О магах-отступниках и таинственных ритуалах - Елена Звездная

— Влияние отступников? — с издевкой спросил Гаэр-аш. — Любишь, когда тебя используют так, как использовал Тадор — втемную? А когда все открыто и честно, ты называешь это «прогнуться под обстоятельства»?

Жестокий удар. Жестокий настолько, что я едва устояла на ногах. Но после, гордо выпрямив плечи и сжав кулаки, решительно ответила:

— Не смейте! — голос сорвался, но я все же продолжила. — Я любила дядю Тадора! И я всегда буду помнить о нем только хорошее! Потому что в моей жизни больше не о чем вспоминать! Все, что было светлого, доброго, волшебного — связано с ним. А в остальном грязь, подлость, жестокость, развратность и ощущение собственной слабости и ничтожности. И потому я буду любить и помнить того единственного человека, кто относился ко мне так, словно я чего-то стою. Словно я личность, а не объект для… — голос дрогнул.

А я поняла, что все, это предел, не могу больше. Не могу, не выдержу. И, забыв про мантию и про то, что на улице зимняя ночь и мороз пробирает до костей, метнулась к лестнице. Но стоило ступить на первую ступеньку, как стиснувшие руки некроманта не позволили сделать ни шагу.

— Я не хотел тебя споить и не планировал этим воспользоваться, — резко и быстро произнес ректор. — Я видел, что тебе больно, решил, что вино притупит чувства. А когда понял, насколько ты пьяна — не сдержался. Не смог.

— Отпустите! — не желая ничего слушать, потребовала я.

Крик не возымел действия, сжав сильнее, Гаэр-аш продолжил:

— Ты излишне молода, пьяна и категорична. Прекрати истерику и осознай — брак со мной станет решением всех твоих проблем, Риаллин.

А я вспомнила о том, что выход из библиотеки заперт. И что этот, сжимающий меня в объятиях мужчина сильнее, гораздо сильнее меня. И что у меня даже нет магии, и сил больше тоже нет. И, наступив на горло своей гордости, я сказала:

— Хорошо, лорд Гаэр-аш, я понимаю, что ваше предложение честь для меня и обдумаю его.

Руки некроманта мгновенно разжались. А я приложила все усилия, чтобы казаться спокойной и не допустить, чтобы голос задрожал от ярости.

— Так, значит, вы богаты? — вопрос прозвучал спокойно.

— Баснословно, — последовал ответ. — Мое состояние второе по величине в королевстве.

— Вот как, — только бы горький смех, что сотрясал изнутри, не вырвался наружу. — И что же вы, столь обеспеченный, делаете на посту ректора Некроса?

Некоторая пауза, затем хриплое:

— Долг перед семьей. Моей задачей было сделать Норта лучшим выпускником Некроса.

Я промолчала, ректор продолжил:

— По моей вине семья была вычеркнута из списка престолонаследия, я вернул долг.

Шаг вниз, спуск на одну ступеньку и еще вниз. Меня шатало, но старательно пытаюсь идти ровно.

— Риаллин.

Я остановилась.

— Жду согласие. Утром. До приезда короля и газетчиков.

Сил на ответ не нашлось, просто кивнула.

— Для тебя открыть проход в общежитие?

Соглашаться не хотелось. Не хотелось до зубного скрежета, до крика, до откровенной лжи:

— У меня внизу плащ Норта, — солгала я, продолжая спуск.

Ступенька за ступенькой, шаг за шагом, на душе было противно, кожа горела, словно ожог, слезы столь же сильно жгли глаза.

Внизу щелкнул замок. Я поспешила, прилагая все старания, чтобы не упасть. Спустилась вниз, ни разу не оглянувшись, распахнула первые двери и шагнула в объятия холода. Но не остановилась ни на миг — решительно прошла через комнату воздушного барьера, подошла к высоким воротам — распахнула и содрогнулась от пронизывающего холода.

Следовало побежать — я шла. Гордо расправив плечи и подставляя лицо крепчающему под утро морозу. С одной стороны, было холодно, с другой — кожу прекратило печь. Ненадолго. Я почти дошла до общежития, когда остановившись присела, набрала снега в ладонь и приложила к шее. Холодно — да, но, видимо, стыд жег сильнее, чем холод. Поднялась и, продолжая держать снег, шагнула к общежитию.

И тут раздалось:

— Риа?!

Я даже не успела обернуться, как теплый, согретый теплом чужого тела плащ, лег мне на плечи. Затем раздалось приказное:

— Дан, найдешь Гобби, приведешь ко мне.

В следующее мгновение Норт подхватил на руки, прижал к себе и понес куда-то прочь от женского общежития. Попыталась возразить и не смогла.

Дастел принес меня в свою комнату. Не говоря ни слова, стянул плащ, снял с меня обувь, расстегнул платье, стянул через голову, завел в душевую, включил горячую воду и как был, в одежде и обуви, стоял рядом и держал до тех пор, пока не перестали стучать от холода мои зубы и кожа утратила мертвенную бледность. Только тогда Норт спросил:

— Снять остальное сможешь?

Я кивнула.

— Раздевайся, заворачивайся в полотенце и выходи. Две минуты, Риа!

И вышел, хлюпая мокрой обувью.

Молча сняла рубашку, чулки, белье, сложила все возле умывальника, завернулась в полотенце и вышла. Норт, уже в сухой рубашке и домашних брюках, ждал меня, сидя на стуле и скрестив руки на груди. Едва я вошла, встал, обошел, прошел в ванную, вернувшись с полотенцем, обернул мои волосы, высушил. После насухо вытер меня, подвел к кровати, взял уже приготовленную теплую рубашку, не слушая робких попыток возражения, натянул на меня и практически швырнул на постель.

А после, укрыв, склонившись надо мной, прошипел:

— Мы сейчас сделаем так, Риа, я не буду спрашивать, как у тебя хватило мозгов наплевать на мое предупреждение и выйти из комнаты. Я даже ругать не буду, обещаю. Не знаю еще, как сдержусь, но сдержусь. Однако здесь и сейчас я хочу знать — кто?!

Вопросительно посмотрела на Дастел а, и тот, видя мое непонимание, рванул вниз одеяло, расстегнул рубашку, коснулся красных пылающих отметин на груди и прорычал:

— Кто это сделал?!

«Норт никогда не женится на тебе, Риаллин, у него слишком большие планы на эту жизнь. Грандиозные», — вспомнила я слова Гаэр-аша и почему-то улыбнулась. Не знаю, почему. Но я продолжала улыбаться, даже когда хлынули слезы. Даже когда, потянувшись к Норту, обняла его и откровенно разревелась у него на плече. Впрочем, тогда уже было не до улыбок, у меня просто началась истерика.

И когда дверь открылась, и вошли Гобби и Дан, я сидела у Норта на руках и всхлипывала, уткнувшись в его рубашку.

— Оу, — протянул Дан. — Норт, а с каких пор ты такой несдержанный.

Дастел молча укрыл меня одеялом до шеи и приказал:

— Принеси чай. Или вина нагрей. Быстро.

Дан метнулся за дверь, а Норт тихо спросил у оставшегося стоять посреди комнаты умертвия:

— Где она была?

Вытирая слезы, увидела, как Гобби развел руками.