Обманувший дьявола - Игорь Ягупов

– М-да, – протянул Андрей, которого от всего услышанного стал пробирать озноб.

– В общем,  – хихикнул краевед, – все нанизывается на тот самый отрубленный палец. К материализму и всяким логическим выкладкам, сколько ни старайся, это никак не привяжешь. Собственно говоря, я и сам никогда эти случаи не складывал вместе. Дело в том, что изувеченный палец – всего лишь деталь. И отнюдь не главная, замечу я вам, молодой человек, на фоне тех зверств, что чинили его обладатели. Но если выпятить ее вперед, как я сейчас сделал для вас, то получается весьма странная картина. Абсолютно, если можно так выразиться, метафизическая, но совпадающая с тем, что вы говорили мне по телефону.

– Но почему же его не узнавали, если это был один и тот же человек? Ведь, если посчитать, между его появлениями проходило не так уж много времени, – непонимающе развел руками Андрей.

Рассказ Поморцева произвел на него огромное впечатление. Но он нарочно искал в нем прорехи, испытывая его на прочность. Чтобы уже окончательно удостовериться в реальности всего происходившего.

– А я не подряжался на роль толкователя, молодой человек, – отбрил его Поморцев своим скрипучим голосом. – Вы просили у меня любую информацию о вашем увечном предке, и я вам ее предоставил, как знал сам. Я, замечу, сразу предупредил, что не хотел бы делать никаких выводов.

– Николай Сергеевич, – занервничал Андрей, в планы которого ни в коем случае не входило злить краеведа, – я вовсе не предъявляю вам претензии. Я просто советуюсь с вами. Так сказать, мыслю вслух. Мне, – он устало вздохнул, – не к кому больше обратиться.

– Ну, если вы желаете услышать мое мнение, – явно смягчившись, проскрипел Поморцев, – то я лично не вижу особых затруднений в сохранении инкогнито. Во-первых, палачи, мною упомянутые, ходили тут все время кругами, да, если сравнить по архивным данным, пути их почти не пересекались по конкретным селам. Ну разве что на том самом достопамятном пикнике во время оккупации, когда Ганс приехал в бывший колхоз Беспалого. Во-вторых, в газетах, я думаю, фотографий этих людей не было. До войны – какие там фото в газетах. В войну полицая, если кто и снимал, так только сами немцы. А энкавэдэшника Овича никто не фотографировал в силу его должности. О зверствах этих трех личностей – или одной, если мы предположим, что все это был ваш Пров, – люди помнили. Память вообще крепкая штука. А  вот в лицо-то палачей мало кто мог узнать. Добавим к этому тот факт, что вся троица ходила в разной форме: комиссарской, немецкой, а потом уж – с голубым околышем. Вы никогда не замечали, как меняет людей форма? Подойдем с другой стороны. Даже сейчас, к примеру, объявится в вашем городе убийца. Поймают его. Осудят. Фотографии из зала суда обойдут все газеты. Вы думаете, что много людей узнает его через десяток лет, встретив на улице?

– Но то город, а то деревня, – попытался возразить Андрей, которого убедительная аргументация собеседника только радовала.

– Тот, кто знал человека лично, наверное, не обманулся бы, – хмыкнул Поморцев. – Да только, повторюсь, в одни и те же места он, если это был Пров, практически не заглядывал. В конце концов, может быть, кто-то где-то и узнавал его. Но разве не понятно, куда те люди потом девались? Он ведь, замечу, все время был при власти…

Андрей понимающе закивал.

– Теперь же, – продолжил краевед, – если мы, хотя бы в плане теоретического предположения, ибо рассудку это неподвластно, допустим, что ваш предок каким-то способом избегнул смерти, мы должны задать себе явно вытекающий из этого предположения вопрос: где же он теперь?

Андрей ближе наклонился к старику, словно боялся, что кто-нибудь может подслушать их, затаившись в темных углах слабо освещенной комнаты.

– Николай Сергеевич, – испуганно, почти шепотом произнес он, – я знаю, кто этот человек сейчас.

– И кто же? – слегка вздрогнув, скрипнул краевед.

– Семен, – все тем же шепотом ответил Андрей, – отец Ани, той самой девушки, с которой я приходил к вам в прошлый раз. И которая вчера покончила с собой, повесилась в родном доме, не выдержав правды, которая из-за моей опрометчивости стала ей известна.

– И что же дает вам основание делать такие выводы? – поинтересовался Поморцев, к которому, кажется, вернулся его обычный скепсис.

– Косвенные факты, – прошептал Андрей, – увечный палец, его нежелание, чтобы я искал могилу Прова. Вообще вся цепь событий…

– Так расскажите же мне все по порядку, – попросил его Поморцев.

– Только обещайте, что не сочтете меня сумасшедшим? – взмолился Андрей. – По крайней мере, сразу. Как и вы, я расскажу вам о событиях, как они мне представляются, без комментариев. Я понимаю, что…

– Да рассказывайте уже! – перебил его краевед.

