Миры Роджера Желязны. Том 2 - Роджер Желязны

— Очень глупо с твоей стороны.

Черт Таннер смотрел на него так же пристально, пока человек не повторил:

— Очень глупо, Таннер.

— О, я не знал, что ты обращаешься ко мне.

— Я смотрю на тебя, сынок.

— А я смотрю на тебя. Привет! Водитель, не отрывая глаз от дороги, сказал:

— Жаль, что мы должны доставить его в целости — после того, как он разбил машину своим проклятым мотоциклом…

— Мало ли что еще случится. К примеру, он может упасть и сломать парочку ребер, — заметил полицейский слева от Таннера.

Тот, что сидел справа, промолчал, но человек с обрезом покачал головой:

— Только если попытается бежать. Л-А он нужен в хорошей форме… Почему ты хотел смыться, приятель? Ты же знаешь, мы тебя все равно бы изловили.

Таннер пожал плечами.

— А чего меня ловить? Разве я что сделал? Водитель громко хмыкнул:

— Вот именно. Ты ничего не сделал — а должен был. Припоминаешь?

— Я никому ничего не должен. Меня помиловали и отпустили подчистую.

— У тебя слабая память, парень. Когда тебя вчера выпускали, ты дал Калифорнийскому государству обещание. Двадцать четыре часа, которые ты испросил на улаживание личных дел, истекли. Если хочешь, можешь сказать «нет», и помилование аннулируют. Никто тебя не заставляет. Тогда остаток своих дней будешь дробить большие камни и камешки помельче. Нам плевать. Я слышал, у них есть другой вариант.

— Дайте сигарету, — сказал Таннер.

Полицейский справа протянул ему зажженную сигарету. Он поднял руки, взял сигарету. Куря, стряхивал пепел на пол.

Они мчались по шоссе. Когда машина проезжала городки или встречалась с транспортом, водитель врубал сирену, а наверху начинал мигать красный маяк. Тогда сзади вторили сирены патрульных машин сопровождения. На протяжении всего пути до Л-А водитель ни разу не прикасался к тормозу и каждые две минуты выходил на связь по рации.

Внезапно с оглушительным шумом на них опустилось облако пыли и гравия. В правом нижнем углу пуленепробиваемого ветрового стекла появилась крохотная трещина. По крыше и капоту заколотили камни. Вся поверхность дороги мгновенно покрылась гравием, шины отчаянно завизжали. Вокруг тяжелым непроницаемым туманом повисла пыль. Когда через десять секунд они выскочили из облака, все в машине подались вперед и устремили глаза вверх.

Небо стало багровым. Его расчертили черные линии, двигавшиеся с запада на восток. Они то распухали, то сужались, то раскачивались из стороны в сторону, иногда сливаясь.

— Похоже, надвигается большая буря, — заметил человек с обрезом.

Водитель кивнул.

— Взгляните дальше на север.

Послышалось какое-то завывание, темные полосы продолжали расширяться. Звук нарастал, терял звонкость, переходил в мощный рев. Небо потемнело на глазах, и вместе с пылью на землю упала беззвездная, безлунная ночь. Иногда раздавалось резкое «понг!», когда в машину ударял осколок покрупнее.

Водитель зажег противотуманные фары и снова врубил сирену. Машина неслась вперед. Завывание и грохот состязались с душераздирающим воем сирены, а на севере разливалось голубое пульсирующее сияние. Таннер докурил сигарету, и ему протянули другую. Теперь курили все.

— Твое счастье, что мы тебя подобрали, парень, — сказал сосед слева. — Не то попал бы ты на своем мотоцикле…

— Был бы рад, — ответил Таннер.

— Ты спятил.

— Нет. Я бы прошел. Не впервой.

Когда они достигли Лос-Анджелеса, розовато-голубое сияние заполняло полнеба. Его простреливали дымчато-желтые молнии, которые, словно паутина, тянулись к югу. Грохот стал оглушающим. Он бил по барабанным перепонкам и заставлял вибрировать кожу.

В тот момент, когда полицейский кортеж подъезжал к зданию с колоннами, на его фасаде отражались холодные блики всполохов. То оно походило на скульптуру, высеченную из глыбы льда, то казалось восковым, готовым расплавиться при первом дуновении жара.

Они торопливо взбежали по ступеням, и дежурный полицейский впустил прибывших через маленькую дверь справа от тяжелых металлических двойных ворот, служивших главным входом в здание. Увидев Таннера, дежурный расстегнул свою кобуру, а затем закрыл дверь на замок и цепочку.

— Куда? — спросил человек с обрезом.

— На второй этаж, — ответил полицейский, махнув в сторону лестницы. — Наверх и прямо до конца.

— Спасибо.

Грохот сюда почти не доносился, и в искусственном освещении все вновь обрело обыкновенный вид.

Дойдя до последнего кабинета, человек с обрезом кивнул водителю:

— Стучи.

На пороге появилась женщина. Она начала что-то говорить, но, увидев Таннера, замолчала, отошла в сторону и распахнула дверь.

— Сюда, — пригласила она, и они протиснулись в приемную. Женщина нажала кнопку на столе.

— Да, миссис Фиск? — раздался голос.

— Они здесь, сэр.

— Пусть заходят.

Она провела их в конец приемной и открыла темную дверь.

Сидящий за столом мужчина откинулся в кресле и переплел под подбородком короткие толстые пальцы. Его властные глаза были чуть-чуть темнее серебристо-серых волос.

— Садитесь, — сказал он Таннеру мягким голосом. И добавил, обращаясь к остальным: — А вы подождите в приемной.

— Мистер Дентон, этот тип опасен, — предупредил человек с обрезом, когда Таннер небрежно развалился в кресле напротив стола.

Окна помещения закрывали стальные шторы, и о ярости разгулявшейся стихии можно было догадываться лишь по доносившимся издалека пулеметным очередям.

— Я знаю.

— По крайней мере, он в наручниках. Оставить вам оружие?

— У меня есть.

— Хорошо. Мы будем поблизости. Они покинули комнату.

Двое мужчин не сводили друг с друга глаз, пока дверь не закрылась. Затем тот, кого назвали Дентоном, произнес:

— Теперь ваши дела улажены? Другой пожал плечами.

— И все-таки, как вас действительно зовут? Даже по документам…

— Черт, — сказал Таннер. — Так меня зовут. Я был седьмым ребенком в семье, и, когда повитуха показала меня старику и спросила, какое имя он хочет мне дать, тот буркнул: «Черт!» — и ушел. Так меня и записали. Это рассказал мне брат. Я не мог расспросить своего папашу, потому что никогда его не видел. Он сгинул в тот же день.

— Значит, всех семерых воспитала мать?

— Нет. Она померла спустя две недели, и нас приютили родственники.

— Понятно… — проговорил Дентон. — У вас еще есть выбор. Хотите попробовать или нет?

— А кто вы, собственно, такой? — спросил Таннер.

— Министр транспорта государства Калифорния.