Путешествие в историю, Французы в Индии - А Каплан

Генерал совершенно потерял голову, он без конца писал письма губернатору Лейри, то гневные, то умоляющие, для поддержания духа армии хотел устроить военный парад. Затем снова повел войска в поход, Армия Лалли потянулась к Аркату и оказалась у Вандеваша на том самом месте, где месяц назад потерпела полное поражение. Здесь начался бунт. Индийская кавалерия потребовала денег. "Если нам не заплатят, - кричали всадники, - мы пойдем служить к неприятелю". Многие из них осуществили свою угрозу, и никто их не удерживал. На следующий день уже вся армия требовала денег. С трудом при помощи небольших подачек удалось временно временно успокоить солдат. Не успели войска сняться с места, как разнесся слух о прибытии мощной английской эскадры. Солдаты, не слушая команд Лалли, двинулись назад, к Пондишери. Они оказались более правы, чем их командир, ибо Кут находился в четырех лье от столицы Французской Индии.

Осенью 1760 года началась блокада Пондишери. Город во времена Дюплекса выдержал одну осаду. Тогда англичане еще не являлись хозяевами Бенгалии, а военные припасы, продовольствие и форты Пондишери были подготовлены. Обороной и инженерными работами руководил Паради, верховная власть находилась в твердых руках Дюплекса. К тому же французская разведка превосходила английскую. Теперь во главе обороны Пондишери стоял сумасбродный Лалли, главным инженером был анекдотически бездарный Дюр, а военная и гражданская власти города фактически воевали друг с другом.

Все, даже самые секретные, планы французов через несколько часов становились известны неприятелю. Однажды Лалли задумал операцию, которая могла принести пользу. Отобрав лучших солдат Ирландского и Лотарингского полков, он стал готовить их к большой ночной вылазке; предполагалось повторить резню, устроенную Латушем в лагере Насир Джанга. Сначала все шло хорошо, в английском лагере была полная тишина. Когда же французы подошли почти вплотную, раздался дружный залп: англичане тщательно подготовились к встрече, их кто-то предупредил. И так бывало почти всегда.

Осажденный город нуждался в защитниках. Лалли пытался мобилизовать многочисленных чиновников и купцов Компании. Они взбунтовались, большая толпа жителей "белого города" во главе с советником Ла Селлем (тем самым Ла Селлем, который был уличен Бюсси во взяточничестве) бросилась к особняку Лалли, выкрикивая проклятия по его адресу. Только когда Лалли приказал солдатам разогнать толпу, все разбежались. Если бы генерал строго придерживался какой-либо одной линии, жесткая политика могла бы принести пользу, но он периодически впадал в апатию. Чиновники Компании остались безнаказанными, и их нападки на неудачливого военачальника стали еще наглее. Распространялись лживые слухи, будто бы "ирландец" английский шпион, действует по команде Кута и Пигота и т. п.

Единственный человек, который мог понять и ободрить Лалли, был отец Лавор. Генерал почти не расставался с ним, вкрадчивый иезуит стал его постоянным исповедником.

Уже в первые недели осады начался голод, и Лалли решил избавиться от жителей "черного города", Спустя 12 лет после страшных дней 1748 года индийское население Пондишери вновь оказалось без крова и еды. Генерал узаконил произвол и грабежи-все продовольствие и весь скот были отобраны. Жителям грозила неминуемая смерть. Лалли приказал всем индийцам покинуть Пондишери, и тысячи оборванных, голодных людей потянулись из города. Однако это не помогло, Пондишери был обречен.

В январе 1761 года разразился сильный шторм. "Может, бог поможет вам,- говорил Лалли своему единственному другу Лавору,- английские корабли уйдут, и блокады не будет". Но надежды на шторм не оправдались. Англичане вернулись почти невредимые. Теперь генерал понял, что капитуляция неизбежна. Впервые между ним и Советом Пондишери возникло взаимопонимание. Командующий послал в Мадрас своих верных людей - Дюра и Лавора. Все попытки выторговать у непоколебимого Пигота какие-либо уступки не привели ни к чему. 18 января 1761 года Лалли подписал акт о капитуляции и сдался англичанам.

Губернатор Мадраса Пигот, выходец из французской протестантской семьи, испытывал ненависть к католической Франции, подобную той, какую питал фанатичный католик Лалли к протестантской Англии. Разрушение Пондишери было заветной мечтой Пигота. Но он не торопился.

Пока англичане хозяйничали в Пондишери, французский командующий, больной и безразличный ко всему, находился в форте св. Людовика. Полковник Кут приказал привезти французского командующего как пленника в Мадрас. Около форта собралась возбужденная толпа безработных служащих Компании и голодных солдат. Все ждали выхода пленного генерала, чтобы открыто расправиться с ним.