36.

Андрей рассказывал обстоятельно, во всех деталях, стараясь ничего не упустить. Он поведал краеведу о явлениях бабушки и о том, как узнал от нее о Прове. Рассказал о преследовавшем его повсюду велосипедисте и встрече в вагоне поезда. О своей поездке в Таганрог. О том, что произошло в Курске и в селе Митрошино. О знакомстве с Аней, второй поездке в Таганрог и трагической гибели девушки.

– Теперь я сложил мозаику, – закончил Андрей, – как бы неправдоподобно все это не выглядело. Прошу вас, Николай Сергеевич, не спешите называть меня сумасшедшим. Я и сам могу предположить, что не совсем здоров. Признаться, это первым делом пришло мне в голову, когда все это началось. Но Аня. Она ведь тоже это видела. И поверила. Просто так не кончают с собой. Этот Пров, кажется, всем несет смерть.

– Что касается трагедии, произошедшей с вашей спутницей, то это вы, скорее, стали ее причиной, – проскрипел Поморцев.

– Я? – возмутился было Андрей, но тут же обмяк, закивал удрученно головой: – Да, конечно, я виноват, признаю. Но я не хотел этого. Если бы я только мог подумать, что…

– И все-таки именно вы явились, если так можно выразиться, спусковым крючком, – продолжил краевед, словно усиливая давление на своего собеседника. – Если уж на то пошло, ваш Пров Киржаков тоже не убивал лично свою жену. Возможно, он любил ее. И тем не менее стал причиной ее гибели.

– Да, да, – забормотал Андрей, – вы правы, абсолютно правы. Мне так жалко Аню. Я так казню себя.

– Казните? – цепкий взгляд старика впился в Андрея, словно кошачьи когти. – Однако же вы живы, а ее уж нет. К тому же, по необычному стечению обстоятельств девушка была из той же самой семьи, что и жена Прова.

Дыхание у Андрея перехватило. Он судорожно глотал воздух ртом, но не находил его. Впрочем, будь у него даже силы говорить, что мог он возразить Поморцеву? Старик был трижды прав: Андрей ничем не лучше Прова. Душегуб! У старика были все основания обвинять его. Пров когда-то убил и его родственника. И кровавая цепочка Киржаковского рода никак не разорвется.

– Да, я виноват в ее гибели, – прохрипел Андрей, – но я отомщу.

– Кому, Прову? – хмыкнул краевед.

– Кому же еще? – огрызнулся Андрей.

– Так вы, стало быть, верите в то, что он реальное лицо? – поинтересовался Поморцев, с любопытством поглядывая на Андрея.

– А вы? – парировал тот. – После всего, что сами же мне и рассказали.

– Велосипедист, говорите? – вдруг вспомнил Поморцев.

– Да, – кивнул Андрей, – глаза черные, как дула. Не глаза даже – просто дырки. В никуда. И педали: скрип, скрип, скрип. Так верите или нет, Николай Сергеевич?

– Про то, что педали скрипят? – хихикнул Поморцев.

– Я серьезно.

– Дико, конечно, все это, – поморщился краевед, – но пытаюсь верить. Хотя бы даже ради неотомщенной памяти прапрадеда моего Акима. Нехорошее что-то происходит… – Поморцев на миг задумался, затем поспешно продолжил, точно снова вспомнив: – Велосипедист, значит? Надо же. Кто бы мог подумать.

– Николай Сергеевич, – протянул Андрей просительным тоном, – что делать-то теперь? Не вам – мне. Я не хочу вас впутывать в это дело. Оно мое, мой крест. И мне его нести. Если снесу, конечно. Да только не знаю я, что предпринять. Ничего не идет в голову, кроме окропления могилы святой водой. Да только мне кажется, что это ничего решительно не даст. Раз там не Пров. Может быть, подскажете, как мне с ним справиться?

– Да я ведь тоже не экзорцист, – хихикнул Поморцев. – Хотя, впрочем, здесь даже и это слово неуместно. Тут нужно что-то другое, нежели изгнание дьявола.

– Тут нужно пригнать его к дьяволу, – фыркнул Андрей.

– Совершенно верно, – согласился краевед, с одобрением, взглянув на своего собеседника. – Вопрос в том, как это сделать. Дайте мне подумать.

Андрей с готовностью закивал. Поморцев сидел тихо, не шевелясь и прикрыв глаза. Когда Андрей уже начал подумывать, не заснул ли часом старик, тот вдруг открыл глаза и кашлянул, как будто готовясь сказать что-то, что может вызвать неудовольствие собеседника, а оттого изначально сожалея об этом.

– Есть у меня одна мысль, – проскрипел краевед, скептически глядя на Андрея, – да только, право, не знаю, понравится ли она вам, молодой человек.