Спасатель. Вечная война - Михаил Гвор

'Ездить на лошади несложно, у вас получится'. Ага! Сейчас! А лошадки про это знают? Они к орочьему весу приучены, а не к людоедскому! Оборотня и эльфийку боятся со страшной силой! А у дроу наезднический кретинизм! Хотя близнецы и зеленая кое-как справились!

'Елочка, попробуй понять, что я думаю! Мы с тобой можем говорить мыслями!' Можем! Ночью в спальнике! Всё понимаем без слов! А днем… Нет, в спальнике и днем понимаем…

И так два месяца с перерывами на еду и иногда сон! Зато теперь мы готовы к бою! И идем на дело! Шарик выследил лепреконов.

Как ограбить поезд? Подкараулить на полдороге, подскакать на лихих конях, паля в воздух для устрашения, лихо вскочить на подножки вагонов, и потроши на здоровье! Ну, про машиниста, конечно, не забыть! Чтобы состав вовремя остановить. Что не нравится? А, охрана в поезде? Стреляют? Да еще прячась за окнами? Даже откуда толком не видать?! А всадник в прерии — мишень не самая паршивая?! Ну так вот другой способ.

Идет по рельсам человек. Яблоко жует, песенки насвистывает. Мальчонка за ним жеребца в поводу ведет. Ну или кобылу. Докушал яблочко, шляпой помахал. Паровоз-то и остановился. Не будет же он живого человека давить! Всё. Можно начинать грабить! Что опять не так? Не остановился? И что? Человечка проще закрасить… И закрашивать нечего? Размазало вместе с казачком и кобылой на ближайшие пятнадцать километров? И правильно, не изображай Анну Каренину, не имея в резерве взорванных путей.

А вообще странно, в кино всё работает!

Правда, кино-то либо про Дикий Запад, либо про Гражданскую Войну. Тогда люди добрее были. Не настолько, чтобы паровоз остановился ради идиота с яблоком и кобылой, но зритель и не в такое поверить мог. В наше-то время любой ребенок знает — хрен кто остановится. Даже не притормозят. Продудят эпитафию на тепловозном гудке, и привет, пожалуйте на свидание с богом. Или с чертом, кому что ближе и родней. И стреляют сейчас не в воздух, а на поражение. Что охрана, что нападающие. Нет в нашем гуманном мире времени на пустые страшилки. Ни у кого нет. Пулю в голову, и поехали дальше…

Так что сейчас поезда грабить непросто. Ох, непросто!

А ведь это поезда! Они по расписанию ходят, и от рельсов никуда не денутся! А у нас — обоз! Он ведь и просто объехать может. Километров за много. Первое, что в голову приходит — подкараулить жертвы в лощинке какой, чтобы не хуже рельсов сработала, да навалиться из засады. Пиф-паф, ой-е-ей! Фургоны в круг не поставишь, защиты у несчастных купцов толковой нет, а вылезающих защитников валят невидимые эльфийки фугасными стрелами… А шо? Для кино — милое дело! Такие кадры живописные получатся…

Вот только не надо считать противников идиотами. Не мы первыми такой план придумали, и не мы последние. И если лепреконы столетиями путешествуют по этому миру, то проверять подобные подозрительные места со всей тщательностью они научились задолго до рождения всех присутствующих. И защищаться тоже умеют. Здесь ведь как: есть пробел в образовании — считай помер. А раз жив — значит ученый. Хотя бы теоретически. И тоже самое относится к любой методе типа 'шашки наголо'.

Не говоря уже о том, что после Елкиных стрелок из второго колчана, ни одного живого трофея нам не достанется! А если перепутает и шмальнет из третьего… К тому же собирались сначала пообщаться.

А потому к каравану мы идем в открытую. Утром. Не слишком рано, стараясь не прерывать сон предполагаемых оппонентов. Но и не особо поздно, пока любезные не снялись с места. В открытую идем, не прячась. Подкрасться незаметно к ночевке караванщиков можно только теоретически. Сержант, и тот не сумел совсем вплотную. У Елки в рысьей шкуре может получится. Заметят, но обратят ли внимание на мелкую кошку… А если, прикола ради, стрельнут чем. А эльфийка дорога нам, как память. Да и толку от ее подкрадывания.

А тут совсем другое дело. Настороженность у лепреконов в этот момент минимальная: повозки еще в защитном кругу, охранники поголовно бодрствуют и при оружии, так что если не тем боком повернется… Да и принято здесь именно так.

Подходим. Метров на полста примерно. Навстречу выползает… Вот вроде рассказывали, как они выглядят! А все равно ждал что-то рыжее, невысокое, коренастое и старое? А вот ни фига! 'А где мой табор…'. Кочевая жизнь обязывает! Красная атласная рубаха под черным жилетом и черные же брюки, заправленные в высокие щегольские сапоги. Обувь, как и широкополый стетсон, благородного коричневого цвета. Шелковый платочек 'а-ля Дикий Запад' оттеняет головной убор. Всё блестит и переливается. Как и пара богато украшенных 'дамских' арбалетов на поясе… 'Ой ты, цыганская доля… Любим мы яркие тряпки…'. Красивое мужественное лицо, рост чуть выше среднего, широкие плечи, узкие бедра, танцующая походка. Молодая легкость в движениях! Будулай Квертского розлива! Такого бы в Москву, в салоны стареющих хозяек жизни… Олигархи не успевали бы рога отпиливать! Невзирая на оранжевую кожу и идеально сферическую форму лысого черепа, украшенного 'брежневскими' бровями. Женам новых русских не голова важна в молодом любовнике. И не цвет шкуры. Ладно, Сергеевич, чья бы корова мычала! У тебя в спальнике тоже не мисс Европа живет! Елка и погибче будет, и посимпатичнее! За хвост, опять же, подержаться можно! Ох! Кто о чем, а вшивый о бане! О деле надо думать, о деле!

А ведь мужик не молод! Битый волчара. Выходит в одиночку. Но страховка имеется, можно не сомневаться. Ни хрена не боится. Стоит, трубкой попыхивает. При виде нас ни один мускул не дрогнул. А ведь картинку мы представляем красочную.

Сидит на лошади мужик непонятной расы с коротким копьем наперевес. Справа и слева, тоже на конях, маячит пара дроу, похожих друг на друга, как две капли росы. Спереди, у конских ног — пара перевертышей. Два веселых оборотня. Один черный, другой белый… Точнее, черный с зеленоватым отливом (хорошо хоть от кисточек удалось избавиться). И белый с рыжими подпалинами и неприлично больших размеров. А издалека эту самую компанию страхуют верховая эльфийка с луком и тремя колчанами, а так же людоед с пальмотополем на плече. Дерево молодое, очищенное от веток и с обломанной верхушкой. Зато выдрано с корнем! Людоеды себе как дубины делают? Подходят к дереву сантиметров десять толщиной на высоте головы. Обламывают в этом месте верхушку. Одним движением рук очищают ствол от ветвей, а потом выворачивают обломок из почвы. Корень у молодого падьмотополя короткий, но толстый. Форма — вполне сойдет за навершие многолопастной булавы. Вот булава и получается. Под Илюшину ручку. Попользовался и выбросил. Когда понадобится, выломать другую — минутное дело. Вообще непонятно, зачем они им нужны! К Илюше табун груженых коней привязан. Чтобы не сбежали с испугу. Захочет палкой помахать — веревочку мигом оборвет.