На площади перед фортом появился иезуит Лавор, он с трудом протиснулся сквозь беснующуюся толпу к вошел в здание форта. В трудную для своего друга минуту он решил поддержать его. Наконец двери открылись, и вынесли паланкин Лалли. Толпа окружила паланкин. Предводителем оказался Морасен, бывший губернатор Масулипатама. Рядом с Морасеном появилось несколько вооруженных людей, испуганные носильщики бросились бежать. Еще несколько секунд, и начался бы самосуд. Только отряд английских гусар спас бывшего командующего от разъяренных соотечественников,

Толпа, однако, требовала крови. Схватили главного интенданта, 70-летнего старика Буа (его никто не охранял), и приволокли на площадь. Один из служащих Компании тяжелой палкой размозжил ему голову. С трупа содрали одежду и оставили так лежать на площади. Пока толпа расправлялась с Буа, какие-то люди проникли в здание интендантства и уничтожили все бумаги. Многие воры, казнокрады и спекулянты были спасены от суда.

Когда граф Лалли-Толландаль прибыл в Мадрас, его ждали новые унижения. Знатного пленника, генерала подвергли обыску, распотрошили весь его багаж и, невзирая на его протест, посадили на маленький грузовой корабль, где ему предлагали пищу из матросского котла.

В Пондишери прибыл чрезвычайный уполномоченный Пигота некий Дюпре, так же, как и Пигот, происходивший из французской протестантской семьи, бежавшей в Англию. Не случайно ему поручили руководить уничтожением Пондишери. Дюпре испытывал такую же ненависть ко всему французскому, как и сам Пигот. На протяжении трех месяцев английские солдаты взрывали форты, сравнивали с землей склады и магазины. Город, где жили многие тысячи людей, был стерт с лица земли.

Вести о разгроме в Индии дошли до Парижа. Когда Лалли прибыл во Францию, его встретило единодушное возмущение. Но Лалли и не думал оправдываться, он произносил громовые речи против тех, кого считал виновником индийской трагедии,- губернатора Лейри, адмирала д'Аше, бригадира Бюсси и многих других.

Бюсси уже целый год жил в Париже и много преуспел. Он женился на двоюродной сестре самого могущественного после короля и маркизы Помпадур человека во Франции, первого министра герцога Шуазеля, и стал вхож в дом первой фаворитки короля. Маркиза получила в подарок от бывшего повелителя Декана 12 золотых табакерок, внутри каждой из них находилось сари из тончайшего карнатикского муслина. Маркиз Бюсси де Шастено (теперь бригадир именовался так) был неуязвим.

Но Лалли ничего не принимал во внимание. Подобно тому, как раньше в слепой ярости он бросался в штыковую атаку на численно превосходившего противника, сейчас он устремился в бой против чиновников и офицеров, требуя привлечь их к суду. Почти круглые сутки с несколькими друзьями "ирландец" проводил за письменным столом, рассылая десятки писем по разным адресам- от короля до многочисленных судебных инстанций. Его противники также не теряли времени даром. Началась ожесточенная эпистолярная дуэль.

Герцог Шуазель, не желая скандала, предложил Лалли прекратить дело. Тот уже не мог остановиться. Его подстегивала мысль, что его лучший друг, иезуит Лавор, на пути во Францию. Этот человек раскроет глаза всем. Ему поверят.

Хотя документы Компании обеих Индий были уничтожены во время разгрома Пондишери, многие чиновники чувствовали себя не очень спокойно при обсуждении обвинительных писем Лалли и поэтому мечтали видеть его в Бастилии. По Парижу поползли слухи о коварстве, жадности и врожденной преступности Лалли. Наконец, весь Париж заговорил о взятках, которые якобы давал вернувшийся из Индии генерал камеристке герцогини де Граммон, сестры Шуазеля. Кстати, камеристка действительно принимала подношения нуждавшихся в той или иной протекции, но замешан ли был в подобной истории Лалли - неясно. Так как его имя теперь бросало тень на самого министра, Шуазель решил расправиться с надоевшим "ирландцем" и подписал приказ о его аресте.

5 ноября 1762 года Лалли был препровожден в ту же самую камеру, где десять лет назад сидел Лабурдонне. Однако "бешеный ирландец" не успокоился, он продолжал строчить письмо за письмом, обвиняя всех своих врагов в предательстве и низости. Единственное обстоятельство его смущало: почему молчит отец Лавор, его друг и исповедник. Иезуит уже прибыл во Францию, но почему-то не заступался за своего духовного сына.