Корсар - Клайв Касслер

Группа наверняка квартировала в одном бараке. Хуан видел этих парней в деле: судя по дисциплине, кадровыми солдатами они не были, но работали слаженно — так получается, когда живут и тренируются вместе. Стоит им добраться до казармы, и Хуану конец.

Тропинка петляла по крутому песчаному склону, среди камней и многочисленных оврагов. На полпути к подножию виднелся уступ, вертикальная скала высотой метров десять. Хуан прикинул, что шансы спуститься с него невредимым близки к нулю. Тут возглавлявший колонну командир остановился и стал собирать куфии.

Многие уже сняли платки. Хуан еще раз глянул вниз, а потом влево, в сторону лагеря. Головных уборов ни на ком не было. «Это чтобы сплотить бойцов, — догадался Хуан. — Лица прячут только от чужаков, а дома, среди друзей, ходят открыто, без куфии. — И вообще сейчас не время взвешивать шансы!»

— Поаккуратнее! — прорычал Кабрильо, толкнув в спину стоявшего перед ним ливийца.

Тот в гневе обернулся.

— Чего толкаешься?

— Ты дал мне локтем в живот! Убью!

— Эй, там, сзади, в чем дело?

— Этот шакал меня толкнул! — завопил Хуан.

— Кто это шум поднимает? — спросил командир. — А ну, покажись!

— Пускай сначала извинится!

— Не буду! Ты первый меня толкнул.

Хуан отвесил ливийцу пощечину, специально сделав огромный замах, чтобы он успел среагировать. Боец пригнулся и дважды ударил в живот Кабрильо, который добивался именно этого — повода для драки. Хуан ухватил ливийца за куфию и притянул к себе, оставаясь при этом спиной к остальным, чтобы никто не разглядел его лица.

— Я тебя не знаю! — с притворным удивлением воскликнул Кабрильо. — Это шпион! Лазутчик!

— С ума сошел? Я уже семь месяцев в лагере!

— Лжец!

Ливиец толкнул Хуана, который, вместо того чтобы сопротивляться, схватил его за руки и сошел с тропы. Ноги тут же заскользили. Поначалу спуск был пологий, но становился все круче. Скорость стремительно росла. Когда удерживать равновесие стало невмоготу, Хуан резко оттолкнулся, не ослабляя хватки, перебросил злосчастного террориста через голову и упал на него. Теперь он съезжал вниз, лежа на своем противнике, которому доставались все острые камни.

За ними по склону несся гравий, по ушам бил хруст костей. Хуан с ливийцем скользили словно на соревнованиях по санному спорту, причем в роли саней выступал истошно вопивший террорист. Теперь их сопровождал не только гравий, но и крупные камни, поднявшие тучи пыли. Сломанные голени ливийца неестественно изгибались, но Хуан продолжал мчаться на нем по желобу, повторяя все изгибы рельефа.

Металлическая нога служила Кабрильо чем-то вроде руля, и он старательно держался центра оврага. При каждом повороте по культе словно кувалдой ударяли, но если бы не эти маневры, парочка уже давно покатилась бы кувырком.

Вокруг скапливалось все больше камней и песка. Через пару минут «живые сани» катились вместе с лавиной. Тело террориста уже не ударялось о крупные валуны, скорость резко увеличилась, и маневрировать Хуан не мог. Овраг отклонился влево, однако лавина по инерции неслась вниз. Она, словно полноводная река, увлекала за собой Кабрильо с попутчиком. На изломе обоих подбросило в воздух, потом ударило оземь. Террорист разом затих, а лавина отстала на несколько метров.

Новый овраг был шире и глубже предыдущего, однако лавина быстро нагнала людей, и ливиец превратился в бревно, на котором сплавлялся Кабрильо. Впереди камни рушились вниз со скалистого уступа, который Хуан приметил еще сверху. Он быстро оглянулся. Вслед за потоком песка и мелких камешков по склону катились большие булыжники. Они ударялись друг о друга и рассыпались на куски, словно в гигантской дробилке.

Кабрильо снова взглянул вниз. Лавина стекала с уступа по трехметровой дуге. Будь это река, он смело направился бы в водопад и, скорее всего, выплыл бы. Тут другой случай.

Хуан опустил протез, стараясь нащупать под слоем камешков твердую землю. У самого уступа он изо всех сил оттолкнулся и от склона, и от тела боевика. Неуклюжий прыжок вынес Кабрильо к самому краю лавины. Он поднялся на четвереньки и стал быстро-быстро карабкаться, не давая песку увлечь себя вниз. Вышло вроде упражнения на беговой дорожке при максимальной скорости. Подняться выше не получалось: лавина катилась чересчур быстро. Хуан рассчитывал выиграть еще пару секунд, а пока отполз чуть в сторону, надеясь выбраться из потока.

До обрыва было метра три, а он все боролся с оползнем, отчаянно впиваясь окровавленными пальцами в песок. Ноги ходили, как поршни, выбрасывали комья земли, но, увы, выбраться из лавины не получалось.

Хуан не привык сдаваться, поэтому предпринял последнюю отчаянную попытку. Когда тело невезучего попутчика исчезло за краем скалы, Кабрильо нащупал твердую землю, стал искать опору и наткнулся на что-то округлое и прочное. Выбора не было — он уцепился левой рукой и перевернулся на бок, пытаясь ухватиться за что-нибудь и правой.

«Ни в коем случае не цепляйся за растение» — первое правило альпинистов, ведь никогда не угадаешь, в какой момент не выдержат его корни. Но Хуану в отсутствие альтернативы оставалось лишь впиться в чахлое деревце.

Корень почти сразу же сдвинулся, словно конец присыпанной песком веревки. В лавине оставались лишь ноги Хуана, теперь его вес приходился на корень. Чем больше несчастное дерево вылезало из земли, тем ближе к краю утеса оказывалось тело Кабрильо.

Ноги повисли над пропастью. Кабрильо из последних сил цеплялся за дерево, а рядом низвергался в пропасть нескончаемый поток песка и камней. На секунду Хуан перестал сползать и даже сделал попытку забраться повыше, но корень снова сместился, и в этот самый момент в пропасть покатились огромные валуны.

Хуан качнулся чуть вправо, потом влево, игнорируя сыплющийся на голову гравий. Когда мимо проносились валуны, сердце сжималось от ужаса. Собрав волю в кулак, Кабрильо снова качнулся вправо и левой рукой вцепился в уступ.

Во время раскачиваний древесный корень терся об острую каменную кромку и в конце концов лопнул, поэтому ухватиться получше Хуан не успел. Он врезался в поверхность скалы, а дерево полетело вниз и исчезло в туче песка.

Кабрильо повис на одной руке и без особой надежды посмотрел вниз. На первый взгляд поверхность утеса была гладкой, как стекло, да еще отвесной, как стена небоскреба. Однако при внимательном изучении почти у самых его ног обнаружился маленький выступ.

Под пальцами Хуана начал крошиться камень, и, затаив дыхание, он их разжал. Согнуть колени, чтобы немного амортизировать толчок, Кабрильо не мог: они упирались в стену. Пятки не умещались на крошечном выступе, а под ними зияла пустота. Телефон выскользнул из потайного кармана, провалился в штанину и улетел вниз. Звук падения Хуан не расслышал. Ладно, потерянное не вернешь… Он прижался щекой к теплой скале.