Соседка - Этьен Годар

— Мальчик упал.

— Рисунок хорош. Но это пятно крови. Это слишком жестоко для детей.

— Вы ошибаетесь, — Матильда начинала нервничать. Ей был противен собственный поступок. — Я сделала рисунок только ради этого пятна. В нем весь смысл.

«Дура! Дура! — говорила она самой себе. — Что ты себе вообразила? Считала себя примадонной? Ты действительно не интересуешь мужчин и никому не нужна». Ее тело пробирала дрожь.

— Взгляните на этот, — Ролан показал ей такой же рисунок, но без красного пятна. — Чем он плох?

— Плох! Я устала.

Матильда нервно заходила по комнате. Ее трясло. Она уже сама себя раздражала.

И все-таки Ролан — бесчувственный тип. Она схватила свой пиджак и выбежала на улицу.

… Тома сидел во дворе и возился с велосипедом. Наконец отец выполнил свое обещание. Уже несколько дней счастливый ребенок не мог оторваться от долгожданного подарка.

Матильда наблюдала эту картину из своего окна. Убедившись, что ребенок один, она вышла из дома.

— Здравствуй, Тома.

— Привет.

— Ты мне разрешишь у тебя попить воды? Можно войти?

Тома отложил свой велосипед и пошел в дом. Матильда последовала за ним. Он привел ее на кухню. Матильда взяла стакан, налила воды.

— Я выпью, — сказала она. — А ты хочешь?

— Нет.

— Не хочешь пить?

Матильда огляделась вокруг. Белые шкафчики, белая мойка, белая плита. Все аккуратно и просто.

— Прекрасный дом, — сказала она. — Красивая кухня. А можно посмотреть твою спальню? Проводи меня, пожалуйста.

Маленький Тома скучал и потому был рад неожиданной и странной гостье. Он побежал вперед, она поднималась за ним.

— Какая красивая…

Тома стал показывать игрушки, что-то усердно рассказывая о них, но Матильду не интересовала его комната.

Украдкой она открыла соседнюю дверь. Здесь спал ее возлюбленный со своей женой. Матильда обвела взглядом спальню. Мебель красного дерева, бордовые шторы. В целом ничего особенного. Ее спальня гораздо романтичней. В комнате царил беспорядок. На полу валялось постельное белье, розовая ночная рубашка, халат, пижама. Как после бурной любовной ночи. Сердце Матильды заныло. Она поняла, что в этом доме была абсолютно лишней. Здесь шла своя жизнь, и никто не собирался ее менять.

— Что ты там делаешь? — она услышала голос Тома и поспешно вышла.

На стенах вдоль лестницы висели картины. Ее взгляд привлек рисунок, изображающий плачущего птенца.

— Отличный рисунок. Что это?

— Он плачет, — ответил Тома. — От горя.

Она грустно посмотрела в глаза ребенку. Милое, беззащитное, доверчивое детское лицо.

В тот день в летнем кафе теннисного клуба было особенно оживленно. За одним из столиков в тени сидела Матильда в элегантном белом костюме и изящной белой шляпке. Черные завитые кудри падали на плечи. Вишневого цвета помада придавала ее лицу особый шарм.

Матильду окружали репортеры. Недавно состоялась презентация ее книги, которая, надо сказать, имела успех и очень быстро сделала автора знаменитой. Целыми днями дома разрывался телефон, звонили поклонники, знакомые, журналисты, просили о встрече.

А в прекрасный августовский день в летнем кафе она устроила маленькую пресс-конференцию. Собралась толпа зевак. Щелкали фотоаппараты.

— Я давно сочиняю сказки для детей, но книгу выпустила впервые.

— Это ваш дебют?

— Да.

— Но в книге и иллюстрации ваши?

— Да, я рисую сама.

— Рисунки профессиональны…

— Я училась в Париже. Но из-за болезни не смогла получить диплом.

— Вы пишете только для детей?

— Да.

— У вас оригинальное видение мира. Вы очень талантливы.

— Спасибо.

— Надеюсь, скоро мы встретимся с вашим творчеством опять?

— Возможно.

Подошла Николь.

— Подпиши одну для своего племянника, — она протянула книгу. — Он будет рад. Может, для детей это слишком. Для ребятишек она чересчур хороша.

Матильда поставила свою размашистую подпись.

— Детские книги должны быть особенно хороши. Держи.

Вдруг она услышала запах гари.

— Что это? — она вскочила, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Что-то горит на кухне.

Увидев клубы дыма, она побежала туда.

Мадам Жюво снимала со стены огнетушитель, задыхаясь от дыма. Матильда вырвала его из ее рук, быстро нажала на рычаг — полился фонтан жидкой пены.

— Ой, ей-ей. Боже! Что творится? Настоящий пожар. Нажимайте. Сильнее. Кажется, все.

— Испугались? — спросила Матильда.

— Не очень.

Их лица покрылись сажей. Белый наряд Матильды стал черным. В горле першило. Чувствовалась горечь во рту.

— Ой, я вся черная!

Матильда поспешила в ванную. Стоя перед зеркалом, она тщательно протирала лицо. Вошли двое незнакомцев. Они мыли виноград.

— Ты не слышал ту историю с Марселем?

— Нет. Я уже целый месяц его не видел.

— А он тебе никогда не рассказывал о блондинке, которая живет в его доме?

Матильда внимательно прислушивалась.

— А, да, да, да. У них был роман. Кстати, все шло очень хорошо.

— Но теперь все очень плохо. Он не может избавиться от нее. Каждый день она подкарауливает его на лестнице. И он переезжает в другую квартиру. Понял, что самое опасное — это заводить роман с соседкой.

Они захохотали. Эта история их очень забавляла. Зато Матильду как будто кто-то хлестнул по лицу. Ей показалось, что говорили о ней. Вот как выглядят со стороны ее чувства. Они вызывают только иронию и смех. Бернар тоже избегает ее. Окружающие смеются за ее спиной, а она ничего не замечает.

Как жестоко, подло и бестактно! Судорожный комок опять сдавил ей горло. Слезы наворачивались на глаза. Только бы никто не увидел. Уйти, уйти подальше от всех.

Она выскочила на улицу, тревожно оглядываясь по сторонам. Куда ей убежать? Ее остановил пожилой англичанин.

— Извините, вы автор этой книги?

— Да.

— Вы не могли бы мне ее подписать?

— Попозже, месье.

Она бежала по аллее, слезы текли по ее щекам. Матильда глотала их и бежала все дальше.

Обессиленная, она упала на траву у густых зарослей шиповника. Нервы сдали окончательно, и больше она не могла контролировать себя. Она долго рыдала, громко всхлипывая и задыхаясь от собственных слез. В истерике она кусала траву, била по земле руками, рвала на себе волосы.

Хотелось умереть. Только смерть могла решить все проблемы и подарить покой. Вечный покой.

Жизнь слишком несправедлива и жестока. Одним она дарит счастье, а других обрекает на вечные страдания и муки.