Маркграф из Преисподней - Михаил Ежов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы доехали до полигона, на котором тренировались воины в простой чёрной форме, очень скромной. Было их две тысячи шестьсот. К счастью, мой глаз способен вести подсчёты не хуже здешних вычислительных машин, которые именуются компьютерами. Все они отрабатывали бой на тонких, слегка изогнутых мечах, которые держали одной рукой. Клинки порхали, словно стрекозы, рассекая воздух и для человеческого зрения были едва уловимы. Зрелище впечатляло.
— Впервые вижу твою гвардию, Макс, — поговорила Друбецкая, наблюдая за воинами с нескрываемым восхищением. — Правда, что это лучшие бойцы в империи?
— Полагаю, да, — скромно ответил я, хотя понятия не имел до сих пор даже о том, что на территории поместья находятся казармы и тренировочная база. — Впрочем, кто сравнивал?
— Они побеждают во всех соревнованиях, Макс!
— Тогда зачем спрашивать? — улыбнулся я.
— Ты прав. И так же ясно. Страшно представить, каковы они в реальном бою! Когда на них бионические доспехи, а позади идут огромные бронеходы! Хотела бы я посмотреть на это!
— Надеюсь, ничего подобного не случится, — ответил я, слегка разочарованный. Такие глупости мог бы сказать мальчишка, играющий в солдатиков на полу гостиной, но барышня, которая вскоре должна стать спутницей маркграфа? Довольно инфантильное заявление. Кажется, я поторопился с первым впечатлением. Мда… — Война не то место, где стоит рассчитывать на величественное зрелище, Мария. На деле, там только кровь, смерть, страдания и жуткий запах, от которого тебя выворачивает наизнанку.
— Фу-у! — сморщила носик Друбецкая. — Как можно говорить такое девушке⁈
Да, я однозначно поспешил. Что ж, лучше позже, чем никогда. Наверное, в местных аристократах просто нет благородства — только самомнение и тщеславие. Печальная картина.
— Думаю, нам пора возвращаться, — заметил я. — Время, которое ты собиралась провести у меня, почти вышло.
— Да? Я и не заметила. Сегодня совсем не было скучно.
Друбецкая явно намекала на то, что не прочь продолжить прогулку или как-то ещё провести время, но мне она уже была не интересна. Просто самка, которую родители выгодно продали. Нужно непременно выяснить, что за приданое к ней полагается. Может, оно того и не стоит…
Когда мы вернулись к конюшням, я передал Морса груму, и мы с Друбецкой двинулись в сторону дворца. Она то и дело пытливо поглядывала на меня, словно ждала каких-то слов или признаний, но я молчал. С женщинами вообще чем меньше слов, тем больше дела. Болтунов никто не любит. Слова должны иметь вес. Когда-то с одного из них началась первая вселенная.
Молчание было нарушено, лишь когда мы прощались. К явному разочарованию девушки.
— Ты меня сегодня удивил. Приятно. Словно другой человек. Только мне всё кажется, ты не очень-то искренен, Макс. Может, решил отработать на мне приёмчики соблазнения, а? — она хихикнула, слегка стукнув меня кончиками пальцев по руке, за которую продолжала держаться.
— А работают? — отозвался я. — Как думаешь, что ещё можно применить, чтобы пробудить в девичьем сердце любовь?
— Знаешь, Макс, вообще-то, у меня есть любимый, — заявила Друбецкая слегка смущённо, но в то же время с лёгким вызовом. — Нам, конечно, не суждено быть вместе, потому что я выйду за тебя, но моё сердце принадлежит ему! Не думаю, что смогу ответит тебе взаимностью.
Ха-ха! Во, как загнула. По её словам выходило, что я уж и в любви ей признался, и умолял о чем-то.
— Взаимностью? — приподнял я одну бровь. — Боюсь, ты неверно меня поняла, Маша. — Я собираюсь сделать предложение Надежде Шуйской. А у тебя спрашиваю совета. Кажется, она не слишком ко мне расположена. Как думаешь, что может изменить её отношение?
Друбецкая побледнела, как одежды святош, затем в лицо ей ударила кровь, и она стала пунцовой.
— Ну, знаешь! — выдохнула она, резко убрав руки и отступив на шаг. — Вот теперь я тебя снова очень хорошо узнаю! Так и знала, что ты прикидывался, злобный мальчишка! Ненавижу тебя!
