите!.. держите!

Я хватаю тюрбан толстяка! тяну вверх! достаточно с меня советов! чудовище, недотепа, может, он мне поможет?… пересечь расщелину… когда он хочет, он силен!.. да, он истекает кровью, он храпит… вот и все, на что он способен сейчас!.. кровь хлещет из головы! стекает по черепу, я вижу!.. но он не проснется от такой малости… огрызается, ворчит, брюзжит, вот и все.

– Скотина! отвратительный садист!

Вот так! вот как они меня обзывают с той стороны провала!.. ладно! ладно!.. пережду, пока рушатся плитки! в расщелину… и со стен тоже!.. с другой стороны! все рушится!..

– Идите же, выслушайте ее, по крайней мере!

Слушаю вас, моя птичка!.. нужно, чтобы толстяк канул в бездну! для начала! целиком! чтоб они его столкнули!.. в яму! эту тушу!.. и тогда я пройду по брюху! я отважусь!.. он заполнит собой расщелину… но такой, как сейчас, сидящий в луже собственной крови и нечистот, он ничего не стоит!.. Сколько же крови он потерял!.. я вижу… там… я вижу… вишневка? не только, там и кровь! и не только кровь… дерьмо, грязь! всего полно!.. месиво! липкое!.. копошатся в дерьме!.. Пирам тоже… у Пирама вся шерсть склеена, перепачкана наливкой и кровью… он больше не может прыгать! даже он, псина! не сможет! а что говорить о нас, о консьержке, обо мне… и речи быть не может!.. я выглядываю наружу… на проспект… гляжу на мельницу… поворот на Дэрёр… нет больше мебельных заторов, все рассосалось… а то как же… контрудар! глубинные бомбы!.. небеса тоже медленно гаснут… почти не светятся… и искр поменьше… или мне кажется?… может, потому, что ослепленные глаза мои так болят?… что я почти ничего не вижу?… может, я вообще стал хуже видеть?… еще не время выходить!.. наоборот, я утыкаюсь носом в стену… сворачиваюсь калачиком на полу… соседи могут звать меня, сколько им угодно!.. Г-жа Туазель тоже не шевелится… застряла возле толстяка, между ним и стеной, валяется в луже… она не бросила лекарства!.. удар! ответный!.. она прижимает его к груди, кутает в шаль… Пирам между нами… ползает, как и мы!.. чего я боюсь, так это проклятого провала! Мне очень хочется, чтобы Норманс туда скатился! но она, эта трещина, то расширяется, то сужается! с глубинными взрывами! и при каждом взрыве я твержу себе: всё! надо бы выбрать подходящий момент! странные толчки идут снизу, из монмартрских глубин, из склепов! мины не задерживаются на поверхности! они падают прямо в пропасть!.. прямо в катакомбы!..

– Монмартр как сито! Милостивые дамы и господа!

Я их предупреждаю! я кричу об этом! но им плевать, этим болванам! их интересует только одно, чтобы я прыгнул! чтобы я бросился! а как же тогда быть с камфарой? об этом они не думают? с уколами? эфиром? у меня ничего нет! у меня есть только «лекарство»! по крайней мере, у консьержки…

– Давай! ты! прыгай!

Я поворачиваюсь в сторону Жюля, задираю голову… к Жюлю, что там, наверху, выше всех! безногий калека-в-гондоле! Наверху! вот кому следовало бы прыгнуть! вот кто за все в ответе! кто разыграл эту более чем странную игру!.. со своими жестами!.. атмосферными!.. стратосферными!.. но совсем не католическими!.. ах, если бы Оттавио был здесь, не прошло бы и минуты!.. минуты, как он бы мне его приволок! под мышкой! Оттавио другой, это не Норманс, мужчина, храбрец во всем! не то, что Норманс – груда мяса!.. Норманс силен, я хотел бы быть таким сильным! но силен в чем?… проломить стену, выбить двери!.. а ведь настоящая сила, действительно сила, это нечто другое! не только гора мяса и мускулов! Был бы здесь Оттавио, я сказал бы ему: давай! и он бы мне преподнес этого типа! и времени это бы немного заняло! обрубок-в-гондоле! под мышкой!.. без долгих разглагольствований!.. я бы ему предоставил выбор, обрубку-в-гондоле: перепрыгнуть через провал единым махом, он же выделывает акробатические номера, или сбежать! прогрохотать по всему проспекту в каталке! одному! прорваться через пламя!.. он, всех затрахавший рассказами о своей печке… печь с «сильным огнем»!.. пусть покажет свое мастерство, если он считает себя таким «ценным» виртуозом!