Прошипев последние слова, она ломанулась прочь, так что бедная матрона, приставленная к ней, охая и ахая, была вынуждена из последних сил поспешить следом.
— Всегда рад вашим визитам, Мария Фёдоровна! — крикнул я вдогонку. — Ваше общество — чисто наслаждение!
— Не могу сказать о тебе того же! — огрызнулась на ходу Друбецкая. — Быстрее, Марфа! Что ты, как черепаха! Еле плетёшься!
И она присовокупила сочное ругательство, совсем не подходящее девушке из высшего общества.
Да, особа, так легко готовая отказаться от своего избранника, — не лучшая партия. Надо очень хорошо всё взвесить, прежде чем на ней жениться. Интересно, легко ли у них тут разорвать помолвку? Не думаю. Наверняка возникнут сложности. Друбецкие воспримут это как личное оскорбление, и я обзаведусь врагами. Не забыть бы узнать, насколько силён и влиятелен их род. Эх, куча дел, куча!
Кстати, одно из них нужно сделать сейчас. Вернувшись в дом, я отправился в отцовский кабинет, где должна была находиться секретарша. Пора извиниться за поведение Зепа. Пусть не думает, что я намерен попустительствовать непристойностям в своём дворце. Лазать под юбки всем подряд здесь могу только я!
Глава 44
Лена работала за компьютером, но встала, как только я вошёл в кабинет. Её тонкие, изящно изогнутые брови сердито сошлись на переносице.
— Ваше Сиятельство! Ваш гость…
— Мне доложили о произошедшем досадном инциденте, — перебил я, не желая в этом разговоре отдавать инициативу. — Поверьте, моё возмущение не уступает вашему. Позвольте принести вам глубочайшие извинения за непристойное поведение господина Лугового. Он ещё не совсем отошёл от одержимости, от которой я его избавил. Приходится присматривать за ним.
— Не больно-то хорошо у вас получается! — дерзко буркнула девушка.
Ишь, какая! Позволила себе лишнего — видать, здорово её Зеп вывел из себя. И всё же, такое оставлять безнаказанным нельзя.
— Согласен, — сказал я, подходя. — Это моя вина. Беседа с господином Луговым проведена, он обещал исправиться и вести себя прилично.
— При вашем отце ничего подобного не произошло бы, — проговорила Лена.
Ого! А вот это уже совсем ни в какие ворота! И, похоже, секретарша была влюблена в папашу. Интересно, спал он с ней? Вряд ли. Всё-таки, в собственном доме, где живут две супруги, такое не делают. Если не совсем тупые, конечно. А отец едва ли бы глуп.
Я ловко поймал девушку за голое запястье и сжал, глядя ей в глаза.
— Обещаю, это не повторится. Вы можете ходить по дворцу совершенно спокойно.
Секретарша обмякла, щёчки у неё порозовели, а полная грудь начала прерывисто подниматься и опускаться. Да-да, сучка! Нельзя так со мной разговаривать. Сравнивать с отцом — даже не настоящим — тем более.
Выпустив её, я отступил.
— Не буду мешать вам работать. Продолжайте.
Выходя, я чувствовал, как девушка провожает меня пристальным и слегка растерянным взглядом. Будет ей наука. Помучается несколько дней, а там я её, может, и трахну. Смотря, как вести себя будет. А может, развлекусь подольше. Во всяком случае, теперь она ни о ком, кроме меня, думать не сможет. Секретаршу я за собой надёжно застолбил.
Из кабинета я отправился к Зепу. Нужно было напомнить засранцу, что он у меня на карандаше, как тут говорят. Заодно продолжить прерванную лекцию о хороших манерах. Хоть он и не аристократ, соответствовать образу человека, привыкшего иметь дело с дворянами, нужно.
Открыв дверь, я замер на пороге, ибо моим глазам открылось удивительное зрелище: прямо посреди комнаты, на цветастом ковре, кувыркались совершенно голые толстяк и — я не сразу понял, кто, но, присмотревшись, понял — горничная! Та самая, которая уже имела не так давно высокую честь вертеться на моём члене. Заметив меня, она взвизгнула, вывернулась из-под яростно трахавшего её Зепа и, схватив валявшуюся подле одежду, метнулась
